В воздухе еще дрожат отзвуки войны, порожденные этими драматическими минувшими днями (1). Днями, которые сегодня, если оценивать их более спокойно, с учетом грустной эпопеи их эпилога, предстают перед нами во всей своей тревожной мощи. На фоне однообразного течения других, монотонных дней, они демонстрируют нам свой могучий профиль, который источает беспокойство и излучает уроки. Однако духовная жизнь Испании столь мелка и вульгарна, что мы уже скоро предадим забвению недавние трагические дни. Дни, в которые некоторые люди смело шли на смерть ради за свои Идеалов. Нам нужно, чтобы прошло больше времени, и тогда можно будет более беспристрастно судить о тех днях, и в свое время История вынесет им окончательную оценку.

Однако взамен давайте раскроем врата праведного беспокойства и попытаемся извлечь из этих быстро промелькнувших красных часов некоторые уроки, имеющие отношение к сексуальной морали.
На моем рабочем столе – несколько крылатых листков, которые предназначались для данного номера "Эстудиос". В них я рассматривал антисексуальное влияние христианства, с самых его исторических истоков. Но неудержимый импульс побуждает меня отложить их отправку, чтобы высказать несколько слов в связи с недавними событиями. Эти слова возникли стихийно; они – обнаженные, убористые, вырвавшиеся на волю, как овцы, выбежавшие гулять на луг. Я бы хотел, чтобы эти резкие и стремительные слова, как несущаяся в синеву неба музыка саэты, вонзились прямо в многообещающую мишень просвещения. Так, с нашей скромной сторожевой башни мы вновь выполним наш долг, сея семена беспокойства.

Драма разворачивалась в политической и социальной сфере. Это неважно. В данном случае, проистекающие из нее нормы применимы и к занимающей нас проблеме сексуальности.
То, что произошло, можно, суммируя, назвать попыткой направить эволюционный исторический процесс в русло врат революции. Это была попытка превратить плавное течение социальной реки в бурлящий поток. И о имевших место событиях можно судить из столь возвышенно-абстрактной сферы, что они утратят личный характер, и в результате комментарий окажется беспристрастным. Сопоставление фактов в очередной раз поднимает извечную проблему эволюции и революции, которые сращиваются, как улитка со своей ракушкой, ставя вопрос об исторической механике революций.
И эта проблема, после того, как события отгремели, остается в том же состоянии, с той лишь разницей, что исторический курс человечества обогатился новым опытом.

Не буду больше ссылаться на произошедшие события, использованные в качестве отправной точки, однако зададимся другим вопросом: Может ли революция изменить ход вещей? И в случае с сексуальной моралью, возможно ли менять курс революционного процесса, как меняют поворотом штурвала курс парусника?

Данная проблема, которую мне всегда нравилось ставить в статьях и лекциях дабы подчеркнуть мою обеспокоенность и вместе с тем увидеть пробуждение беспокойства в душах тех, кто этого не ощущал, требует к себе острожного объективного отношения.
Мы все еще находимся под властью старой сексуальной морали. Часть испанского общества уже просыпается от наших голосов, но все еще сохраняется больше число людей, считающих себя продвинутыми, но остающихся жертвами паутины сексуальных предрассудков, которой церковь с самого начала опутало человечество. Сетью, в которой многие люди все еще барахтаются, словно маленькие рыбешки в рыбацком неводе. И признание этого не служит поводом к унынию. В самом деле, я всегда говорил, что у нашего поколения есть благородная и прекрасная миссия освободить грядущие поколения, проложить им пути. И для освободителя препятствия являются серьезным стимулом, который заставляет его "жить опасно", как говорил Ницше. Но взамен, такая оценка сил, произведенная нами навскидку, обнажает перед нами размах и глубину врага, с которым мы ведем борьбу.
И встав на эту тропу борьбы, осмотревшись вокруг, мы сможем осознать двойственность позиции собственных союзников. Одни – многие, почти все – оптимистически высказываются в отношении преступлений на сексуальной почве, которые все еще происходят, и которым потворствует старая мораль: они утверждают, что с ними легко справиться путем революционного преобразования современного общественного устройства. Брак по расчету, самоубийство, совершаемое, чтобы скрыть "позор", детоубийство, проституция, лицемерный полигамный брак, – все будет исправлено новым порядком вещей. Всё будет выметено революционной метлой, как сметаются осенние листья, устилающие аллею вечерним ветром.

Другие – немногие, почти никто, – испытывают в отношении подобной оптимистичной революционных пожеланий глубокий скептицизм.

Мы признаем, что революционное ниспровержение современного общественного механизма станет великолепной основой для нового положения вещей.
Но под блестящей этикеткой и в новом тигеле сохранятся многие из позорных социальных болезней, поражающих нас сегодня. И сюда следует включить и сексуальный аспект.

Предвижу, что некоторые могут счесть такое заявление опрометчивым. Однако же давайте поразмыслим. Сексуальная свобода и свободные критерии в вопросах сексуальности – это вещи, которые затрагивает самые глубинные и наиболее скрытые духовные стороны личности. Это вещи настолько интимные и личные, что простое изменение социального сценария может очень мало сделать в столкновении с нашими глубинными биологическими тенденциями.

Если двадцать веков христианства, со всеми ресурсами, какие только находились в распоряжении этой религиозной системы, со всеми средствами, предпринимавшимися ею для навязывания своей сексуальной тирании человечеству, так и не смогли одолеть большое число мятежников, которые во все времена поднимали знамена оппозиции, и чьи уроки восприняли мы, сегодняшние мятежники; если, мобилизовав все свои силы, соединив все свои импульсы и развернув весь свой догматизм, церковь сумела за 20 веков вызвать лишь великолепный духовный бунт, который сегодня кристаллизируется в действиях новой молодежи в сфере евгеники (2) и морали, – разве можно поверить в то, что простое переназвание вещей способно разрушить сложившуюся сексуальную среду?

Именно сексуальные предрассудки искореняются труднее всего. Это происходит потому что секс и сама жизнь смешаны до самых глубин – так же как в любовных оргазмах смешиваются секс и смерть.
Идеологические ориентиры в социальных, политических, экономических или научных материях легко изменяются. Красноречивый пример этого дают нам политики и ученые, которые на наших глазах отказываются от своих, казалось бы, самых твёрдых идей и принимают другие с той же готовностью, с какой змея сбрасывает старую кожу, чтобы подставить многоцветье своего нового кожного покрова теплым лучам солнца.

Однако сексуальную жизнь человека изменить не так легко. Сексуальные тенденции являются тем мотором, что приводит в движение многие действия и идейные ориентиры человека. На сегодняшний день это является неоспоримой истиной, даже если не принимать крайности Фрейда, делающего либидо матерью всех видов человеческой деятельности. Но сексуальные тенденции, которые проистекают из таинственной сложности организма, из интимной динамики клеточного мира, изменяются с большим трудом. В любом случае, они не могут быть изменены путем навязывания извне, по мандатам католического или коммунистического государства, так как для того, чтобы измениться, им требуется предварительный эволюционный процесс. По этой причине коллективной сексуальной революции, или социальному освобождению от законов и догм, сковывающих сегодня сексуальность, никогда не удастся утвердить индвидуальную сексуальную революцию. Подобно тому, как государственное принуждение не может убить тягу во многих людях к сексуальному освобождению, оно точно так же не сможет повернуть сексуальную судьбу тех, кто живет радостями своей любовной жизни в доминирующем лицемерном окружении.

Это приоткрывает нам брешь в сумме приведенных нами соображений, и, подобно тому, как маленький кусочек голубого неба проблескивает сквозь разрывы в облаках, мы подходим к новому направлению проблемы.

Сексуальный вопрос не может быть решен с помощью революции, по крайней мере, революцией быстрой, театральной и показной. Сексуальная революция должна начинаться уже сейчас; она должна идти вперед систематически и непрерывно, "без спешки, но без остановки, как звезда", говоря словами Гёте. Сексуальность не может управляться и вызываться несколькими молниеносными декретами, сочиненными на победоносных баррикадах – она нуждается в предварительном эволюционном процессе.

Великие революции никогда не совершались насильственным и внезапным образом, как выскакивает из люка кукла в кукольном театре, но были созревшим плодом длительного эволюционного процесса. Они были результатом подкопа крота, а не прыжка льва.

Верить, будто насильственная революция, как молния с неба обрушивающаяся на общество, сможет взорвать прежнее унетение и создать новое, более свободное положение вещей, является плодом чрезвычайной наивности. Это было бы принятием старого понимания истории, которая сама помышляла себя в романтическом стиле – как история героев и вождей, завоеваний и революций. Однако же если судить спокойно, то история проявляется в научном плане как коллективная история труда, в которой на смену романтическим партизанам приходят народы и коллективы, а революции заменяются творческой эволюцией.

Именно в этот эволюционный цикл, словно стеклянные бусины на нитке, вплетаются революционные процессы. Под этим я подразумеваю подлинные революционные процессы, полные значимых последствий – такие, которым предшествовал эволюционный пролог. Другие революции, которые не опирались на предыдущую историческую подготовку; революции, выросшие спонтанно, не пройдя длительного процесса внутреннего брожения, остались эпизодами насилия, так и не приведя к каким-либо серьезным последствиям.

И вот перед нами уже встает та или иная норма, применяемая в области сексуальной морали. Предполагаемая сексуальная революция – это миф, если понимать ее как революционное и насильственное изменение коллективной сексуальности. Революции, и, в частности сексуальная революция, не должны быть чем-то театральным и показным, апофеозом революционных декретов о введении свободной любви. Она должна быть революцией, совершаемой за кулисами, там, где разрабатывается конструктивная и историческая часть революций.

Сексуальная революция, то есть высшее освобождение коллективной сексуальности, должна быть скромным и молчаливым делом фаланги упорных борцов, которые при помощи книг, статей, лекций и личного примера создадут и выкуют такую сексуальную культуру, которая является ключом к освобождению.

Это подлинная революция, та, что Реклю назвал "революционной эволюцией", в которой исторический процесс продвижения к сексуальной свободе будет осуществляться непрерывно. Это эволюция, при которой революция станет проникать во все аспекты общественной жизни, осуществляться в каждый момент и в каждой вещи, как ежедневное продвижение к Идеалу.

В такой плодотворной эволюции, гораздо более революционной, чем преходящие эпизоды насилия, насильственные революции станут происходить только тогда, когда появится какое-нибудь неодолимое препятствие на пути прогресса человечества. Тогда, гибко и стихийно, река превратится в бурный поток, сметет препятствие и снова продолжит свой путь к цели. Таким произойдет примирение революции и эволюции. Однако такая тактика, которая по возможности исключает насилие как оружие слабых, требует от всех высокого уровня осознания обязанностей и ответственности, требуемых от нас желаемой нами сексуальной свободой. Важно понимать, что, если мы стремимся разрушить одну мораль с тем, чтобы заменить ее другой, первое, что необходимо сделать, – это подать пример нашей честности в любви и высоты наших намерений в том, что касается сексуальности.

В наших руках – мягкая глина новых поколений, и из нее нужно лепить фигуры новых людей, вдыхая в эту глину привычку к свободе и осознания лежащего на них долга. Только так мы сможем извлечь любовь из окружающей ее сегодня грязи, чтобы она смогла воспарить в полете к высокому синему небу.

Marti Ibanez F. La revolución sexual // Estudios revista eclectica. - Ano XII. – Noviembre. – 1934. - №135. – P. 3-5.

Перевод А. Фёдоров.

Примечания переводчика:

(1) Хотя в тексте об этом прямо не говорится, однако, насколько можно судить, речь в статье идет об  октябрьском пролетарском восстании 1934 г., организованном социалистами и частью анархо-синдикалистов, главные события которого развернулись в Астурии. Такой вывод напрашивается сам собой, тем более, с учетом того, что данная статья была опубликована в ноябрьском номере "Эстудиос", т.е. примерно через месяц после восстания.

(2) Тема "евгеники" активно обсуждалась различными анархистскими авторами на страницах ведущих испанских анархистских журналов первой трети двадцатого столетия. При этом под "евгеникой" понималось не селективное выведение нового человека в духе гитлеровского Третьего Рейха, но вопросы, связанные с планированием семьи, заботой о здоровье, предотвращении наследственных болезней и т.д. В основе подхода  во многом лежали передовые для того времени научные дарвинистские идеи. Так, например, известный испанский врач и анархо-синдикалист Исаак Пуэнте писал в одной из своих статей 1924 г. в журнале "Хенерасьон Консьенте", что под евгеникой подразумевается "создание наиболее оптимальных условий для того, чтобы добиться крепкого здоровьем и сильного потомства".

 Феликс Марти Ибаньес (1911-1972), сын каталонского педагога, известный испанский врач, анархист. Специализировался в области психиатрии, занимался вопросами неврологии и сексологии. В 1935 г. получил докторскую степень, защитив диссертацию "Психология и мистическая физиология Индии". Являлся членом Национальной конфедерации труда (НКТ / CNT-AIT) и, по некоторым данным "группы 2", входившей в Федерацию анархистов Иберии (ФАИ). С сентября 1936 г. по май-июнь 1937 г. Марти Ибаньес возглавлял медицинскую службу Каталонии, занимался активной пропагандистской и просветительской деятельностью среди молодежи, в частности по линии Иберийской федерации Либертарной молодежи (ФИХЛ), активно боролся с проституцией. В мае 1937 г., по неподтвержденным данным, являлся почетным секретарем "Друзей Дуррути".

После окончания гражданской войны в Испании эмигрировал сначала во Францию, и затем в Соединенные Штаты, где занимался вопросами истории медицины, читал лекции. В 1950 г. основал в Нью-Йорке издательство "MD Publications Inc.", спустя шестнадцать лет распространившееся и на Канаду. MD специализировалось на выпуске научно-популярной литературы.

Публиковался на страницах таких изданий, как "Эстудиос", "Рута", "Солидаридад Обрера", "Солидаридад Обрера" (Париж), "Тьемпос Нуэвас", "Тьерра и Либертад" (Мексика), "Таун энд Кантри" и т.д. Автор многочисленных статей и ряда книг, в том числе "Аборт и материнство в социальной революции" (1935), "Десять месяцев работы в сфере здравоохранения и социальной помощи" (1937), "Блеск и нищета испанской социальной революции" (1937) и др. За время жизни в США написал около двадцати научных работ, по истории медицины, романов, детских рассказов, а также большое количество статей для разного рода научных и газетных периодических изданий на английском и испанском языках.

Фёдоров А.