В Нидерландах сегодня стало «политкорректным» быть против мультикультурности. Каждый день политики и журналисты обличают то, что они называют «полным провалом мультикультурного общества». Они стремятся принудить иммигрантов «интегрироваться» и усвоить «нидерландские язык и культуру». Эти речи явно мотивированы расизмом. Но должна ли радикальная левая на этом основании защищать мультикультурность?

Несколько лет назад идеология мультикультурности еще доминировала на политической сцене. До такой степени, что большинство политиков, лидеры общественного мнения, представители либеральных профессий и средних классов, «активные граждане» могли быть охарактеризованы как сторонники мультикультурности. Признание «культурного разнообразия» в Нидерландах составляет один из фундаментальных принципов течения, которое настаивает на максимальном уважении других «национальных культур». Сторонники мультикультурности хотят также, чтобы привычки и традиции мигрантов, вступающие в противоречие с господствующими в Нидерландах обычаями, анализировались в их «культурном контексте», а не поспешно отвергались. Во имя «единства в многообразии» (или, как говорят во Франции, «уважения различий»), сторонники мультикультурности ходят согласовать для иммигрантов место в нидерландском обществе, чтобы спасти их «культуру». Они требуют также принятия мер помощи иммигрантам в социально-экономическом плане. Иногда они подходят к проблеме расизма в Нидерландах. Позитивный и оптимистический облик мультикультурности несколько лет назад зависел в большой степени от того факта, что это течение твердо осуждало расизм и утверждения крайне правых.

«Воображаемые сообщества»

Когда мы смотрим на общество, наши политические очки определяют то, что мы увидим. Революционная левая, конечно же, интересуется прежде всего капиталистическими, патриархальными и расистскими властными отношениями, с которыми надлежит вести борьбу. Сторонники мультикультурности, со своей стороны, более всего озабочены спасением как можно большего количества различных «национальных культур». Мышление в категориях «культур» и «народов», с нашей точки зрения, представляет собой националистический политический выбор. Как и национализм, мультикультурность препятствует осознанию отношений власти, которые возникают внутри «народов», и мешает критиковать практику угнетения внутри «национальных культур». В действительности, «народы» и «национальные культуры» – не более чем «воображаемые сообщества», поощряемые всеми теми, кто обладают властью и хотели бы воспрепятствовать борьбе против угнетения, которую ведет революционная левая. «Национальные культуры» и «мультикультурные общества» занимают видное место в социально-политической жизни лишь потому что некоторые посвящают всю свою энергию «сохранению» этих «культур».

Иммигрантами и беженцами интересуются в целом в рамках гипотезы об их «национальных культурах». Эти мужчины и женщины, как предполагается, считают себя принадлежащими к иной «национальной культуре», нежели наша собственная. Они обязаны передавать свою единую «национальную культуру» (а не несколько) своим детям, к примеру, записывая их на уроки «их собственного языка». При подобном анализе, любые поступки иммигрантов и беженцев предопределены их «культурой». Так, например, считается, что «марокканская культура» должна определять поведение молодых людей, чьи родители или даже деды покинули Марокко давным-давно. Точно так же считается, что иммигранты и беженцы должны помогать, в первую очередь, членам «их собственного культурного сообщества». Даже иммигрантов и беженцев, которые считали «культуру» «их собственной страны» слишком удушающей и бежали в Нидерланды для того, чтобы уйти из-под ее влияния, сторонники мультикультурности призывают в большей мере представлять «культуру их родной страны». Организации, защищающие более прогрессивные идеи, не считаются в достаточной мере «подлинными» в «культурном» отношении. Таким образом правительство усиливает иерархические властные отношения внутри общин иммигрантов и беженцев  и ослабляет позиции трудящихся, женщин и меньшинств. К примеру, правительство регулярно проводит встречи с мусульманскими имамами и религиозными лидерами, как будто бы те представляли всех турецких и марокканских иммигрантов и беженцев.

Новые правые

Хотя они зачастую искренне против крайне правых, сторонники мультикультурности разделяют с этим течением фундаментальную идею, в соответствии с которой все народы определяются «их собственной культурой», и эта принадлежность превалирует над всеми остальными факторами. Течение новых правых внутри крайне правого движения также превратило «культуру» в свою центральную концепцию.  Новые правые и мультикультурность имеют, по меньшей мере, один важный общий пункт: они рассматривают мир как огромное лоскутное одеяло, составленное из «совершенно единственных в своем роде культур». Согласно Люку Паувелсу, наиболее видному идеологу «Фламандского блока», ультраправой фламандской партии, «мы должны бороться за сохранение как можно более разнообразного мультикультурного мира, соглашаясь с абсолютным равенством всех культур. В мультикультурном видении нет места для универсальных прав человека и прав Французской революции. Необходимо понять, напротив, что человеческие существа предопределены – историческими, географическими и многими иными факторами – жить в различных местах, чтобы уважать их собственные традиции и ритуалы и чтобы пользоваться различными моральными кодексами и языками».

Самое главное различите между Люком Паувелсом и сторонниками мультикультурности состоит в том, что, хотя этот реакционный идеолог занимает позицию в пользу мультикультурного мира, он, в то же самое время, выступает против мультикультурных государств. «Нет корней без территории, нет культуры без корней. Если у них отнять их территориальную привязку, все идентичности рискуют быть ассимилированными и исчезнуть», – заявляет Паувелс. А сосуществование различных «культур» в одной стране, по его мнению, автоматически ведет к гражданской войне или диктатуре. Большинство сторонников мультикультурности, напротив, высказываются в пользу диалога между «национальными культурами» в каждой стране, и враждебно относятся к апартеиду или сепаратизму, отстаиваемому Паувелсом. Новые правые хотят поощрять культуру каждого, но, из-за «права на различие», не намерены навязывать ее силой другим «народам». Согласно Паувелсу, такая политика освобождала бы от «культурного империализма». Сторонники же мультикультурности редко ссылаются на их «собственную  национальную культуру». Однако говоря в патерналистской и унифицирующей манере об «этнических меньшинствах» и «их культурах», они подспудно воспринимают свою «национальную культуру» как точку отсчета и притяжения.

«Ах, этот нежный весенний рулет!»

Мультикультурность могла рассчитывать на горячую поддержку со стороны консервативных элит иммигрантских общин, и поэтому она давно интересовала нидерландскую политическую элиту.  Действительно, мультикультурность создает отделенные друг от друга сообщества, концентрируемые вокруг различных «культур». Эта модель напоминает ту, которая господствовала в нидерландском обществе с начала 20 века и оказалась весьма эффективной для борьбы с любым радикальным сопротивлением. Таким путем поддерживался раскол рабочего класса, и каждой фракцией руководила элита собственной общины (католической, протестантской, социал-демократической и т.д.). Это затрудняло проявление солидарности, и организовать контр-власть было практически невозможно.

Мультикультурность также весьма полезна в таких вопросах, как эксплуатация и изоляция трудящихся-иммигрантов. Сторонники мультикультурности всегда подчеркивают позитивную роль, которую играют иммигранты и беженцы в «нашей» экономике и нидерландской «культурной жизни». Со слезами на глазах они рассказывают о том, как турки в тяжелых условиях чистят «наши» туалеты, как африканские артисты создают для «нас» великолепные произведения, а вьетнамцы готовят «нам» нежный весенний рулет. Сторонники мультикультурности обожают приписывать каждой  группе населения определенные «культурные» таланты. Куда меньше их интересуют иммигранты и беженцы, которые не могут или не имеют права оказаться полезными «нашей» экономике. Мигранты и беженцы не имеют права рассчитывать на поддержку со стороны сторонников мультикультурности, когда им, например, угрожает высылка. Хотя сторонники мультикультурности протестуют против расизма ультраправых, они никогда не подвергают критике расизм государства или административной машины, которая управляет высылкой.

Поворот к политике ассимиляции

В конце 90-х гг. прогресс расизма и ультраправых привел нидерландские политические элиты к отказу от мультикультурности. Мультикультурному национализму, поддерживавшему политику «каждой группе – ее собственная культура»,  пришел на смену консервативный национализм, основанный на политике принудительной ассимиляции. Государство усиливает нажим с тем, чтобы иммигранты и беженцы приняли и усвоили консервативные и капиталистические нормы и ценности, подаваемые как сущность «нидерландской культуры». Эта смена ориентиров соответствует потребности лидеров в нахождении козла отпущения для того, чтобы как-то объяснить  экономические трудности страны.

Традиционная правая критика в адрес мультикультурного общества все время сеет расистские идеи против иммигрантов, беженцев, ислама. Хотя революционная левая всегда критикует мультикультурность, нам не кажется уместным делать упор на ее критике в данный момент.  С нашей точки зрения, куда правильней бороться с расизмом, не защищая мультикультурность. Революционная левая не должна позволить вовлечь себя в мышление в категориях «культур», «народов» и т.д. Она не должна ни классифицировать людей по их предполагаемой принадлежности к «культурам» и «народам», ни ратовать за «диалог между культурами» (каким бы то ни было), за «сохранение культуры» или даже за «космополитическую культуру». Вместо того, чтобы сосредотачивать свое внимание на «культурах» и видеть в них главную причину всех несправедливостей, революционной левой стоило бы больше интересоваться неравенством и властными отношениями и бороться против них.

Эрик Кребберс

(“De Fabel van de illegal”.  2004. No.62)