Официальная наука во многом базируется на мифах. Один из них гласит, что в вопросах биологии, развития жизни и возникновения человека можно быть либо креационистом (то есть, считать, что мир создан неким верховным существом исключительно по его собственной воле), либо дарвинистом (то есть сторонником теории вытеснения, уничтожения "слабых" организмов и видов сильными и генетического детерминизма). Все альтернативные точки зрения, как, например, адаптационная теория эволюции Ламарка, с порога отвергаются обеими сторонами мэйнстрима. Между тем, новые научные открытия и гипотезы позволяют бросить вызов обоим вариантам детерминистского взгляда и подтвердить важность адаптации и самоадаптации в развитии живого, которая подчеркивается в ламаркистской биологии.

Чилийский микробиолог Умберто Матурана, автор теории "аутопоэзиса", то есть "самосоздания и саморазвития живого" много размышлял о склонности современной культуры при изучении живых систем и их функционирования мыслить в категориях линейной причинности, например, в духе "генетической предопределенности". В результате исследований он пришел к выводу, что существование живых систем носит операционный, то есть функциональный характер, и система существует как таковая до тех пор, пока преобладают образующие ее условия ее функционирования. Когда наблюдатель выделяет ту или иную систему, он вместе с тем выделяет условия, которые ее образуют. Поскольку адаптация живых систем к среде носит инвариантный характер, все, что происходит в их истории, должно происходить как поток структурных изменений, сохраняющий их организацию и адаптацию. Поэтому онтогенный фенотип не предопределен генетически, но возникает в процессе эпигенеза, то есть путем взаимодействий, исходя из изначальной структуры как системы, так и среды, в процессе поддержания и сохранения жизни. Таким образом, то, что именуют естественным отбором, должно рассматриваться не как направляющее давление, вызывающее дифференциацию в выживании живых систем, но как ее результат (http://www.univie.ac.at/constructivism/journal/3/1/021.maturana).

Биологи Матурана и Варела обратили внимание на то, что генетическая "схема Менделя" – отнюдь не единственная форма передачи наследственности.
Ниже мы перепечатываем отрывки из интервью с Умберто Матураной из германского журнала "Фрайтаг".

Ведущая метафора современной биологии, ее центральная программа, которую – в зависимости от точки зрения – можно считать утопической или реалистической, это – расшифровка. Речь идет о декодировании живого, его изменении или даже искусственном создании. Родившийся в 1928 г. Умберто Матурана, бывший до своего выхода на пенсию профессором биологии в университете Сантьяго, уже в 1960-х гг. разработал теории живого, которая стала известна под броским названием "аутопоэзис" – "самосоздание". Его целью было и остается предложить широкую теорию живого. С 1980-х годов понятие "аутопоэзис" взрывным образом распространилось в академической публике. Оно стало синонимом действующей по собственным законам формы производства реальности и зажило собственной жизнью как универсальное модное словечко на страницах журналов по теории систем, на конференциях социологов и конгрессах исследователей среды, даже несмотря на сопротивления самого автора. В ходе интервью становятся яснее биографическая и историческая подоплека этого теоретического открытия: проступают контуры мышления на стыке биологии и философии, эмпирики и теории познания.

Вопрос: В 1944 г. физик Эрвин Шрёдингер выпустил небольшую книжку, которая стала классикой в истории науки. Она называется "Что такое жизнь?". Ваша мысль постоянно вращается вокруг этого вопроса: вы – как биолог – разработали описание живого, теорию аутопоэзиса, которая по-прежнему привлекает внимание научного мира. Почему вас вообще так занимает и привлекает вопрос о том, что составляет живое? Есть ли какой-то конкретный повод, ключевое интеллектуальное переживание?

Ответ: Говоря точнее, меня вдохновляли различные поводы, различные ключевые переживания. Надо сказать, что в детстве я нередко тяжело болел; в дни моего детства надо мной постоянно висела тень смерти. Я неоднократно болел туберкулёзом, и угрозы, которые таило в себе это заболевание, уже в раннем возрасте заставили меня задуматься о связи между смертью и жизнью. Вспоминаю, что в возрасте 14 лет я написал стихотворении о разнице между трупом и камнем: труп не является камнем именно потому, что он был живым. Таким образом, факт пребывания живым не является свойством материи – но что же такое быть живым, спрашивал я себя, если этого свойства можно лишиться?

Вопрос: Вы описываете диалектический пример: во встрече с собственной смертью человек осознает страсть к жизни.

Ответ: Можно сказать и так. В 1949 г. я был в горном санатории, я опять заболел туберкулёзом, и мне нельзя было напрягаться. Мне было запрещено что-либо делать, такое лечение существовало в то время. Но втайне я читал две книги. В "Так говорил Заратустра" Ницше я обнаружил эту восхитительную историю о метаморфозе духа, когда дух превращается вначале в верблюда, затем в льва и, наконец, в ребенка. Ребенок изображался как первое движение. Если я когда-нибудь выйду из санатория живым, подумал я, то я буду, как ребёнок; это будет начало, новое начало. В книге Джулиана Хаксли "Эволюция: современный синтез" я наткнулся в конце на главу, в которой сказано, что эволюционный прогресс состоит в растущей независимости живого от окружающей его среды; в этом смысле человек предстает как наиболее независимый и, следовательно, наиболее прогрессивный живой организм. И вот я лежал в постели, полностью зависимый от окружающей меня среды, не имея возможности покинуть санаторий, больной, которому угрожала смерть, и знал, что Джулиан Хаксли не мог быть прав.

Вопрос: Если я правильно понял, столкновение со смертью привело вас к вопросу о сущности живого. И Ницше и Хаксли давали ответы, которые вы связали с вашей собственной ситуацией.

Ответ: Именно так. Жизнь, сказал я себе, не имеет ни значения, ни смысла, она не следует никакой программе эволюционного прогресса. Мой тавтологически звучащий вывод гласил, что смысл и цель живого состоит в том, чтобы быть тем, что оно есть. Целью собаки является быть собакой; цель человека состоит в том, чтобы быть человеком. Что бы ни случалось с живым организмом, понял я, это связано с ним самим. Если собака кусает меня, потому что я наступил ей на хвост, то она кусает меня, потому что хочет избежать боли. Это означает: живые системы автономны; и они должны обязательно иметь некую границу, обозначение того, что принадлежит к ним, а что нет.

Вопрос: А как вы затем сами разработали теорию, которая стала известна под термином "аутопоэзис"?

Ответ: Моя мысль прошла несколько этапов. Вначале я говорил о системах, которые не имеют никакой цели вне самих себя; что бы они ни делали, это имеет значение внутри их собственного существования. Затем я разграничил эти самоотносимые системы от внешнеотносимых систем, важнейшим признаком которых служит то, что их непосредственное предназначение лежит вне их самих (примером может служить автомобиль). Но теория референции (относимости) мне не слишком импонировала, потому что с ее помощью всегда охватывали связь между различными элементами – а мне хотелось не описывать модель связи, а понять процессы системы из нее самой. Поэтому я искал такой термин, который мог бы рельефнее выразить процессы, ведущие затем к феномену самоотносимости.

Вопрос: Вашей теории живого следовало бы самой быть живой.

Ответ: Меня очаровывало и не давало покоя определение живого, которое нельзя отделить от реализации живого. Хотя я и читал книгу Эрвина Шрёдингера, мой вопрос сводился не к тому, что такое жизнь. Я хотел знать, что же собственно составляет живую систему. Моя цель состояла в том, чтобы открыть ту конфигурацию процессов, выявить ту молекулярную динамику, которая в конечном счете порождает живую систему, то есть клетку. Что должно произойти для того чтобы возникла такая система? Собственно говоря, я хотел – по крайней мере, концептуально – создать живую систему; такова была моя цель.

Вопрос: Вы хотели поиграть в бога.

Ответ: Я не хотел играть в бога, я хотел быть богом (смеется).

Вопрос: И как же обстояло дело дальше с разработкой новой теории живого?

Ответ: Когда я в 1963 г. пришел в лабораторию к одному из моих друзей – микробиологов, с которым я регулярно беседовал о формировавшейся молекулярной биологии, со мной произошел, наконец, решающий случай. Молекулярно-биологическая догма того времени гласила, что информация перемещается от клеточного ядра в цитоплазму. И мы спрашивали себя, не перемещается ли она также в обратную сторону – от цитоплазмы в клеточное ядро. О ретровирусах никто тогда ничего не знал, так что наш вопрос был вполне обоснован. Мы придумали эксперименты, которых никогда так и не провели, но однажды я нарисовал на доске чертёж и сказал своему другу: "ДНК участвует в синтезе протеинов, а протеины, в свою очередь, участвуют как энзимы в синтезе ДНК". Мой чертеж изображал фигуру в форме круга. Когда я увидел, что только что сам нарисовал на доске, то вскричал: "Господи, Гильермо, вот оно! В этой циркулярности процесса проявляется та динамика, которая позволяет живым системами стать автономными, отграниченными, самостоятельными единицами". Тем самым я открыл концептуальную основу того явления, которое позднее было названо аутопоэзисом: отныне я описывал живые системы как циркулярные системы.

Вопрос: Мы вступили в последнюю фазу нашей маленькой научно-исторической прелюдии. Как же, в конце концов, был изобретен термин "аутопоэзис"?

Ответ: Где-то году в 1970 мы сидели вместе с другом – его зовут Хосе Мария Бульнес – который написал докторскую диссертацию о Дон-Кихоте. В этой работе он обсуждает дилемму Дон-Кихота, у которого есть возможность или пойти путем поэзиса (производства, созидания) или же встать на путь праксиса (собственно действия), не обращая особого внимания на последствия своих действий. В итоге он решается стать странствующим рыцарем, то есть, пойти путем праксиса – а не писать о странствующем рыцаре, производить романы, то есть посвятить себя дороге поэзиса. Во время этого разговора я подумал: "Вот оно, слово, которое я искал: аутопоэзис". Оно означает самосоздание и состоит из двух греческих слов "аутос" (сам) и "поэйн" (производить, создавать). Тем самым я нашел термин для моего представления о том, что характерно для живой системы. Он имел то преимущество, что был еще совершенно неизвестен и – в отличие от несколько тяжеловесно звучавших речей о циркулярных системах – сильнее обращал внимание на результат разворачивающихся процессов. Ведь речь шла о системах, которые своими собственными операциями сами созидают себя как нечто единое и в этом процессе создают себя сами. Результатом аутопоэзисных операций системы является сама система.

Вопрос: А можно как-то конкретнее проиллюстрировать понятие аутопоэзиса?

Ответ: Живые системы в своей замкнутой динамике сами создают себя; общим для них является из аутопоэзисная организация на молекулярном уровне. Когда наблюдаешь живую систему, обнаруживаешь сеть производства молекул, которые взаимодействуют друг с другом, причем образ этого взаимодействия таков, что он, со своей стороны, ведет к производству молекул, которые, благодаря своему взаимодействию, создают именно эту сеть производства молекул и устанавливают ее границы. Такую сеть я называю аутопоэзисной. Если, таким образом, сталкиваешься с такой сетью на молекулярном уровне, операции которой в итоге создают ее саму, то имеешь дело с аутопоэзисной сетью и, следовательно, с живой системой. Она производит сама себя. Эта система открыта для притока материи, но – если рассматривать динамику порождающих ее связей – замкнута.

Пользуясь моей терминологией, я описываю клетку как молекулярную аутопоэзисную систему первого порядка. В случае мультимолекулярных образований речь идет, соответственно, об аутопоэзисной системе второго порядка. Особенность клеточного обмена веществ, клеточного метаболизма, состоит в том, что он создает составные части, которые все вместе интегрируются в сеть трансформаций, которая их создает. Таким образом, создание составных частей служит условием возможности края, границы, мембраны клетки. И эта мембрана, со своей стороны, участвует в происходящих процессах трансформации, в аутопоэзисной динамике клетки: она является условием оперирования сети трансформаций, которые создают сеть как целое. Без границы клеточной мембраны все превратилось бы в молекулярную кашу, и молекулы диффундировали бы. Никаких отдельных сущностей бы не было.

Вопрос: Это означает, что клетка создает мембрану, а мембрана – клетку. Создатель, акт создания и продукт создания, таким образом, неразделимы.

Ответ: Я бы сформулировал несколько строже: молекулы клеточной мембраны участвуют в реализации аутопоэзисных процессов клетки и производстве других молекул в рамках аутопоэзисной сети клетки, и аутопоэзис позволяет возникнуть молкулам мембраны. Они взаимно производят друг друга; каждый принимает участие в создании целого.

Вопрос: Откуда известно, что аутопоэзис как особая форма организации действительно является определяющим критерием жизни?

Ответ: Это будет доказано, когда удастся представить серию процессов, которые в итоге дадут то, что я хочу доказать другим. Должно быть показано, что реализация аутопоэзиса прямо или косвенно является источником всех характеристик живых систем и в результате создает сущность, которая обладает всеми известными и неизвестными признаками живой системы.

Вопрос: Вы сами некогда разработали компьютерную модель, которая изображает аутопоэзисную систему. В научной литературе иногда появляется упрек в ваш адрес, что вы этой моделью сами себе противоречите. Такая модель аутопоэзиса, гласит аргумент, явно не является живой, но обладает всеми признаками аутопоэзисной системы.

Ответ: На это я могу лишь возразить, что эта модель служит иллюстрацией и не должна восприниматься как доказательство. Речь ни в коем случае не идет о живой системе. Компьютер функционирует здесь как своего рода актер в театре марионеток: он используется для того, чтобы превратить различные элементы в сущности, которые затем в области наблюдения, в графической сфере демонстрируют динамику, сравнимую с молекулярной. Компьютер или программа используются здесь для того, чтобы приводить в движение элементы, которые в живых системах движутся сами: молекулам кукловод ни к чему, им не нужна некая скрыто действующая сила, приводящая их в движение; они движутся сами – на основе притока энергии. Именно в этом и состоит их особенность. Впрочем, как вы знаете, сейчас идет активная работа над созданием искусственной жизни. И однажды эти попытки, таящие в себе огромную опасность, несомненно, окажутся успешными – тогда будут построены аутопоэзисные системы на молекулярном уровне. (…)

Интервью, отрывки из которого приведены здесь, брал Бернхард Пёрксен. Оно было опубликовано впервые в берлинском журнале "Гегенворте"

http://www.freitag.de/autoren/der-freitag/die-selbsterschaffung-der-welt