«Game over” – «Игра окончена!» – ликовали собравшиеся на каирской площади Тахрир в феврале, когда распространилось известие об отставке египетского президента Мубарака, который деспотически управлял Египтом на протяжении 30 лет. С легкой руки СМИ широкие протесты, приведшие к его уходу и замене военной хунтой, которая пообещала «демократию», стали именоваться «революцией».

Формулировка была радостно подхвачена либералами и леваками: и те, и другие были ослеплены демократическими миражами. И если для первых происходившее в Северной Африке и на Ближнем Востоке стало новой «глобальной волной демократизации» по Хантингтону (следующей за падением госкапиталистических режимов в Восточной Европе и «Советском Союзе»),  еще одним шагом к всемирному триумфу их излюбленной модели в политике и экономике, то вторые в очередной раз отреклись от социального содержания своих идей ради мифов о внеклассовых «народных движениях», «самоорганизации на площади» и привычного уже «третьемирского» делириума, когда, как метко выразился когда-то Чарльз Рив, готовы с радостью простить и оправдать вдалеке то, чего никогда не потерпели бы у себя под боком…

Для многих леваков «Арабская весна» стала настоящим мифом по Сорелю. Они принялись изображать в качестве продолжения «Тахрира» любые массовые протестные выступления с созданием лагерей на улицах и площадях – испанское «15 мая», борьбу «Occupy…». Нельзя отрицать, что сама тактика занятия центральной площади с организацией там своего рода инфраструктуры движения оказала несомненное влияние на ход событий, пополнив копилку опыта протестов как общественного проявления. Но нужно быть слепцом, чтобы не заметить принципиальной разницы в содержании между «продемократическими» восстаниями на Ближнем Востоке и массовым сопротивлением «возмущенных» против наступления капитала в Испании, Греции, США, Израиле и других странах. Отличается почти все: лозунги, идеи, требования, представления об альтернативах… «Возмущенные» отвергают или неолиберальную модель капитализма или даже капитализм вообще и подвергают уничтожающей критике современную западную «демократию». «Арабские революционеры», напротив, добивались либеральной «демократии» на западный манер.

С тех пор прошло 9 месяцев – срок, достаточный для рождения ребенка. Сейчас идут роды. Рождается дитя по имени «Арабская демократия». Его облик и характер уже вполне и отчетливо различимы. У него выразительное лицо. Лицо самой крайней, клерикальной реакции.

Тунис: на выборах в Учредительное собрание этой наиболее светской и наименее исламизированной страны региона с 40% побеждает «умеренная» исламистская партия Ан-Нахда, никогда прежде в истории республики не имевшая подобного влияния. Она отстаивает либерализм в экономике и ислам в идеологии, обещает не навязывать клерикальные законы, но многие тунисцы не склонны ей доверять. Марокко: выборы впервые выигрывает исламистская Партия справедливости и развития, набрав все те же заветные 40%. Наконец, в Египте, на родине «Тахрира», триумф клерикалов оказался сокрушительным: две исламистские партии получили две трети голосов.  При этом 37% достались движению «Братьев-Мусульман» (оно же – Партия справедливости и свободы), которое пытается изобразить себя «умеренным» в стремлении договориться с Западом и отстаивает приватизацию и частную инициативу, но не скрывает намерения ввести хотя бы частично клерикальные законы и пропагандирует идею нового «джихада» – новой войны на Ближнем Востоке. На второе место с почти четвертью голосов вырвались еще более крайние реакционеры, которых в Египте до сих пор вообще было не заметно – салафиты из «Нура»: они вообще требуют немедленного введения законов шариата. На третьем консервативные либералы из «Египетского блока» во главе со своим лидером- миллиардером. Либеральные и "левые" сторонники «продолжения революции» довольствовались скромными 4%...

Game over. Пришло время подводить итоги.

Прежде всего, они состоят в том, что миф об «арабской революции» рухнул окончательно и бесповоротно. Как можно всерьез говорить о «революции» в обществе, подавляющее большинство которого настроено на сегодня реакционно, клерикально и консервативно? Что же это за революция такая, если она открывает двери для принятия средневековых законов, заковывает женщин в паранджу и попирает права меньшинств? Все это не позволяет говорить даже о революции «демократической», буржуазной. Так что демагогические сравнения горе-энтузиастов с 1848 годом, по меньшей мере, смехотворны. К тому же, мы живем в иную эпоху. Период буржуазных революций закончился, и вряд ли стоит его повторять в наше время, когда сам капитализм смертельно болен.

Но особенно жалкую и беспомощную картину в этой ситуации являют записные леваки, продолжающие прославлять «революции в арабском мире». Они упрямо не желают видеть практически полного отсутствия каких-либо антикапиталистических или просто социальных лозунгов и требований в ходе «тахрирщины». Их оправдания насчет «неразрывного единства политического и социального» (то есть, как раз подчинения интересов трудящихся воле и целям «демократической» буржуазии) и ценности самоорганизации «как таковой» комичны и нелепы. Им неважно, что в ходе выступлений не возникло настоящих органов народного самоуправления: комитеты по охране порядка, созданные в союзе с военным командованием, разумеется, не в счет, хотя бы уже потому что они активно пресекали любые попытки бедняков к малейшему переделу собственности.  С пеной у рта леваки защищали «общие собрания» на Тахрире, совершенно забывая о том, что всем ловко заправляли оппозиционные политиканы. Им безразлично, что реакционные толпы «бунтарей» нападали на женщин и пытались их изнасиловать: ну и что, ведь в любой «революции» бывают «эксцессы»… Короче, если очень хочется, то оправдать можно все – даже такое, что оправданию не поддается.

Некоторые из «левых» спохватились только тогда, когда бунты перекинулись из государств с «умеренными» деспотическими правительствами на страны, где правили их любимцы – «левые» режимы: Ливию и Сирию. Одни испугались и попытались отделить одни «арабские революции» от других, причем весьма неуклюже и неубедительно. Остальные продолжили катиться по накатанной колее, с которой так трудно было уже свернуть. Они прикатились к поддержке клерикальных и продажных наемников держав НАТО в Ливии.

"Левые", поддержавшие Тахрир с его лозунгами, несут всю полноту ответственности за то, что они помогли открыть дорогу дальнейшему ходу развития событий. Отныне каждая закрытая фабрика, каждый новый голодающий бедняк, каждая женщина, истерзанная за нарушение шариатских норм, каждый копт, убитый исламскими фанатиками, каждый солдат, который погибнет в возможной новой войне с Израилем - и на их совести. Нужно уметь не только "ввязываться в бой", но и отвечать за последствия!

Если марксисты при этом еще могут ссылаться на свои старые догмы о «прогрессивности» представительной демократии (которая, на самом деле, есть оптимальная для капитала форма господства), то для людей, называющих себя «анархистами» или «социальными революционерами», защита движений, которые выдвигают чисто политические лозунги, – вообще коренной разрыв со всеми основными представлениями, идеями и традициями. Но на что не пойдешь ради любимого мифа, который так приятно холить, лелеять и нежить?

В действительности, происходившее никак не напоминало иллюзии леваков. Напомним: если восстание в Тунисе действительно вспыхнуло стихийно, то первые выступления на Тахрире были инициированы либеральным движением «6 апреля». Эти буржуа и интеллектуалы,  поклонники «западной демократии» и «оранжевых революций», еще несколько лет назад воспользовались рабочими протестами и стачками, чтобы изобразить из себя «защитников трудового народа».  Они поддерживали тесные связи с политиками из Вашингтона и посольством США и сообщили им о своем намерении сбросить всем надоевшего престарелого диктатора к 2011 году. Посольство с готовностью крышевало оппозиционеров, но скептически хмыкнуло: оно ничего не имело против, но не верило, что горстке либералов удастся столь масштабное предприятие. Оно бы им и не удалось, если бы не тяжелое и все более ухудшавшееся социально-экономическое положение страны и растущая нищета. Совершенно неожиданно для себя либералы обрели «массовку»: к ним на Тахрире примкнули бедняки, которые однако же не попытались выдвинуть какую-то собственную альтернативу или выставить социально-экономические требования. Затем к этому «пушечному мясу» для либералов (великолепному объекту для избиений и расправ со стороны полиции и толп приверженцев режима) присоединились и высыпавшие из мечетей толпы клерикалов под предводительством «Братьев-мусульман»: они присоединились к лозунгу «свободных выборов», с полным основанием намереваясь выиграть их в атмосфере реакционных ветров, дувших последние годы  в египетском обществе.  

Но даже такая «широкая» коалиция вряд ли смогла бы одержать победу над готовым к применению военной силы правительством Мубарака, если бы не открытая и недвусмысленная поддержка со стороны западных держав. Уже некоторое время аналитики отмечали, что США и европейские государства сменили свою ближневосточную стратегию, сделав ставку, с одной стороны, на раскол политического ислама и придание ему более «умеренного» и «пристойного» облика на турецкий лад, а с другой, – на возможность укрепление сторонников западной модели. Кто бы ни выиграл, державы рассчитывали оказаться в выигрыше: режимы региона приобретали более солидную базу и прочность, а бюрократические и коррупционные препоны на пути дальнейшей экспансии западных капиталов и либеральной экономической модели «свободного рынка» рушились.  Так или иначе, Запад категорически запретил египетской армии вмешиваться и применять силу, что предопределило крушение власти Мубарака.

Последующие месяцы ознаменовались острой борьбой за власть между временной военной хунтой, клерикалами и либералами. Трудящиеся массы ничего не получили от этой «псевдореволюции»; их положение становилось все хуже и хуже, по мере того, как страна погружалась в экономический кризис. Тем временем, клерикалы получали щедрые финансовые вливания от реакционных режимов Персидского залива (главных казначеев «арабских революций») и умело раздували в населении религиозные и националистические чувства – идеальный способ отвлечь трудящихся от борьбы за свои социальные интересы. Когда армейские круги попытались  гарантировать свою роль в будущем государственном устройстве страны, клерикалы снова вывели массы на Тахрир под лозунгом свободных выборов и передачи власти гражданскому правительству. Накалив атмосферу перед выборами и подкрепив тем самым свою будущую победу, они ушли с площади, оставив на ней либералов – получать свои пинки и шишки и проливать кровь «за демократию».     

Анархо-синдикалисты  самого начала предупреждали, что оба возможных варианта событий в Египте – либеральный (демократический) или клерикальный – ничего не дают для дела социальной революции. Блок противников авторитарного режима представлял из себя своеобразную мешанину из либералов и фашиствующих клерикалов с узкой, почти символической прослойкой леваков (к тому же еще националистически настроенных). Кто бы из них ни победил – это ничего не могло дать трудовым массам страны. Победа либералов привела бы к замене диктатуры, вышедшей из «арабского национального социализма», «западной» многопартийной моделью, которая в странах «Третьего мира» всегда прикрывает все то же господство плутократии. Многопартийность и свободный выбор хозяина рабом на хлеб не намажешь. Победа же клерикалов означала откат к наиболее реакционным и деспотическим формам правления и идеологического диктата. Социальный революционер просто не имел права поддерживать выступления под такими лозунгами. Он мог бы придти на Тахрир только для того, чтобы объяснить неидеологическим людям, привлеченным событиями, необходимость выдвинуть и отстаивать социальные требования, независимо от того, кто стоит у власти – Мубарак или его буржуазные противники. Но таких активистов в Египте не нашлось…

Трудящихся Северной Африки и Ближнего Востока ждет тяжелое и неопределенное будущее. Господство клерикалов, шариатские законы в сочетании с экономическим либерализмом и истерическими призывами к новой ближневосточной войне не обещают беднякам ничего хорошего. Им остается одно: стиснуть зубы и учиться. Учиться бороться: за свои собственные интересы, за себя самих, а не за бородатых мулл, наглых миллиардеров или элитарных интеллектуалов. Пожелаем им успехов на этом нелегком пути.

См. по теме:

Северная Африка - 2011