Вскоре после неудавшегося покушения на Гитлера 20 июля 1944 г., за месяц до вступления союзников, в Париже был выпущен последний номер нелегальной солдатской газеты «Рабочий и солдат». Он был обращен к солдатам немецкой оккупационной армии: «Оружие, которое вам выдали для того, чтобы вы сражались за интересы гитлеровской банды и германских капиталистов, сохраните в ваших руках для того, чтобы превратить эту империалистическую войну в войну против капитализма, в войну гражданскую… Братайтесь с российскими, американскими и английскими солдатами. Братайтесь с российскими и французскими пленными. Создавайте тайные ячейки по трое и четверо. Не верьте, что вы одни…».

«Рабочий и солдат»

Кто осмелился призывать к сопротивлению на глазах нацистской оккупации? В книге швейцарских коммунистов Советов Клары и Пауля Тальманнов «Революция за свободу» мы находим рассказ о Викторе (таков был псевдоним издателя солдатской газеты) и его нелегальной работе в Париже вплоть до самой его гибели тем летом 1944 г.: «Виктор, немецко-еврейский эмигрант, жил у нас с короткими перерывами до марта 1944 г. Мы вместе сочиняли листовки на немецком и французском языках. Виктор оставался у нас – он усердно пользовался нашей обширной библиотекой – потому что ему посчастливилось наладить активную пропаганду среди немецких солдат.

Ему удалось на самом деле завязать контакт с немецкими солдатами в порту Брест… Он показывал мне письма солдат, в которых проявлялась усталость от войны и враждебность в отношении Гитлера. Один или два раза в неделю Виктор отправлялся в опасную поездку в Брест; там он ночью встречался с немецкими солдатами, дискутировал с ними, брал у них письма и короткие статьи… Эта литература размножалась у нас и издавалась как солдатская газета. Мы выпустили приблизительно 4 номера под названием «Рабочий и солдат». Небольшую часть мы раздавали в Париже, остальное Виктор забирад во время своих поездок в Брест. Солдатская группа в Бресте провалилась; некоторые солдаты были расстреляны, остальных – по данным Виктора, около 15 человек – отправили на Восточный фронт.
Гестапо знало о деятельности некоего Виктора и настойчиво искало его. В середине июля 1944 г., во время боев в Нормандии, до нас дошло известие об аресте Виктора. В конце концов, мы узнали, что он и его подруга были арестованы французской полицией».

Паулю Тальманну позвонила медсестра из клиники Ротшильда. От нее он узнал, что с «господином Виктором» случилось несчастье, и тот уже 8 дней находится в госпитале. Несмотря на огромный риск, Пауль отправился в больницу и был допущен в палату. ««Послушай, Виктор, что случилось?» – «Меня расстреляло гестапо». – «Ну, успокойся, ты еще слишком слаб». – «Нет, Павел, я не брежу… У меня прострелены голова и живот, они меня здесь оперировали, и я несколько дней валялся без сознания. Сейчас мне лучше. Что нового в мире?» – «Нового? Немецкие офицеры совершили попытку покушения на Гитлера, к несчастью оно не удалось. Войска союзников приближаются к Парижу». – «До этого я еще доживу»». Виктор рассказал о своем аресте 13 июля – как его избили и передали гестапо. «Через несколько дней меня вытащили из подвала. Двое офицеров и двое солдат посадили меня в машину. В Венсенском лесу машина съехала с дороги и поехала по маленьким лесным тропам. Мне пришлось выйти. Один из офицеров, не говоря ни слова, приставил мне пистолет к затылку и нажал на курок». Это было 22 июля.

Французский полицейский нашел его в лесу, и в госпиталь он, вероятно, был доставлен на полицейской машине. Товарищи попытались вытащить его, но гестапо оказалось проворнее. 1 августа его увезли из больницы. Еще раз стало известно, где он находится: в немецком военном госпитале. Товарищи отслеживали все отправки из госпиталя – но больше так ничего и не услышали о Викторе… 25 августа немцы оставили Париж. Так Виктор и погиб летом 1944 г. – оказывая сопротивление против нацистов, как и многие другие.

«От Авеля до Бебеля»

Виктору, которого на самом деле звали Мартин Монат, был всего 31 год. Но прежде чем он назвался Виктором, он был известен среди друзей также под именем Монте. Так я далее и буду его называть. Наш общий друг Пауль Эрлих писал о нем: «Монте происходил из бедной среды. У его отца был маленький магазинчик одежды для пролетариев. Отец жил в постоянном страхе перед взломщиками, и Монте часто приходилось ночевать в магазине, причем я иногда составлял ему компанию. И тогда мы дискутировали всю ночь напролет. Его мать рано умерла. Его братья и сестры, огромное количество двоюродных братьев и сестер, все были интеллектуалами. Но еикто из них ничего не знал о Монте…».

Как жилось Монте в Веймарской республике, когда нарастало влияние националистических сил и, наконец, разразился мировой кризис? Пауль Эрлих пишет: «С 6 класса до окончания школы мы были с ним в одном классе. Когда нам исполнилось по 12-13 лет, мы вступили в сионистские молодежные объединения – в конечном счете, в Ха-шомер ха-цаир, наиболее левое из них.

Мы оба не были допущены до экзамена на аттестат зрелости (из-за действий против школьного начальства) и сдавали его экстерном. Мы вместе отправились изучать сельское хозяйство (хахшара). И, наконец, вместе стали изучать математику. С марксизмом мы оба познакомились в Ха-шомер ха-цаир. Должен, однако, добавить, что в нашей дружбе заводилой всегда был Монте.

Думаю, что я опередил его где-то в 1932 году – в это время мы впервые вступили в настоящий контакт с социалистическим движением в Германии. Но в то время, как Монте начал симпатизировать КПГ, я уже контактировал с троцкистской оппозицией и попытался убедить Монте. Он внимательно меня выслушал, но ничего не ответил. Поэтому я с большим удовлетворением услышал позднее об эволюции Монте…».

Знакомство Монте с социалистическим движением произошло, когда ему было 19 лет. До прихода Гитлера к власти оставался еще год. Бунтовавший против всяких авторитетов, Монте стал интересоваться более радикальным крылом. Но часть рабочего движения, отделившаяся от СДПГ и КПГ, пользовалась лишь небольшим влиянием и ничего не смогла изменить в наступившей гибели. Гитлеровское насилие, вылившееся в создании Третьего рейха, в преследовании и уничтожении евреев, имело и «побочный» результат: постоянный рост сионистского движения, которое в Веймарской республике оставалось незначительным феноменом.

Пауль Эрлих рассказывает: «В 1933–1934 гг. Монте активно сотрудничал в берлинской организации и в правлении союза». К этому времени относится и мое знакомство с Монте. Мы встретились в 1933 г. в Ха-шомер ха-цаир. Мы ехали вместе, постоянно начеку, не появятся ли отряды «Гитлерюгенд».
Никогда не забуду 1 мая 1933 г. Монте написал текст для «представления» – «От Авеля до Бебеля» – и эти грандиозные сцены разыгрывались в месте встречи Ха-шомер ха-цаир на востоке Берлина. Лестница охранялась, снизу на третий этаж протянули шнур, на другом конце которого был привязан колокольчик – как сигнал тревоги… Но все прошло спокойно.

«Одному нужны ноты…»

Из рассказа одного моего друга: «Я могу вспоминать о личности Монте только в превосходной степени. Он обладал необычным интеллектом, всегда был оригинален и имел способность видеть корень проблемы. Он был ненасытным читателем, и его всегда полный книгами портфельчик вошел в поговорку в союзе. Он постоянно затаскивал меня в Берлинскую городскую библиотеку, чтобы продемонстрировать мне свои открытия. У него были действительно гениальные способности к математике. Кем бы он стал, если бы остался в живых? Революционным лидером первой величины? Или, может быть, великим математиком?».

В 1933–1934 гг. мы в Берлине оказались в совершенно особом положении: мы могли знакомиться с политическими суждениями Льва Троцкого, не принадлежа к нелегальной организации. Журнал «Ха-шомер ха-цаир» печатался в Варшаве на иврите и ввозился в Германию. Среди статей, которые публиковались в нем, были и написанные в 1933 – 1934 гг. статьи Троцкого о гитлеровской Германии. И Монте сидел с нами и переводил их для нас. Эти статьи произвели на нас большое впечатление.
В 1934 г. я поехал вместе с Монте на сельскохозяйственное обучение в Данию. Нас распределили по отдельным крестьянским дворам. В августе 1934 г. от Монте пришло письмо: «Я говорю вам, что нам труднее всего даются самые легкие, но убивающие дух действия, такие как уборка репы, при которых приходится весь день совершать одни и те же движения. После таких работ вечерами уже невозможно заниматься умственным трудом. Это уже тяжелая потеря, особенно для интеллигентов, которые перешли к труду».

И еще одно место: «На одном из собраний Р. сказал нам, что может купить себе некие ноты, чтобы играть на пианино, которое предоставлено в наше распоряжение у одного из крестьян. Кассир заявил, что денег хватит лишь на книгу, которую мы хотели по кругу почитать в общине. Мы знаем, что для Р. музыка – это почти жизненная необходимость. Поскольку нам не обязательно было иметь книгу прямо сейчас, мы купили ноты. Если бы действительно индивидуальность в коллективе была лишь разрывом с общим знаменателем коллектива, мы бы сказали: «Одному нужны ноты, а 15-ти нужна книга. Ясно, что желание одного должно уступить желанию 15-ти». Мы не видим противоречия между объективными задачами кибуца и потребностями отдельных людей. Люди – не только часть целого, но каждый – это целостность сам по себе, с личными потребностями, которые должны быть удовлетворены, чтобы, в свою очередь, они были способны выполнить большие объективные задачи коллектива».

Но вернемся к рассказу его друга: «Из Дании Монте вернулся в Берлин и продолжал активно участвовать в движении, пока в 1935–1936 гг. не вспыхнули политические конфликты. Мне рассказывали, что движение делало все, чтобы сохранить Монте, но безуспешно. Монте сопровождал свою подругу назад в Польшу (где она позднее погибла в гетто). Гусарская выходка Монте: Монте не имел гражданства – нацисты вынудили его сменить имя, потому что не признали брак его родителей, – а лица без гражданства были особенно уязвимы в период нацизма. Но для поездок в Польшу ему нужен был польский паспорт. Его он мог получить, лишь доказав, что знает польский язык и культуру. Монте родился в Германии и не знал ни единого слова по-польски. И однако же он сумел за месяц выучить польский и с успехом выдержать все экзамены…».
Мы мало что знаем о Монте в это время: он окончательно исчез с поверхности «Ха-шомер ха-цаир». Сопротивление, оказываемое политическими группами, слабело, террор сделал недееспособным большинство ячеек или разрушил их.

Побег в Бельгию

Я потерял Монте из виду в 1935 г., когда из Дании отправился прямо в Палестину, в то время как Монте остался в Берлине, а позднее поехал в Польшу. В 1938 г. ему пришлось вернуться в Германию. Там ему удалось воспользоваться изменением имени, к которому его принудили нацисты. Он жил в Берлине под своим новым именем и, можно сказать, как в Генштабе, подготовлял свой побег из Германии. Но целью его была Франция, а не Палестина. Об этом он писал в своих письмах брату в Палестину. В 1939 г. после успешного бегства пришло первое письмо из Бельгии: «Переход стал труднее, и разрешения были розданы. Поскольку я был выслан, и у меня оставалось лишь немного времени, я вынужден был рискнуть совершить переход, независимо от моих желаний (Франция). Я с полным спокойствием уладил все «дела» и пошел. И все пошло, как вы видите, это было опасно, романтично, большим удовольствием для старого героя путешествий, и, прежде всего, все вышло удачно. Из Берлина я вначале летел до Гамбурга (надо было передвигаться очень быстро), но этот полет был просто божественно прекрасен…». И снова фразы, в которых весь Монте: «В Германии я еще посмотрел пару милых фильмов, вечером перед отъездом был на «Волшебной флейте», в большой спешке нашел время, дважды по два часа, чтобы выслушать от утонченного студента музыки дидактически прекрасные доклады о доклассической и классической музыке с практическими примерами на граммофоне, и черт побери бога и мир, потому что мы так и не дошли до постклассической музыки…».
Последующие письма – с началом мировой войны переписка с Палестиной прервалась – сконцентрированы на политических темах. Но Монте, пришедшему в социалистическое движение только в 1932 г., трудно было наверстать упущенное. Так, он признает, что из текстов оппозиции читал только «Преданную революцию». Путь приходилось проделывать быстро. Эрнест Мандель, который в 20-детнем возрасте «оказывал сопротивление против нацистских оккупантов во время войны, несколько раз подвергался арестам, был депортирован в тюрьмы и концлагеря «Третьего рейха»», познакомился с ним в Бельгии. Он пишет о Монте: «Со времени восстановления бельгийской организации в августе – сентябре 1939 г., Монте был у нас. Он с самого начала был членом руководства (он учил французский еще в Германии, его последние письма все написаны по-французски). Я видел его только на заседаниях ЦК, и я не знаю деталей его деятельности. Единственное личное воспоминание, которое у меня сохранилось, – о моей первой поездке в Париж, которую я совершил вместе с ним в ноябре или декабре 1943 г., примерно за 2 месяца до Европейской конференции. Это единственный момент, когда я сравнительно долго находился в обществе Виктора. Его смелость произвела на меня большое впечатление; это позволяло ему выходить из опасных ситуаций. Он не был внешне типичным евреем, и он непринужденно общался с немецкими солдатами. По своей внешности и менталитету он был очень немецким. У него была уже богатая практика нелегальной работы».

«Немецкая работа»

Мы знаем, что в европейском временном секретариате 4-го Интернационала было решено, что приоритетной задачей является «немецкая работа» во Франции, то есть, среди немецких солдат, при участии Монте. В мае 1943 г. Монте переехал в Париж и там вместе с группой Пауля Тальманна в июле 1943 г. выпустил – на гектографе – первый номер бюллетеня «Рабочий и солдат». Этот десятистраничный бюллетень, в котором в доступной форме говорилось об актуальных проблемах, был, строго говоря, не предназначен для агитационных целей. Эту задачу выполняли выпускавшиеся одновременно листовки, предназначенные для более широкого распространения. Два следующих номера «Рабочего и солдата» имели меньший объем. В Бресте, где наблюдалась особенно сильная концентрация вооруженных сил, французские товарищи вышли на немецких солдат. По инициативе двух товарищей, работавших на почте (один из них, Робер Крюо, был позднее убит жандармами), образовалась дискуссионная группа из примерно 15 немецких солдат, враждебно настроенных по отношению к нацизму и уставших от войны. Они принимали участие в распространении листовок и выпускали собственный листок. Они запасались бланками паспортов и готовили склады оружия на «экстренный случай». Монте наблюдал за этой работой. Группу предал один солдат, родом из Гамбурга. 6 октября начались аресты.

Монте вынужден был бежать в Бельгию, но, как сообщает Эрнест Мандель, в ноябре – декабре 1943 г. вернулся во Францию. Здесь в начале февраля 1944 г. состоялась первая конференция европейских секций 4-го Интернационала. В ней приняли участие товарищи из французской, бельгийской, немецкой, греческой и испанской секций. Монте представлял немецкую группу.

В мае 1944 г. «Рабочий и солдат» появился снова, уже в печатном виде. Последний номер, над которым работал Монте, вышел в июне 1944 г. Воззвание к солдатам «Решение зависит от вас» целиком было написано им. В нем утверждалось, что «повсюду немецкий пролетариат должен создать органы собственной власти, рабочие и солдатские Советы», и делалось предостережение против того, чтобы «начинать борьбу поодиночке, неорганизованно. Так можно стать лишь беззащитными жертвами самого жестокого террора. В такой ситуации восстание одного из гарнизонов, в одном из городов или в одной из провинций или же на одном из участков фронта может стать той искрой, которая вызовет социальный взрыв… День матросов и рабочих верфей Киля вновь настанет!»

Рудольф Сегал
(перевод В.Граевского)

1945 год не стал новым 1918

Многие немецкие и другие революционеры возлагали большие надежды на то, что в конце Второй мировой войны вспыхнет такая же революция, что произошла в конце Первой мировой. В книге «Вторая мировая война» (…) Эрнест Мандель показывает, что такая надежда была оправданной, но объясняет, почему она не осуществилась: «Были ли возможны в Германии крупные восстания под руководством левого направления, такие, как произошли в оккупированной Южной Европе и в Италии? Не забудем о том, что после покушения на Гитлера 20 июля 1944 г. значительная часть выживших кадров немецкого рабочего движения была уничтожена массовым террором. Подумаем и о массовых бомбардировках во второй половине того же года, которые нанесли тяжелый урон структуре индустриального общества. Есть все основания для предположения, что подобные восстания действительно произошли бы. В конце концов, немецкие рабочие во время войны сохранили самое элементарное классовое сознание в экономических вопросах. Тайная полиция СС отмечает, что при постоянных сокращениях зарплаты часто вспыхивали протесты… Стало ясно, что верхние и средние слои возлагают надежды в особенности на американцев и британцев, тогда как рабочие, по крайней мере, испытывали меньший страх перед Советскими. Масштабы сопротивления против нацистов в Германии систематически недооцениваются даже фактически всеми историками». Мандель иллюстрирует это следующими цифрами: до начала войны число арестованных в качестве политических противников составляло между 400 и 600 тысячами. Во время войны это число возросло еще больше. Весной 1943 г. в концлагерях находились 200 тысяч немцев. С 1 января по 30 июня 1943 г. по политическим мотивам были арестованы 35 тысяч немцев – и это еще до массового террора после покушения на Гитлера. И последняя цифра: по американским оценкам, за все время правления Гитлера в концлагеря в Германии были брошены 1663550 человек, из которых около 1 млн. составляли немцы.

(«Bresche», 1989, ноябрь)
(перевод В.Граевского)