«Национал-революционеры» – особое направление в современном ультраправом движении. Хотя многие склонны рассматривать его как проявление неофашизма, на самом деле оно – ровесник классического фашизма. Родиной течения считается Германия начала 1920-х годов. Уже тогда оно пополнялось «выходцами» с обоих концов политического спектра – как левого («национал-большевизм» бывших лидеров компартии Лауфенберга и Вольфхайма или тенденция Никиша), так и правого (сторонники ушедшего от нацистов Штрассера). Общим для всех этих разнородных групп было одно: стремление соединить, синтезировать «социализм» (как они его понимали) с национальной идеей.

Тогда, в межвоенные годы, «национал-революционеры» были разгромлены своими нацистскими и фашистскими конкурентами. Следующим шагом в «развитии» течения стало создание после Второй мировой войны «Европейского фронта освобождения» и группы «Молодая Европа» во главе с Тириаром. Их идея состояла в перенесении на европейские метрополии теорий и практики «национально-освободительных» движений «третьего мира». Тириаристы утверждали, что европейские «коренные народы» также угнетены мировой глобальной империей или США и должны освободиться под националистическими лозунгами и построить свой «социализм». Позднее на «национал-революционеров» оказала влияние идеология французских «новых правых» во главе с Аленом де Бенуа, с их обожествлением «различий», миксофобией (страхом перед смешением), заменой расового и национального принципа культурным и этническим, стремлением любой ценой сохранить «идентичность» от космополитического растворения. В результате к прежнему врагу «национал-революционеров» – американизму добавился еще один: мигранты, рассматриваемые как носители «чуждой культуры» и, следовательно, подрывающие и размывающие «этническую идентичность». Затем на политической сцене Запада появились разного рода «национал-большевики» и «национал-анархисты» нового поколения…

В России этот «новый старый» зверь был почти неведом до начала 1990-х годов, хотя в русском ультраправом движении периодически проскальзывали похожие нотки. Положение изменилось, когда в условиях постперестроечного хаоса и тяжелого социально-экономического кризиса сошлись несколько различных по своему политическому происхождению деятелей: бывший член русского шовинистического движения «Память», последователь де Бенуа и издатель журнала «Элементы» Александр Дугин (ныне – один из горячих приверженцев режима Путина), бывший «левый радикал», писатель Эдуард Лимонов, культовый панк-музыкант Егор Летов (кумир всех тогдашних панк-анархистов), национал-радикал и бывший жириновец, музыкант Сергей Жариков и др. Первоначально они выступали вместе с частью «традиционных» русских фашистов и сталинистов. Так, в июне 1994 года было составлено «Заявление революционной оппозиции», в котором содержался призыв к созданию «принципиально новой и идеологически, и классовой оппозиции» — «массового народного национал-революционного движения НАМ».
 

Первые шаги
 

Инициаторы «НАМ» (Дугин, Лимонов, Летов, лидер фашистского «Русского национального единства» Баркашов и др.) впервые в России провозгласили мысль о соединении социальности и национализма. Их постулаты стоит привести более подробно, так как они легли в основу если не буквы, то духа всех последующих группировок русских «национал-революционеров». Подобное вплетение «левых» фраз и терминов в фашистский дискурс с тех пор постоянно наблюдается в их декларациях, заявлениях и программах.

В России, заявляли «НАМовцы», «национальные и социальные меньшинства процветают за счет эксплуатации большинства национального (русских) и социального (трудящихся)», утвердилась «звериная» и «нерусская псевдодемократия», Россия превратилась в «эксплуатируемую, колонизированную Западом и Востоком резервацию». «Антирусской, капиталистической революции» можно противопоставить только новую «Русскую Революцию», «которая будет «национальной и социальной одновременно», и «построение национально- и социально-справедливого общества» в «гордом национальном государстве». «Новая Россия должна стать государством социальной справедливости, где в привилегированном положении будет трудящийся, производитель, а не перекупщик, вор, спекулянт, как сегодня. Народу будет полностью возвращено награбленное» (1). Новоявленные «национал-революционеры» сделали открытую ставку на привлечение недовольной молодежи, в том числе из рядов анархистов и левых: «Сегодня людей прямого действия можно найти только на радикальных политических флангах — у последовательных, решительных борцов за национальную и социальную справедливость, в среде молодежных движений, среди рокеров, анархистов, национал-революционеров, социал-революционеров и прочих тотальных противников Системы… У радикальных коммунистов и радикальных националистов общий враг – мировой космополитический капитализм, мертвой хваткой схвативший за горло Россию» (2)

Большую роль в сплочении и распространении нового зарождавшегося течения русских ультраправых сыграл политико-музыкальный проект «Русский прорыв», в котором приняли участие также некоторые сталинисты и вполне «традиционные» русские фашисты. Многотысячный концерт в московском спорткомплексе «Крылья Советов» собрал тысячи людей. «Мы самая большая белая нация Европы», – кричал со сцены Лимонов (3). И хотя изумленные панки пытались стыдить Летова («Егор, ты охуел!»), это никак не сказалось на планах «национал-революционных» лидеров. Они продолжили строительство «Национал-большевистской партии» (НБП) (впервые зарегистрирована в Московской области еще в 1993 году)

НБП

Новая партия сразу же выступила за отторжение от соседних государств территорий и районов с «русским населением», избрание президентом России исключительно русского по национальности, запрещение абортов для русских женщин, изгнание иностранных компаний, запрет ввоза иностранных товаров и депортацию кавказских народов. Совершенно очевидно, что непосредственные экономические рецепты НБП выдвигались в интересах мелкого и среднего «национального» капитала, не выдерживающего конкуренции со стороны «многонациональной» монополистической олигархии и иностранных фирм.

Первоначальная идеология НБП, как она предстает из заявлений ее лидеров 1990-х годов и со страниц ее печатного органа – газеты «Лимонка», являет собой довольно противоречивую смесь, в которой, наряду с «национал-революционными» и «новыми правыми» элементами, можно обнаружить и черты вполне традиционного фашизма. Авторы справочника «Политический экстремизм в России» (1996), подготовленного группой экспертов «Панорама», отметили «специфический право-левый экстремизм НБП», который как раз можно считать типичным для «нового правого» течения. В «Лимонке» обнаруживались хвала Гитлеру и «идее коммунизма», Че Геваре и румынской «Железной гвардии», Юлиусу Эволе и Пол Поту, Муссолини и «Красным бригадам»; а осуждение «жидоедства» традиционалистов соседствовало с утверждением, будто «капитализм придумали семитские народы», а «в древних арийских обществах класса торговцев вообще не существовало». Рассуждая о «злобных народах» и их «коллективной вине», НБП подняла на щит идею «морального превосходства русской нации и ее цивилизации».
Национализм НБП с самого начала носил государственнический характер, но при этом опирался на принцип «крови», хотя иногда проступали и более «современные» – этнокультурные и цивилизационные нотки. «НБП, – утверждалось в «Лимонке», – это новый национализм, не бородатый, не архаичный, не «квасной», но авангардный и модернистский. Национализм по НБП состоит не в том, чтобы меряли черепа и ряженые разгуливали бы в нарядах 18-го века по улицам, а толпы с постными лицами посещали бы церкви. Но в том наш национализм, чтобы победоносно заставить себя уважать и бояться, отстоять интересы русской нации и для этого создать великую современную русскую державу» (4). В такой форме русские «национал-большевики» 90-х годов скорее напоминали правый футуризм и ранний фашизм в Италии, правда, уже сильно подпитанный не национал-государственными, а этническими мотивами.

Проект НБП в целом оказался лишь ограниченно удачным. Прежде всего, со своей опорой на «контркультуру» и эпатажной эстетикой, он был слишком «модернистским» для широких, сравнительно более консервативных кругов российского общества, которые могли бы откликнуться на националистические призывы «нацболов». Но имелся и еще один немаловажный фактор. Несмотря на глубокую травму, испытанную населением страны в 90-е годы, национализм еще не проник так далеко во все слои населения, прежде всего – в среду молодежи. Подавляющее число молодых людей в России в тот период еще оставались приверженцами «мировых» ориентиров, сторонниками «открытия миру». Если они поддерживали существующую систему, то воспринимали западную либеральную идеологию. А если выступали против нее, то открывали для себя ценности и идеалы мирового леворадикального или анархистского движения и пытались ему соответствовать. Не случайно, что в тот период в среде левой молодежи стало расти антифашистское движение, и популярностью пользовались такие лозунги, как «Родина, ты фашистская гадина» и «Наше отечество – все человечество».

В этих условиях НБП оказалась весьма пестрым течением. Во главе ее стояли националистические идеологи (впрочем, во второй половине 90-х годов и Дугин, и Летов отошли от партии), но «на местах» ситуация могла выглядеть очень по-разному. Разумеется, в крупных центрах, где в партийные ряды вступали более «осознанно», прочитав программу и документы, полностью преобладали неофашисты. В некоторых же регионах, где молодые люди, недовольные существующей системой, нередко наталкивались сразу на НБП, хорошо освещавшуюся в СМИ, и воспринимали ее как единственную реальную оппозиционную группировку, партия пополнялась за счет более «размытых» в идейном отношении членов: они нередко даже не читали партийные документы и удивлялись, когда им потом говорили, что НБП – профашистская и ксенофобская организация.

В стремлении расширить свою популярность в левых молодежных кругах, НБП с конца 1990-х и в начале 2000-х годов приступила к проведению символических авангардистских актов по социальной и широкой оппозиционной тематике (неправильно называемых ею «прямым действием», поскольку под прямым действием понимается как раз непосредственное участие затронутых проблемой лиц, а не партийных активистов от их имени): ее члены захватывали офисы чиновников и публичные объекты, забрасывали различными предметами политических и общественных деятелей и т.д. Партийцы несколько смягчили свой националистический тон и старались в большей степени приобрести черты «левой внесистемной оппозиции».

Громкие акции НБП, нацеленные на привлечение внимания к партии, имели обратный эффект. К ней присмотрелось не столько население, сколько власти. После 2004 года последовала волна арестов и судебных приговоров, а в 2007 году партия была запрещена. Она отчасти работает нелегально, отчасти же – под прикрытием структуры под названием «Другая Россия». С середины 2000-х годов действует новая программа, из которой попытались устранить наиболее крайние ультраправые моменты и постулаты. Теперь «нацболы» пытаются придать себе более «умеренный» имидж. Сотрудничая с либералами в рамках «Другой России», они изображают себя в качестве либеральной силы, а апеллируя к левым или сталинистам – как левых (в 2012 году лимоновцы вступили в «Левый форум»).

Новое поколение «национал-революционеров»: путь «справа»

Очевидно, можно утверждать, что, хотя «нацболы» еще существуют, их старый проект уже отжил свое. Он возник преждевременно, еще до того, как национализм стал преобладающим консенсусом почти для всех политических течений России – как правых, так и «левых». «Веймарский синдром» – комплексы «униженной нации», не потерпевшей военное поражение, но «преданной» и «униженной» – нарастал в обществе постепенно. «Чеченские войны», сопровождавшиеся антикавказской истерией, официальная пропаганда с ее антизападной и антиамериканской риторикой, ворчание стариков и школьные рассказы о «величии России» – все это накладывало свой отпечаток на настроение молодежи.
«Когда в 2000-х гг. во взрослую жизнь вступили вчерашние подростки из поколения «чеченских войн» и Путина, многие из них были готовы бунтовать против рыночного капитализма с его олигархией, затхлостью, несправедливостью и мафиозностью – против строя, лишавшего их жизненных шансов. Но немалое число из них несло в душе червоточину «русского Веймара»: склонность давать «этнические», групповые, обезличенные и отчужденные ответы на социальные, экономические и политические вопросы. (…) Зараженная национальными предрассудками молодежь заняла место в рядах оппозиционных движений, принеся в них свои взгляды» (5)

«Мы недоедали философии и теперь активисты, наглотавшись самых поверхностных огрызков теории, сыплют трюизмами идеологии. Мы торопились выжить и навербовать как можно большее количество адептов, не особо заботясь о качестве продукции нашей кузницы кадров, – признает в этой связи один из современных автономов «Данила Дугум». – Мы пытались, но не смогли уподобиться европейским активистам, сперва антиглобалистам (на это у нас не хватало человеческого ресурса), потом субкультурным анархо-антифашистам, анархо-повстанцам (ошибочка вышла со временем и местом действия). Согласно обратной инерции теперь мы все из себя «неевропейские» анархисты» (6) Радикальное «антизападничество» и попытки перенести на российскую почву метрополии логику «национального освобождения» способствовало появлению новых «национал-революционных» группировок.

На сегодняшний день можно говорить о том, что в России существует целый «национал-революционный» лагерь, состоящий из конгломерата подобных групп. Некоторые из них пришли «справа», большая часть – «слева». Формально они не объединены и даже полемизируют друг с другом. В то же время, эти группировки поддерживают регулярные контакты и периодически взаимодействуют.

В «правой» части спектра выделяются «Автономные националисты» и организация под названием «Вольница», которая имеет отделения в ряде российских городов, включая Москву и Петербург.
«Автономные националисты» («Национальное наступление») объявили своими принципами национализм, «социализм», «автономность», сохранение окружающей среды, духовного и физического здоровья. Он сделали ставку как на «субкультурщиков всех мастей (от скинхэдов и футбольных хулиганов до хардкорщиков и рэперов), так и людей без ярко выраженной субкультурной принадлежности». Судя по их «программному» документу, заимствования у «левых» сводятся больше к эстетике и некоторой символике, а также форме организации в децентрализованные автономные группы. С одной стороны, это классическое расистское течение неофашистского типа, которое провозглашает «приоритет интересов русского народа как единой общности (сохранение культуры и идентичности нашего народа, здоровья нации, демографии и т.д.) относительно вопросов из других сфер человеческой жизнедеятельности (например, вопросов экономической выгоды), а также относительно интересов и амбиций отдельных личностей или групп. Русский для нас – это человек белой расы, выросший в русской культуре и осознающий себя русским. Быдло, забывшее о своих корнях, винтики системы, убивающие наш народ, мутанты непонятной принадлежности, а также выродки и ублюдки, недостойные даже называться людьми (педофилы, алкоголики, наркоманы, маньяки и т.д.) – все эти категории персонажей для нас русскими не являются», – пишут наци-автономы.

С другой стороны, они отмежевываются от примитивного антисемитизма и юдофобии и объявляют причиной «геноцида русских» – «банальное стремление к наживе». В этой, «социалистической» части их декларации яснее проступают «новые правые» и «национал-революционные» черты: «… Наш приоритетный враг – это паразитический, антинациональный капитал, сросшийся в российских условиях с государственной машиной подавления и подконтрольными ей СМИ, оправдывающими в глазах обывателей проводимую сегодня политику. Социальная справедливость и польза для нации, а не экономическая выгода денежных мешков – вот для нас главное мерило государственной политики. На глобальном уровне мы выступаем против неолиберального культа денег, комфорта и потребления, мультикультурности и смешения народов – этнического самоубийства. Мы являемся даже более последовательными альтер/антиглобалистами, чем леваки – вопя о “борьбе с глобализаторским диктатом корпораций”, они, тем не менее, на самом главном – ценностном – уровне встают на сторону существующего миропорядка, защищая такие его принципы, как мультикультурность, всеобщее равенство, толерантность и материализм, т.е. по сути играют по правилам Системы». Наци-автономы пытаются привлекать и молодежь из левой среды, утверждая, что разделение на «фашистов» и «антифашистов» выгодно Системе, тогда как необходимо объединяться в борьбе с ней (7).

В начале 2010-х годов в среде наци-автономов и наци-скинхедов усилилось размежевание. Часть из них стала проявлять все большее недовольство прежними идеологическими формами и выступила за более решительный переход на «национал-революционные» позиции, которые, с их точки зрения, должны были преодолеть раскол на «правых» и «левых» противников Системы. «Отрицать факт, что старые лидеры русского национализма не могут контролировать националистическое поле – бессмысленно. Улицы отвечали официальным партстроителям автономным национализмом, вандализмом и террором, а теперь и уходом в третий путь. Правда последний, для многих левых, все равно ассоциируется с замаскированным нацизмом, а у патриотов уже с антифашизмом», – комментировал националистический Интернет-журнал «НацАкцент» (8). Именно с позиций такого «третьего пути» выступает группа «Вольница».

Ее лидеры, если верить тому, что они сами говорят о себе, или тому, что рассказывают о них противники по «правой сцене», много лет активно действовали среди ультраправых. Так, вождь петербургской «Вольницы» Кирилл «Вольницев», как утверждается, был наци-скинхедом (бонхедом) с начала 2000-х годов, состоял в «Движении против нелегальной иммиграции» (9). Другой представитель «Вольницы» «Антон Вольнов» долгие годы участвовал в движении футбольных фанатов и примыкал к «автономным националистам», а затем подался в экологическое движение. По его словам, в организацию «приходят люди, как из левого лагеря, так и правого. И я не могу сказать, кого из них больше. Большинство активистов "Вольницы" - бывшие представители различных субкультур: футбольные фанаты, автономы и так далее. Они отказались от андеграундных заморочек и сосредоточились на работе организации. Но, естественно, у многих остались определенные стереотипы в одежде, как отголоски прошлого» (10).
«Вольница» отмежевывается от обвинений в фашизме и объявляет себя сторонницей «русского социализма», наследницей «русских народников». Она отрицает традиционный расизм и становится на позиции «новых правых»: все народы и «этносы» «хороши», пока сохраняют свою «идентичность» и не смешиваются. «В общеполитическом спектре, – говорится в манифесте «Вольницы», – мы не относим себя ни к правым, ни к левым, придерживаясь третьего пути, понимаемого нами как неавторитарный и некосмополитический социализм. Это третий путь между классическим либеральным капитализмом и марксистско-ленинским государственным капитализмом, между империалистическим шовинизмом и антинациональным космополитизмом, которые идут рука об руку, будучи лишь разными сторонами одной медали. Наш третий путь является революционно-социалистическим в экономике, эгалитарно-демократическим в политике, национально-освободительным в сфере международных отношений, народно-натуралистическим в культуре. Исходя из этого, мы выступаем за четыре формы свободы, которые позволят создать общество социального равенства и справедливости».

Подобно «национал-большевикам» и другим «национал-революционерам» на Западе, «Вольница» утверждает, что «капиталистическая массовая культура, подчиненная погоне за прибылью и обслуживающая глобализм, создает дегенеративное общество потребления, что уничтожает самобытную народную культуру, унифицируя человечество в «единый мир», обезличивающий как целые народы, так и отдельно взятого человека. Буржуазному утилитаризму, манипулирующему сознанием народных масс в интересах реакции и ведущему к культурному отчуждению личности, следует противопоставить народную культуру, основанную на взаимопомощи и героизме, способствующую духовному развитию, уважению и сохранению разнообразия этнических идентичностей народов мира и их солидарности в общей революционно-освободительной борьбе». Подобная революция, по словам «Вольницы», требует «всемирного масштаба» и должна быть «направлена против глобализма, как высшей стадии империализма, который под космополитическими лозунгами проводит политику угнетения и ассимиляции одних народов другими. Свобода отдельного народа предполагает в тоже время освобождение всех других народов, а значит международную солидарность в рамках классовой и национально-освободительной борьбы. Подлинное интернациональное сотрудничество возможно лишь при условии реализации равного права народов на самоопределение и способности каждого народа быть независимым».

Рецепт «Вольницы» – это отказ от «смешения» и этно-дифференциализм – раздельное существование этносов и культур: «Разные народы могут мирно сосуществовать на одной территории, если они обладают известным уровнем комплементарности. В противном случае, во избежание конфликтов, представители каждого народа должны иметь возможность получить в свое распоряжение отдельную землю, установив там правила поведения, соответствующие своей культуре. Таким образом, любой народ сможет всегда реализовать свои права без ущемления прав других народов» (11).

Здесь «Вольница» почти дословно повторяют европейских тириаристов (к примеру, французское «Новое сопротивление» / «Радикальное единство» или группу «Третий путь»), которые заявляют, что народы должны «вновь стать самими собой» и отказаться «от любой логики ассимиляции и геноцида (этно-плюрализм)», от «всеобщей метисации нашего народа» в противовес «новому мировому порядку, в противовес Западу, в противовес сионизму, а также вопреки иммиграции и ассимиляции», а также призывают к замене «Европы наций» (национальных государств) «Европой автономных этносов».

Вот что отмечают в этой связи французские антифашисты из журнала «Рефлекс»: "Приверженность этно-дифференциализму ведет к тому, что в национал-большевистском (так «Рефлекс» называет французских «национал-революционеров», – перевод.) дискурсе термин «идентичность» приобретает вездесущий характер: «Новое сопротивление» отстаивает «народные идентичности» и «декларирование идентичности». Эта не подлежащая точному определению идентичность считается отчуждаемой тем, что воспринимается как прямая противоположность этно-дифференциализму, то есть, господствующей универсалистской моделью. Народ же описывается как якобы подвергающийся процессу конфискации собственной власти; он призван вернуть ее в «подлинной демократии». Эта тема мондиалистского заговора против идентичностей является неотъемлемой составной частью дискурса, в значительной мере основанного на логике заговора или языка манипулирования: существуют-де темные силы, которые разрушают народы («мировое сионистское лобби»; «космополиты»), и система, раздробляющая народы» (12).

Миксофобия «Вольницы» нередко приобретает крайние формы: «Расовое смешение всего человечества в единое целое, что осуществляется в том числе путем навязывания и пропаганды межрасовых браков — это разрушение тех оберегающих перегородок, что были возведены природой. Не для того были порождены разные народы, чтобы они перемешались, обезличились и исчезли в генетическом хаосе» (13).

Сторонники «Вольницы» заявляют о признании того факта, что современное общество разделено на классы, и о поддержке классовой борьбы эксплуатируемых против эксплуататоров. В их представлении, «социальная революция» должна ликвидировать классы и создать «бесклассовое общество» без частной собственности. «Народ, не разделенный более на классы, не разрываемый классовой борьбой, сможет стать настоящим суверенным народом — подлинной нацией, а мировое содружество таких народов – свободным человечеством» (14).

В этом пункте идеологические воззрения «Вольницы» напоминают в большей степени не современных классических «новых правых» в духе де Бенуа, а германских «национал-большевиков» начала 1920-х гг., которые, как известно, принимали активное участие в создании компартии Германии. Впрочем, здесь русские «национал-революционеры» делают еще один шаг и сближаются с таким течением (также существующим на Западе) как «национал-анархизм» (15). Как пояснил тот же «Антон Вольнов» в уже упоминавшемся интервью, «нацболы не представляют, как жить без государства, а мы не видим в этом ничего страшного. У "Вольницы" и "Другой России" совершенно разные идеологические платформы. Они государственники, хотят захватить власть. Мы – разрушить государство полностью и заменить его бесклассовым обществом» (16).

Как и «национал-анархисты», участники «Вольницы» противопоставляют свой, якобы подлинный «интернационализм» космополитизму, то есть универсалистскому представлению об общих культурных ценностях человечества и культурном синтезе – точке зрения, которую традиционно разделяла в 20 веке большая часть анархистского, анархо-синдикалистского и леворадикального движения. В опубликованной «Вольницей» и зачастую опять-таки срывающейся на истерику статье «Космополитизм – преступление против человечества» автор ссылается на сталинское определение из эпохи борьбы с «безродными космополитами» (прикрывавшей, как известно, подготовку к тотальной депортации еврейского населения) и пафосно заключает: «Космополитизм… в наше время является прямым орудием мировой капиталистической реакции, стремящейся максимально обезличить и унифицировать под свои потребности все человечество – на пути этой химеры все свободные и непокорные народы, самобытные культуры и разнообразие человечества, как мощнейшие преграды для пути установления тотального закрепощения своего всевластия. Поклонение или содействие этой отвратительной, античеловеческой идее со стороны социалистов можно считать преступлением против человечества» (17).

Более ясно выразить свою антиинтернационалистскую, антипролетарскую, националистическую и профашистскую сущность «Вольница» не могла бы.

Стоит отметить, что в международном плане «Вольница» сотрудничает с ультраправыми, националистическими и неофашистскими течениями других стран. Ее представители приняли участие в организованном польскими националистами «Марше независимости» в ноябре 2012 года (18), а также в международной конференции националистов во Львове в марте 2012 года, вместе с ультраправыми из Украины, Польши, Италии, Беларуси, России (19).
Несмотря на все это, «Вольница» привлекает к себе все больший интерес со стороны той части российской «левой» сцены, которая сама в последние годы стала переходить на «национально-революционные» позиции или проявляет к ним завидную терпимость.

Новое поколение «национал-революционеров»: путь «слева»

Если часть неонацистов сочла, что «старые» догмы правых умирают и настало время для идейно-теоретического «обновления», что побудило их изобразить себя «левыми» и «социальными революционерами», не отказываясь от одетого в «этнические» одежды национализма, то и среди «левых» нашлись такие, кто ощутил потребность отказаться от прежней вражды к патриотизму, нациям и этносам. Выделить четкие группировки в «левой» части «национал-революционного» спектра непросто, учитывая диффузность и размытость самой леворадикальной и антифашистской среды. Она предпочитает организовываться в весьма текучие и неустойчивые «аффинити-группы», основанные, тем не менее, на остро ощущаемой сверхлояльности по отношению к своим друзьям и одногруппникам, раздутом и некритическом «групповом патриотизме», подозрении и недоверии (если не отторжении) тех, кто к их группе не принадлежит.

Одной из первых ласточек грядущего оформления «левой» части «национал-революционного» лагеря стало, на первый взгляд, маловажное и малозаметное событие: раскол в КРАС, небольшой российской секции МАТ – анархо-синдикалистского Интернационала. В начале 2008 года один из новичков организации «Дмитрий Чащин» (известный также как «Эколог» и примыкавший, как позднее выяснилось, к националистическому крылу религиозного течения славянского язычества – «родноверия») в ходе внутренней дискуссии выступил против космополитизма. «Я против воинствующего космополитизма. Считаю его формой фобии, наравне с ксенофобией (…), – писал он. – Культурное самоопределение в "рамках" этноса, как минимум так же естественно, как и любой другой вариант самоопределения. и называть это фашизмом, как автор статьи, как раз очень по-фашистски (…) Для меня этничность это не субкультура, а вот воинственный космополитизм – исчадье капиталистического ада». (Отметим здесь практически дословную перекличку с упоминавшейся статьей «Вольницы», написанной несколько лет спустя!). Чащин выразил согласие с точкой зрения британских «национал-анархистов» о раздельном развитии этносов и культур в будущем свободном обществе: «Да, кстати, тоже верно это: "Я стремлюсь к созданию автономных сообществ моего племени для защиты от государственного угнетения и для жизни в мире в соответствии с ценностями органической жизни…" (20)».

Характерно, что «этничность» «Чащин» понимал вполне в духе «новых правых», как основанную не на расе и крови, а на «культуре»: «…Кровные связи тут на мой взгляд, вообще ни при чём. Я русский тоже не потому что у меня отец русский, а потому что это моё ЧИСТО культурное (а вовсе не биологическое) самоопределение», – писал он в уже цитировавшейся организационной рассылке КРАС. Позднее он связал ее с «почвой», на которой якобы естественным образом выросла культура каждого конкретного народа: «Мне представляется верным первобытное представление о нераздельности народа и ареала его обитания. Действительно, связь этнической культуры и окружающей природы, если не подходить к этому вопросу со снобистским пренебрежением, играет очень важную роль. Возможно, не меньшую, чем взаимоотношения внутри человеческого общества... Также стоит сказать о едва уловимом "духе народа", проявляющем себя в народной музыке и поэтике народного творчества...» (21).

«Эколог» пояснил, что не считает для человека обязательным знать культуры других народов («достаточно знать свою, родную»), а культурный синтез, по его мнению, не может считаться основой развития человечества. Этносы существовали на всем протяжении человеческой истории, должны быть сохранены, потому что «различия» – это ценность сама по себе.

Конечно, «Чащин» неоднократно повторяет, что сохранение «этнической идентичности» не должно служить препятствием для культурного обмена и диалога. Но только при одном условии: если этот обмен не ведет к смешению и «стиранию» идентичностей. На созданном им языческом форуме он утверждал, что его этническая «Родина» существует, как минимум, с 8 века, не смешиваясь с окрестными народами: «Приведу маленький пример из истории Родины: в 8-9 веках н. э. славяне-вятичи столкнулись с агрессией тюркской Волжской Булгарии. В результате постоянных войн и захвата пленных с обеих сторон, население по обе стороны границы стало смешанным, причём в практически равной пропорции тюркской и славянской крови. Тем не менее разделение на славян и тюрок (в плане культурной принадлежности и САМООПРЕДЕЛЕНИЯ) никуда не исчезло...» (22). В свободном анархистском обществе, настаивал «Эколог», вывод о падении роли «коллективных идентичностей» после освобождения личности «не имеет под собой особых оснований. Напротив, освободившись от пресса, этническая культура, возможно, расцветёт пышным цветом. Во всяком случае, идентичности не ослабнут, они лишь станут свободными и естественными (…)» (23)

Иными словами, свободное общество станет, по его мысли, безгосударственной федерацией автономных и добровольных этнических общин! Это в точности соответствии позиции «национал-анархистов» на Западе, как одной из разновидности «национал-революционеров» (24).

Большинство членов КРАС сочли взгляды «Чащина» неприемлемыми, с точки зрения анархизма. Но несколько человек взяли их под защиту, исходя, прежде всего, из прагматических соображений. В первую очередь, среди них был публицист «Михаил Магид», который отдавал себе отчет в росте национализма в российском обществе, в том числе, среди трудящихся, и считал нужным не «дразнить» население своим подчеркнутым космополитизмом, чтобы не изолировать себя от «массы» (25). 2 человека, вставших на сторону «Чащина» (включая «Магида»), были вместе с ним исключены из КРАС и создали собственную группу, присвоив себе бывшее название одного из синдикатов КРАС – «МПСТ». В некотором отношении, ее можно считать первой российской наци-«анархистской» группой 2000-х годов.

Спустя какое-то время «Магид» формально вышел из состава МПСТ, и пытается создать новый синтез из идей эсеров, анархистов и левых коммунистов, приправив его защитой этницистских взглядов и обрушиваясь на «сектантство» действительных интернационалистов и противников национализма. Он стремится выступать в роли неформального ментора леворадикальной сцены, ориентируя ее на примирение к этницизмом и национализмом. В 2012 году он читал лекции членам «Вольницы», рассказывая им о «русском народничестве». Ныне «Магид» утверждает: «Левое, или точнее лево-либеральное… отрицание права этих людей на существование и образ мысли, истерические космополитизм и атеизм, готовность лизать зад афроамериканцу, только за то, что его зад - черный, не ведут ни к чему хорошему» (26).

Если верить «манифесту» МПСТ, то эта группа является «анархо-коммунистической» организацией. О ее националистической подоплеке формально свидетельствует лишь небольшая оговорка: «Отрицая национализм, в то же время мы считаем, что любой человек имеет право на свою этническую, культурную или другую идентичность, если при этом он не считает другие человеческие общности хуже своей» (27)

В своих статьях и практической «работе» ведущие деятели группы высказываются куда откровеннее. Свидетельством превращения МПСТ в национал-«анархистскую» организацию могут служить две статьи уже упоминавшегося «Чащина»: «Народ как революционная идея» и «Я русский! Я антифашист». Первая из них сразу же намеренно смешивает два понятия: веками существовавшие территориальные или региональные общности – и современное представление о «народе» как «этносе». Русский народ объявляется им общностью, существовавшей якобы со времен Киевской Руси, когда и начались злые посягательства на бедную, всеми обижаемую «русскость». Первым из них стало внедрение властями иноземной, оторванной от почвы и, следовательно, противоестественной религии – христианства. Антихристианские мотивы у МПСТ перекликаются с аналогичными положениями «новых правых» во главе с Аленом де Бенуа.

Далее «Чащин» пытается, подобно германским «национал-большевикам» и штрассеровцам 1920-х – 1930-х годов, объявить трудящиеся классы подлинными носителями «народной культуры» и «корней». Эксплуататоры и чиновники, по его мнению, не следуют «народной культуре» (то есть, «этнокультурно» они «инородцы» или же космополиты) (28). Как следствие: социальное освобождение и освобождение «народа» – это для него одно и то же. «Если народ, в отличие от нации, – это естественное культурное явление, свойственное людям и являющееся их достоянием, то не является ли народная культура тем добром и правом, которое стоит отстаивать перед натиском Системы, как и в случае, когда мы боремся за свободный труд или сохранение природы? Свобода этнической традиции, пожалуй, ничуть не менее важна для человечества. Тем более, что всё это взаимосвязано (например, почти любая этническая культура тесно связана с природой той местности, где обитает тот или иной народ). Причём за «этнические права» (за свой язык, веру, традиционный быт) каждый народ может бороться не обособленно, а солидарно с другими народами, так как в этой борьбе нет места для конкуренции между этносами, ведь они борются за общие интересы и с общим врагом – государственной и капиталистической системой», – уверяет «Чащин» (29).

Во второй статье представитель МПСТ идёт еще дальше. С самого начала дается «новое правое» определение народа как естественной общности, якобы существовавшей всегда: «истории не известен такой период, когда внутри человечества не существовало этнических различий» (что хитроумно намекает на не-единое происхождение человечества, хотя и не декларирует это прямо). «Изначально народ определялся общностью культуры – веры, языка, бытовой культуры, и главное – общим самосознанием. Самосознание – самый стойкий и определяющий признак народа. Народ существует до тех пор, пока существуют люди, которые себя к нему относят».
Но если из первой статьи еще не следовало напрямую, кто он, беспощадный враг этнического начала и «народа» как революционного фактора, а в качестве примера бедствующего этноса приводилась небольшая финно-угорская общность Северной России, то во второй уже все фигуры партии расставлены по местам. Страшный враг, не дающий спокойно и свободно жить русскому этносу в России, на его «родной земле», в которой он «пустил корни» – это «русофобия», почти всеобщая, идущая со всех сторон и не мотивированная никакими рациональными причинами, слепая «ненависть» к русскому «этносу» и русской культуре. Ее носителями оказываются и «неинтегрируемые» иммигранты с их чуждыми обычаями (к примеру, включающими дискриминацию женщин, которые, по русскому «Домострою», очевидно, с точки зрения «Чащина», пользовались в обществе полным равноправием), и либеральные агенты Западного капитализма, и анархисты-космополиты… Все они (включая и традиционных анархистов) – это враги русского народа и его революции. Это помеха. Это фашизм. Против них и должно быть направлено подлинное русское антифашистское движение (30).

Исходя из этого «Чащин» принялся пропагандировать идеи «языческого антифашизма», с одной стороны, среди язычников-родноверов, а с другой – среди антифашистов, призывая их отказаться от космополитических и антипатриотичских позиций.
Еще один член МПСТ wwp666 посвятил немало стишков обличению космополитизма и смешения народов, а также рассуждает о том, какие народы «выиграли» бы в случае победы Гитлера во Второй мировой войне (31).

В 2012 году члены и сторонники МПСТ стали призывать в ходе внутрианархистских дискуссий к сотрудничеству с «Вольницей». А в начале 2013 году именно они выступили инициаторами травли представителей сексуальных меньшинств, которые пытались присоединиться к анархистской колонне в ходе антифашистской демонстрации.
Можно отметить еще и тот факт, что МПСТшники «прославились» физическими нападениями на других анархистов и левых, действуя типично фашистскими методами (32).

МПСТ был и остается крошечной группировкой, и его взгляды не стоило бы разбирать столь подробно, если бы они не отражали настроения значительного числа «левых» и «антифашистских» активистов в современной России. Просто они первыми осмелились выразить языком то, что уже было на уме у многих.
Это очень быстро выяснилось, когда в анархистской сцене Москвы разгорелись дискуссии вокруг полемики между КРАС и МПСТ. Крупнейшая из московских либертарных организаций (отделение «Автономного действия», АД) предпочла рассматривать эти разногласия как «личный конфликт» и в ультимативном порядке предложила «сторонам»… посредничество «третейского суда»! Когда же анархо-синдикалисты объяснили, что не считают возможным какой бы то ни было «третейский суд» с националистами, и предложили московскому АД высказать свое мнение по поводу позиций, высказанных МПСТ (33), то не получили ответа. В дальнейшем лидеры АД-Москва фактически выступили в поддержку МПСТ, хотя и не одобрили официально его этницистские взгляды.

«Табу» на этно-национализм в «левой» среде было нарушено. С этого момента национализм перешел в наступление с быстротой катящегося снежного кома. Часть антифашистов стала призывать не отдавать русскую национальную тему «на откуп» ультраправым. В ноябре 2009 года эти силы объявили о проведении митинга «Русские против фашизма». В выпущенном ими заявлении, в частности, говорилось: «Нам противно, что ультраправые радикалы разных мастей называют себя русским народом. Русский народ всегда уважал принципы коллективизма, справедливости, равноправия и свободы. (…) Именно поэтому мы призываем выступить против засилья ультраправых идей на наших улицах, спортивных трибунах, в органах власти и правопорядка. (…) Антифашизм – не политическое движение, а мировоззрение. Русское мировоззрение. Мы стараемся быть достойными своей истории. Мы помним про ответственность за страну, за будущее своих близких и своего народа. Быть русским – это ответственность» (34). Как справедливо заметил по этому поводу один из московских анархо-синдикалистов, «идея организаторов была в том, чтобы попытаться отнять нишу, занимаемую ультраправыми. То есть, по сути, сказать: «Мы русские, а националисты - предатели родины»» (35). В июле 2010 года сотни молодых людей, проводивших акцию протеста в подмосковном городе Химки против разрушения леса и сооружения автострады, скандировали «За РУССКИЙ лес!», ссылаясь, в частности, на то, что власти использовали ультраправых для нападений на экологов, а за планами строительства стояла французская компания. Таким образом, они пытались продемонстрировать «антипатриотизм» ультраправых. А в январе 2011 года некоторые протестующие даже сравнили противостояние в Химках с русско-французской войной 1812 года… (36)

Как отмечал журнал «Новый смысл», «в российском антифашистском движении четко обозначилась новая тенденция, которая, в отличие от классического западного антифашизма, не отрицает важность национального фактора». В интервью журналу представитель движения Алексей Гаскаров пояснил: «Тот дискурс, который существовал в антифашистском движении долгое время и который, по сути, ничем не отличался от риторики западных левых, себя не оправдал. (…) При этом изначально некоторое расхождение было именно в вопросах тактики и риторики, но, к сожалению, отсутствие должного уровня критического мышления и достаточного количества пространства для дискуссий привело к искажению первоначальных смыслов». Он отрицал, что «акция «Русские против фашизма» или «Русский лес» в Химках несли в себе какой-то элемент этноцентризма или национализма», но заявил, что «изначально идея базировалась на конструктивистском подходе к пониманию этноса, который подразумевает простую идею о том, что вопрос этнической принадлежности является формой свободной идентификации человека и никакой особой сути в себе не несёт». «Более того, – продолжал он, – сам конструкт русской нации, если продолжать развивать эту идею, имеет такие идентификаторы, как, например, историческая общность, которые не позволяют отнести людей, придерживающихся крайне правых взглядов, к русским. Поэтому националисты не имеют никакого права высказываться от имени «всех русских» (37).

Если такие люди, как Гаскаров, старались уверить себя и других, что речь идет просто о тактике и новых агитационных подходах, и пытались удержать националистический тренд в известных рамках, то другие уже отбросили эту «стыдливую» позицию. Они открыто говорили о том, как им надоело, что ультраправые представляют исключительно как защитников национальных меньшинств, тогда как они, на самом деле, настоящие патриоты. А группа, выступившая от имени “Young R.A.S.H. Moscow” даже приветствовала неофашистский бунт на Манежной площади в декабре 2010 года, заявив, что необходимо «обратить внимание на всё возрастающий уровень этнической преступности в столице и по всей России в целом. В стране во весь рост встал национальный вопрос, игнорировать который - значит показывать свою некомпетентность и маргинальный уровень. Мы выражаем солидарность с действиями людей, протестующих против разгула этнического бандитизма и кавказского шовинизма, несмотря на то, что не разделяем их политических взглядов», – объявили эти «антифашисты» (38). Заявление вызвало скандал в московском антифа-движении и было удалено с некоторых ресурсов. Сообщалось даже о физических столкновениях: группа «антифашистов» напала на других, обвинив их в том, что они топтали флаг Москвы и вели себя непатриотично.

Оценить степень распространенности этницистских, патриотических и антикосмополитических идей в современном российском анархистском и антифашистском движении довольно сложно. Большинство организаций и групп предпочитают в любом случае открыто не конфликтовать с этими тенденциями, не то опасаясь вынести сор из избы и подорвать «единство» либертарной сцены (всегда бывшее мнимым), не то из страха прослыть «догматиками» и «сектантами», не то просто из симпатии к «своим ребятам», с которыми так весело и приятно «тусоваться». У некоторых «антифа» наблюдается полная идейная сумятица: они могут одновременно отмечать «день дезертира» 23 февраля (в официальный «День защитника отечества») и возлагать цветы к памятнику «Неизвестного солдата» 9 мая (в день победы над Германией в 1945 г., в ходе Второй мировой империалистической войны).

Почти одновременно с частью «анархистов» к этнонационалистическим позициям эволюционировало российское течение, которое ссылается на традиции «левого коммунизма» и народнического «максимализма». В 2008 году оно оформилось в Союз революционных социалистов (СРС) во главе с левым активистом «Марленом Инсаровым» (бывшим троцкистом, а затем «коллективистом»). В 2009 г. Инсаров издал книгу, посвященную украинским националистам в период Второй мировой войны (Украинской повстанческой армии УПА), о которых отзывался позитивно, усматривая на их «левом» фланге сторонников «социалистической революции» и фактически оправдывая организованные ею погромы неукраинского (польского) населения борьбой с «эксплуататорами»-переселенцами (39). Еще до этого он был склонен релятивировать еврейские погромы, устроенные украинскими казаками в 17 веке. С конца 2009 г. МПСТ и СРС приступили к созданию нового движения. Проект его «платформы» написал «Магид» на основе «манифеста» СРС, заимствовав содержавшуюся там формулировку: «Единственное средство уничтожения национального неравенства и гнёта – это разрушение всех национальных государств, уничтожение всех границ и установление безнациональной власти общих собраний, при которой будет возможно свободное и равноправное существование всех этнических и неэтнических культур» (40). Он предложил даже включить в текст формальное высказывание против патриотизма, сделав одновременно уступку сторонникам культурно-этницистской «самобытности»: «Патриотизм и национализм представляют собой сегодня чистейший яд для угнетенного класса… Наш долг бороться с патриотизмом и национализмом. Одновременно, мы поддерживаем право угнетенных представителей народов на борьбу против любого угнетения и на самобытное культурное развитие». Ключевым в данном случае следует считать именно подчеркивание «самобытности» как самоценности, о чем свидетельствовал дальнейший ход дискуссии. В ходе внутреннего обсуждения открытый этницист «Чащин» предложил заменить осуждение «патриотизма» осуждением «государственного патриотизма», «Магид» настаивал на своем, и «Чащин» удовлетворился предложенной формулой, написав: «Ладно, по поводу патриотизма спорить не буду. Тем более, что в декларации оговорено насчёт этнических культур». Данное обсуждение хорошо демонстрирует, что спор в среде национал-«анархистов» шел исключительно вокруг того, как скрыть свои националистические взгляды от левой общественности и обмануть ее.

В начале 2010 года уже упоминавшиеся «Магид» и «Инсаров» публично объявили о создании нового блока «Социально-революционное движение» (СРД) с участием МПСТ, СРС и нескольких небольших групп, отколовшихся от АД. Но формальная коалиция просуществовала недолго. В ноябре 2010 года СРС заявил о выходе из СРД (41). Несмотря на это, сотрудничество «инсаровцев» и московских национал-«анархистов» продолжалось. Они активно переписывались, поддерживали друг друга в публикациях и кампании ненависти против КРАС.

В дальнейшем начались разногласия и расколы внутри СРС. «Инсаров» добивался все большего крена «вправо» и открытого союза с «национал-революционными» группировками. Выступая в Киеве на конференции «Что нам делать с национализмом?» в 2011 г., он заявил: «Нашими союзниками и товарищами являются люди из националистической и демократической среды, дошедшие или почти дошедшие до борьбы за бесклассовое общество, прямую демократию, за уничтожение капитализма и государства. Совместные действия с такими людьми и группами необходимы и возможны. Союзу всевозможных эсдеков с силами фашизма, буржуазного национализма и либерализма мы противопоставляем союз с плебейским крылом националистического движения…». Выступление он закончил призывом: «Да здравствует боевой союз революционных социалистов и революционных социал-националистов!», пояснив, что имеет в виду под последними группы типа германской партии Отто Штрассера 1930-х гг. и «пролетарских фашистов» в Италии 1970-х гг. (42). Даже для многих из его сторонников это было уже слишком: материал распространялся приверженцами «Инсарова» на Украине (т.н. группой «Коммуна»), но центральный сайт СРС долго сохранял молчание. Зато представитель МПСТ wwp666 назвал сотрудничество инсаровцев и украинских «национал-революционеров» из «Автономного сопротивления» – «ценным опытом», который стоит позаимствовать в других странах (43).

В конце концов, после того, как скандал стал публичным, СРС откликнулся в январе 2012 г. двусмысленным материалом, в осторожных формулировках сообщив о своем несогласии с «товарищем (!) Инсаровым». С одной стороны, он провозгласил, что националисты, по его мнению, действительно «левеют», но, с другой, счел, что о «союзе» говорить преждевременно: «Данное заявление есть плод не СРС, а лично Инсарова. Заявление о «союзе» предполагает совместную практику, совместные действия. Таковых нет. Мы говорим о дискуссии. Заявление о «союзе» также предполагает как минимум терпимость к чужим позициям. Мы же не собираемся отказываться от ультралевых взглядов в отношении нации, этносов, рас, миграции, границ и отношения полов. И не собираемся забывать об этих противоречиях позиций» (44). По-видимому, однако, эти «противоречия» оказываются, в глазах СРС, недостаточным аргументом для того, чтобы считать националистов врагами. В ответ Инсаров призвал российский СРС вступить в открытый союз с «левеющей» «Вольницей» (45).

Кончилось тем, что члены «Коммуны» официально вышли из СРС, пообещав однако действовать с ним в «товарищеском взаимодействии» (46), несмотря на разногласия. В конце 2012 г. сторонники Инсарова в России откололись от СРС и создали собственную «Группу коммунистов-максималистов», которая ищет контактов на Западе с зарубежными левыми коммунистами.

Несмотря на то, что СРС и «Коммуна» / ГКМ разошлись в вопросах тактики и того, насколько тесно допустимо взаимодействовать с «правыми» «национал-революционерами», они продолжают оставаться частью того же самого спектра. Так, отделение СРС в Латвии сотрудничает с отделением Национал-большевистской партии (НБП) (47), а в России СРС отказывается признать фашистский характер «Вольницы», заявляя: «Их позиция по национальному вопросу и некоторым другим вещам, безусловно, заслуживает критики. Однако, называть их «анархо-фашистами» - значит просто отделываться от критики ничего не значащими фразами… Вольница — выходцы из националистической среды, сохраняющие отдельные пережитки этой среды — какие-то участники больше, какие-то меньше. В зависимости от объективных условий и от того как будут действовать левые по отношению к Вольнице возможно как дальнейшее полевение, поправение или раскол этой группы. Задача левых — максимально способствовать полевению и отказу от националистических пережитков. Чтобы это произошло, надо не отворачиваться от Вольницы как от злостных «фашистов», но и не смиряться с этими пережитками, а контактировать, критикуя позицию этой организации по тем вопросам, с которыми мы не согласны» (48). Остается только изумляться, читая декларации и статьи «Вольницы», как можно считать членов этой группы всего лишь «выходцами» из среды националистов, которые просто-напросто еще не полностью преодолели свои прежние «предрассудки»!

Позиция «Коммуны» и ГКМ еще более открыто ориентирована на взаимодействие с крайне правыми. На Украине «Коммуна» заявляет: «В современной ситуации единственными союзниками революционной левой из, условно говоря, «национального» лагеря могут быть только автономные националисты. Разумеется, это не означает, что на их собственные недостатки и проблемы следует закрывать глаза, однако их демонизация как «фашистов» может привести лишь, с одной стороны, к изоляции левого движения в своем собственном академически-сектантском гетто, а с другой стороны – к возможному откату самих автономных националистов вправо и закрытию возможностей для революционизации «национальной» среды» (49). Группа выступает за приоритет и преобладание «украинского этноса» на Украине. Российская ГКМ, в свою очередь, призывает к диалогу с «Вольницей», а «Инсаров» выступал перед ее членами с лекциями. ГКМ осудила попытку запретить «Вольнице» участвовать в марше 7 ноября (день Октябрьской революции): «Возникает вопрос к ярым сторонникам изгнания «Вольницы», называя данное движение «франкенштейновским объединением черно-коричневых», а пытались ли они вести с представителями «Вольницы» дискуссию, чтобы выявить основную позицию данной организации, выявить ее левые элементы, все ли участники «Вольницы» «заигрывают с правыми идеями и «традиционными ценностями», избавлены от необходимости плыть против течения, борясь с укоренившимися в массе предрассудками»? Думаю, что нет… Вы спросите, откуда тогда такое негативное отношение к этой организации? Во-первых, многие левые привыкли мыслить стереотипами, во-вторых, некоторым левым очень неудобно иметь рядом с собой чужеродные элементы, то есть те, которые вышли из другой традиции». Характерно, что данный текст расположен на сайте ГКМ под гомофобской картинкой с надписью: «Долой ЛГБТ- секты» (50)...

«Национал-революционная» сцена в современной России текуча. В ней, вероятно, еще предстоят организационные перемены: какие-то группы распадутся, возникнут новые… Но их главная опасность, повторим это напоследок, не в них самих. Она – в том общем фоне нарастающего и издающего звериный рык русского национализма, который готов сегодня поглотить весь политический спектр общества – вплоть до тех, кто еще вчера относился к «левым» или даже сегодня еще относит себя к ним. Именно в этой ситуации распространение национализма и патриотизма под флагом мнимого социального освобождения способно отравить широкие слои трудящихся и на долгие годы вытоптать всякую почву для социально-революционого движения в России.

Примечания
 

1.Противопоставление «производителей» (включая «производительный капитал» – “schaffendes Kapital”) капиталу перекупщиков и спекулянтов – один из излюбленных мотивов германских нацистов. В действительности любой капитал (и промышленный, и финансовый), как овеществленная присвоенная прибавочная стоимость является паразитическим.

2.http://www.e-reading-lib.org/chapter.php/83824/42/Limonov_-_Anatomiya_geroya.html

3.http://www.gr-oborona.ru/pub/anarhi/1056979153.html

4.Политический экстремизм в России. М., 1996. С.121–126.

5.В.Граевский. Веймарский синдром и «левые радикалы» // https://aitrus.info/node/437

6. Д.Дугум. Генерация-дегенерация // http://avtonom.org/author_columns/generaciya-degeneraciya-o-teh-k-komu-y....

7.http://nationaloffensive.wordpress.com/2009/09/17/an/

8.http://nazaccent.ru/interview/33/

9.http://pn14.info/?p=119914&cpage=32

10.http://nazaccent.ru/interview/33/

11.http://volniza.info/?p=8977

12.http://reflexes.samizdat.net/spip.php?article217

13.http://volniza.info/?p=10712

14.http://volniza.info/?p=8977

15.О «национал-анархизме» см.: https://aitrus.info/node/134; https://aitrus.info/node/2346

16.http://nazaccent.ru/interview/33/

17.http://volniza.info/?p=11029

18.См.: pn14.info/?p=123528&cpage=7; http://volniza.info/?p=3372

19.http://volniza.info/?p=9468

20.Цитируемое «Чащиным» высказывание было сделано одним из британских «национал-анархистов» в ходе полемики с ним на англоязычном форуме libcom.org. Националист был на этом форуме «забанен».

21.http://anarhia.org/forum/viewtopic.php?t=396

22.http://wap.paganantifa.borda.ru/?1-0-0-00000008-000-30-0

23.http://wap.paganantifa.borda.ru/?1-0-30-00000067-000-0-0-1209234387

24.Различие между ними состоит в том, что «Чащин», в отличие от Троя Саусгейта и других западных «национал-анархистов», считает себя «анархо-коммунистом».

25.Справедливости ради стоит заметить, что «Магид», с одной стороны называя себя «космополитом», с другой, и прежде высказывал взгляды, которые вполне могли быть отнесены к националистическим, но после дискуссий всякий раз заявлял, что его «неправильно поняли». То он написал, что ему лично было бы скучно жить в мире «без Россий, без Латвий», то расценивал Кондопогский погром под лозунгами выселения всех «кавказцев» как «народный бунт», только переведенный в «националистическое русло» (http://samlib.ru/m/magid_m_n/kondopoga.shtml). В конце концов, «Магид» пришел к неприкрытому антисемитизму, заявив, в духе черносотенцев, что в 1919 г. большевики установили на Украине «еврейский мафиозно-националистический режим» (http://www.nb-info.ru/nb/magid.htm).

26.http://shraibman.livejournal.com/823569.html

27.http://mpst.org/o_nas/mezhprofessionalnyiy-soyuz-trudyashhihsya-kto-myi-i-chego-myi-hotim/. «Магид» и «Чащин» неоднократно утверждали, что «национализм» имеет место лишь тогда, когда провозглашается неравенство «этносов». Если же все «этносы» рассматриваются как равноправные, но при этом сохраняют свою «идентичность», стремясь не смешиваться друг с другом, то говорить о национализме нельзя. Эта мысль активно развивалась Аленом де Бенуа и другими идеологами «новых правых», которые отрицают, что являются националистами.

28.В другом месте «Чащин» утверждает: «Я считаю, что русские буржуи едва ли могут называться русскими, так как своей деятельностью разрушают русскую культуру» (http://anarchia-ru.livejournal.com/782331.html?thread=2987259). Иными словами, господствующий класс в России не принадлежит, с его точки зрения, к русскому этносу. Это часть международных антиэтнических (то есть, интернационально-космополитических) сил. Именно такова была и точка зрения германских национал-социалистов. В "Майн кампф" можно неоднократно встретить сетования на то, что страна оказалась во власти "интернациональных" и "ненемецких" сил "паразитического капитала".

29.http://paganantifa.ucoz.ru/publ/1-1-0-45

30.http://ecolog2017.livejournal.com/25566.html

31.http://wwp666.livejournal.com/11661.html

32.http://zverlesnoy.livejournal.com/208272.html

33.http://anarchia-ru.livejournal.com/810365.html

34.http://anarho.ucoz.ru/forum/17-211-1

35. Товарищ Тёмный. Здорового патриотизма не бывает! // https://aitrus.info/node/1402

36.http://vivalafora.livejournal.com/212470.html

37.http://www.sensusnovus.ru/interview/2011/04/19/6991.html

38.http://permcitypunk.ru/viewtopic.php?id=707&p=3

39. М.Инсаров. «Мы, украинские революционеры и повстанцы…». Одесса, 2009.

40.http://revsoc.org/manifest. Авторы заявлений такого рода отрицают понятие «нации», так как связывают его с государством, и, подобно зарубежным «национал-большевикам» и «национал-анархистам, противопоставляют ему безгосударственный «этнос» как «естественную» общность.

41.http://anarhia.org/forum/viewtopic.php?f=17&t=16563&start=60.

42.http://komuna.org.ua/?p=523

43.http://anarchism-ru.livejournal.com/1412823.html

44.http://revsoc.org/archives/8301

45.http://komuna.org.ua/?p=729

46.http://revsoc.org/archives/8422

47.http://lat-revsoc.livejournal.com/7945.html

48.http://socrev.info/?q=content/principialnye-voprosy

49.http://komuna.org.ua/?p=528

50.http://www.levcom.org/?q=content/nekotorye-voprosy-taktiki-levogo-dvizheniya