Кризис капитализма в первой трети ХХ века был одним из самых серьезных. Он привел к Первой мировой войне (1914 – 1918) и последующему экономическому и финансовому краху в 1929 – 1933 гг. Рабочий класс Европы не смог превратить создавшуюся революционную ситуацию в Социальную революцию. Вместо этого -- различными путями, под разноцветными знаменами и в различном контексте -- континентальный европейский капитал нашел спасение в государственном капитализме и соответствующих диктатурах.

Первой из них была большевистская диктатура в России (1917 – 1921); за ней последовала фашистская диктатура в Италии (1922). Позднее появились диктатуры Салазара в Португалии (1926), Гитлера в Германии (1933), Франко в Испании (1936 – 1939). Те, в свою очередь, помогли установлению фашизоидных диктатур в ряде стран предвоенной Европы и сталиноидных – в послевоенной, преимущественно в Восточной и Центральной Европе.

В Болгарии катализатором такого кризиса в 1923 г. был Девятииюньский переворот против Александра Стамболийского. Сам его режим уже был следствием этого кризиса, и пенрвые его удары были направлены против анархиститов (закон против "разбойников" 1922 г. и ямбольская бойня в следующем году). Тем не менее, когда болгарская монархия и буржуазия совершила свой переворот против мелкой сельской буржуазии, анархисты первыми пытались безуспешно поднять на сопротивление крестьян, рабочих и рядовых членов Болгарского земледельческого народного союза и компартии (Килифарское восстание в июне 1923 г.). Этот опыт достижения "единого фронта СНИЗУ" потрерпел провал из-за политики верхушки обеих партий.

Упустив эффект стихийности и внезапности, без каких-либо шансов на победу, Москва с запозданием в 2 месяца дала сигнал к восстанию одной партии (компартии), возглаляемой оппортунистами и ее агентами, у которых никогда не было революционной готовности, стратегии, тактики и организации. Это проявилось и в ходе "восстания", его результатах и позорном поведении его "вождей". Кровавую цену за эту авантюру Коминтерна заплатили те, кто не откликнулись в июне на призыв к революционному сопротивлению снизу и, прежде всего, в сёлах, где были быстро подавлены очаги запоздалых бунтов. Продолжением этой политики "пятой колонны" Москвы были еще более кровавые события 1925 г., в ходе которых анархисты потеряли своих лучших людей.     

Гео Милев справедливо воспел стихию и спонтанность восстания. На его трупах и костях продоллжают паразитировать хитрецы и подлецы, которые, как "мокрые курицы", сбежали в Югославию или по каналам в СССР. По неуточненным данным, там нашли убежище около 3000 человек, среди которых, помимо "тесняков" (партийных коммунистов, - перевод.), было немало земледельцев и анархистов. Две трети из них, то есть 2000, погибли от пули в затылок или на сибирской каторге, а остальные 1000, во главе с Димитровым, Коларовым, Червенковым и другими "бойцами невидимого фронта", были завербованы ГПУ (бывшей ЧК) и после 9 сентября 1944 г. поставлены у власти, вместе с бывшими партизанами, заключенными и настоящими люмпенами, превратившись в полицейскую структуру сталинистской диктатуры, которая пришла на смену фашизоидной монархии. Остальное известно.

Георгий Константинов

http://sm.a-bg.net/2013/09/23/septemvri-1923-ta.htm