Несколько лет назад, когда по пригородам Франции прокатилась большая волна бунтов, весь политический класс – включая крайне левых и либертариев – проявил редкостное единодушие в отрицании за актами молодых бунтарей какого бы то ни было политического значения. Сегодня т.н. "дебаты" о национальной идентичности, организованные французским правительством и ставшие по существу кампанией расистской пропаганды, полной ненависти и лжи, смогла поляризовать умы вокруг темы о ношении элементов одежды, связываемых с теми или иными религиозными верованиями.

Такая туманная концепция: "исламофобия"

Одинаковые причины ведут к одинаковым последствиям. После непонимания (или запоздалого понимания) предшествующих событий, бурно расцветшие в либертарной и левой среде убожество мысли, скрытое высокомерие, неспособность понять социальные обстоятельства побудили часть активистов оседлать лошадь "борьбы с исламофобией". Эти активисты оправдывают свою странную позицию "аргументацией", которая предполагает, что критические способности людей различны, в зависимости от того, в каком социальном слое или географической зоне они развиваются! Сойдясь под знамена старика Маркса, они теперь устанавливают более или менее четкую зависимость между данной материальной ситуацией или географическим положением (а именно, факт проживания в "кварталах" или отнесения к "арабам") и невозможностью любой антирелигиозной критики. Так, комментируя знаменитую формулу о религии как опиуме народа, они могут писать на "Форуме революционных марксистов", форуме "ССС" или на сайте Либертарно-коммунистической организации (OCL): "Прежде чем сказать, что она «опиум народа», Маркс счел нужным уточнить в том же самом параграфе: «Религиозная нищета, это, с одной стороны, выражение реальной нищеты, а с другой – протест против реальной нищеты. Религия – это вздох угнетенной твари, сердце бессредечного мира, подобно тому, как она – дух бездушных порядков»". Лиризм цитаты не должен скрывать глубину мысли. Новейшие марксистские богословы заявляют нам, что, по их мысли, в сфере религии царит практически абсолютный социальный детерминизм. "Тварь" (творение – выбор религиозного термина для обозначения рабочего, безработного, служащего, пенсионера и т.д. нельзя считать нейтральным), когда ей приходится дышать (это максимум того, что она может сделать, ибо думать она, очевидно, неспособна!), в состоянии выражать лишь глупость: религиозный импульс. К этому социальному детерминизму – столь же отвратительному, сколь и ошибочному – наши современные марксисты добавляют еще один, еще более идиотский, если такое возможно – "расовый" детерминизм, в соответствии с котором "араб" – это обязательно "мусульманин".

Эта политическая позиция на самом деле служит лишь выражением высокомерного снисхождения со стороны тех, кто считает себя высшим и думает, что "твари" из пригородов, эти большие глупцы, не могут не верить в религию. Это как большие взрослые дяди, думающие, что маленькие дети просто обязаны верить в Деда-Мороза.

Все это было бы не столь важно, если бы их речи не помогали убеждать упомянутых "тварей" в том, что те и неспособны мыслить иначе, стать чем-то иным, развивать сознание и, как следствие, освободить самих себя. Если бы это не шло на пользу наиболее ретроградным, наиболее враждебным свободе, наиболее угнетательским (для женщин, но также и для мужчин и детей) течениям, чьи слова и чья практика находят в этом поддержку. В итоге эти течения усиливаются и обретают в этом дополнении полезных им попутчиков.

Но с цитатами папы-Маркса или без них, история критики религии свидетельствует о том, что они в очередной раз ошибаются. Мы, со своей стороны, громко заявляем, что способности к творчеству и к критике (в том числе и в вопросах религии) существуют всегда и повсюду. Не существует социальных, "этнических" или географических категорий, более способных к мышлению, чем другие.

Антирелигиозный универсализм

"Если бы коровы и лошади придумывали себе богов, то их боги были бы коровами и лошадьми". Этой иконоборческой фразой Ксенофан Колофонский за 500 лет до н.э. дал понять, насколько боги являются продуктом человеческого воображения. Если боги – чистое воображение, то их религии – не более чем ложь.

Эта мощная критика восходит к философскому течению, которое распространялось по обоим берегам Эгейского моря, то есть и в Азии, и в Европе. В самый разгар Средневековья, когда религиозный обскурантизм на Западе переживал расцвет, а палачи инквизиции непрерывно истребляли еретиков, антирелигиозная мысль снова усилилась на Востоке. Через 15 столетий после Ксенофана, Абу-ль-Аля аль-Маарри, живший в Сирии, в самом сердце земель ислама, написал эти строки, достойные эпохи Просвещения (которое заблистало на Западе лишь в 18 веке): "Обитатели земли делятся на две части: / Тех, кто имеет разум, но не имеет религии, / И тех, кто имеет религию, но не имеют разума" (1). Стоит признать, что рядом с универсализмом "обитателей земли" Абу-ль-Аля аль-Маарри марксовы "твари" бледнеют! Именно в этой человеческой цивилизации, цивилизации "обитателей Земли", создаваемой усилиями и последовательным вкладом людей, независимо от любого географического положения, мы считаем себя дома.

Вопреки тому, во что нас хотели бы заставить верить, нет никакого особого западного или, наоборот, восточного образа мысли. Это желание разбить человеческую культуру на куски с тем, чтобы приписать каждую часть определенной территории – для которой она якобы характерна – в особенности ошибочно, в том числе и в таком деликатном пункте, как вопрос о верованиях. Тем не менее, оно господствует в нашем обществе, главным образом, по двум причинам:

– внешнеполитически, это сконструированное ложное разделение служит предлогом для бесчисленных войн, которые ведутся под прикрытием защиты веры, но являются грабительскими и завоевательными;

– внутриполитически, власть извлекает выгоду из такого раздробления мысли, поскольку это позволяет ей прибегать к извечной стратегии разделения внутри эксплуатируемого ею населения.

Неологизм в ответ на неологизм: власть является не исламофобской, а пауперофобской

Приходится констатировать, что использование без разбору термина "исламофобия" никак не помогает бороться с этой фальсификацией. Совсем наоборот, он вновь возвращает нас к предрассудкам и стратегии господствующей идеологии. В соответствии с тем значением, которое придают ему некоторые из тех, кто его используют (вплоть до крайне левых и либертариев), бороться с исламофобией – значит проявлять солидарность с эксплуатируемыми. Такое соответствие между социальным фактом (быть эксплуатируемым) и религиозным фактом (быть мусульманином), со всей очевидностью, ложно: есть мусульмане, являющиеся эксплуататорами, и не все эксплуатируемые (даже "арабы") являются мусульманами.

Что еще хуже, оно ведет ту же самую линию, что и приписывание каждому участку земли особого образа мысли. Такое географическое отождествление постоянно подразумевается в разговорах о пригородах и исламе… если только его не провозглашает открыто "Новая антикапиталистическая партия" (NPA), которая на последних региональных выборах выставила, например, кандидатку в чадре, немедленно возведенную в "представительницу кварталов"!
Это ни что иное как заимствование мифа о "столкновении цивилизаций" на уровне страны. На фоне шумихи в СМИ вокруг "чадры", как в ответ, производится другой – со столь путаным термином как "исламофобия"; и каждый должен встать на одну сторону, или другую. Подобный способ заставить население поддержать один из искусственно созданных лагерей (националистических, регионалистских либо религиозных) не нов, но он особенно по нраву капитализму, переживающему кризис. Это организация гражданской войны (для начала – низкой интенсивности) с тем, чтобы успешнее защищаться там, где власть испытывает страх. Потому что нынешние хозяева, какими бы выродившимся они ни были, прекрасно понимают, что они находятся в ситуации человека, который ежедневно избивает свою собаку: тот знает, что, в конце концов, она его укусит, но не знает, когда… Они понимают также, что, внося сумятицу, они отдаляют момент укуса…

Что на самом деле пугает власть – это не то, как одеваются для того, чтобы "протестовать против нищеты". Они боятся того, что мы организуемся для борьбы против несправедливости и насилия капитализма. Иными словами, власть пугает не ислам (который прекрасно уживается с властью, и наоборот, власть – с ним, как это происходит во многих странах на планете). Их пугают бедняки, когда они организуются как класс! Вот почему власть является не исламофобской, а пауперофобской!

Хуан Пуэбло

(1) Эти стихи были переведены другим сирийским поэтом, Адонисом. Они цитируются в книге "Крестовые походы глазами арабов", интересной работе ливанского писателя Амина Маалуфа. В ней можно обнаружить и ссылки на другого знаменитого безбожника – перса Омара Хайяма.

http://www.cntaittoulouse.lautre.net/spip.php?article374