В области внешней политики новое Советское государство уже в начале 1920-х гг. выступило, по существу, прямым преемником Российской империи. Оно имело интересы в тех же регионах, где стремилось утвердиться царское правительство: в Восточной Европе, на Балканах, на "мусульманском" и Дальнем Востоке.

К этому добавлялись и аргументы в духе идеологической и исторической исключительности: Советский Союз объявил себя первым и единственным "государством рабочих и крестьян", призванным нести эту модель всем другим странам и народам. Это давало ему, в глазах его лидеров, бесспорное право на мировую гегемонию. Именно такой смысл приобрел в устах его вождей лозунг "мировой революции", о котором периодически, но чем дальше, тем реже, вспоминали еще в 1930-х годах. Советские власти оказывали существенную помощь и поддержку (через Коммунистический Интернационал и другие организации) зарубежным политическим партиям и движениям, которые пропагандировали аналогичное государственно-политическое устройство или воспринимались как союзники в борьбе против внешнеполитических соперников СССР.

Впрочем, этот идеологически мотивированный момент никогда не мешал прагматизму, и в этом отношении Советский Союз ничем не отличался от любого другого государства, обладающего собственными мировыми интересами. Речь шла о приобретении экономических и стратегических выгод и о расширении сферы своего влияния. Выступая на международной конференции в Генуе в 1922 г., глава советского внешнеполитического ведомства Г.В. Чичерин заявил, что, несмотря на все идейные принципы, "в нынешнюю историческую эпоху, делающую возможным параллельное существование старого и нарождающегося нового социального строя, экономическое сотрудничество между государствами, представляющими эти две системы собственности, является повелительно необходимым для всеобщего экономического восстановления" (1). Разумеется, экономической сферой дело не ограничивалось.

Специфика внешнеполитического положения Советского государства в 1920-х гг. определялась тем, что оно фактически оказалось в состоянии изоляции. Государства Антанты, одержавшие победу в Первой мировой войне, и прежде всего Великобритания и Франция, готовы были иметь с ним дело лишь в том случае, если оно признает долги, числившиеся за царским и временным правительством, а также компенсирует стоимость национализированной им собственности иностранных граждан. Пойти на это правительство Советской России категорически отказывалось. Единственный выход для него заключался в том, чтобы найти брешь в блоке противостоявших ему держав, апеллируя к тем, кто был недоволен новым мировым порядком, который сложился после мировой войны. В свою очередь, противостояние с главной победившей империей – Британской усугублялось традиционными британско-российскими конфликтами в районе Турции и черноморских проливов, на Кавказе и в Центральной Азии. На Дальнем Востоке Советское государство до 1927 г. поддерживало советниками и поставками правительство Гоминдана в Китае, которое вело борьбу с группировками, союзными Великобритании и Японии.

Все это подталкивало Москву к потенциальному сближению с государствами, которые, по тем или иным причинам, стремились к пересмотру сложившегося в мире соотношения сил. Ими были, прежде всего, Германия и Италия. Берлин рассчитывал на то, что партнерство с Россией станет для него своего рода противовесом Версальскому договору и созданной им системе. В 1922 г. российская и германская делегация заключили в Рапалло договор о восстановлении дипломатических отношений, взаимном отказе от материальных претензий и развитии торгово-экономических связей на основе принципа наибольшего благоприятствования. В 1925 г. последовали торговый договор и соглашение о предоставлении германских кредитов, а в 1926 г. – договор о ненападении и нейтралитете. В действительности, сотрудничество между двумя странами вышло далеко за пределы нейтралитета. С начала 1920-х гг. оно широко распространилось и на военно-политическую сферу, включив поставки оружия и снаряжения, сооружение военных объектов, обучение офицерских кадров и т.д.

Другим партнером Москвы стала Италия, причем несмотря на установление в этой стране фашистского режима Муссолини. В ноябре 1923 г. итальянский парламент проголосовал за признание СССР, и в 1924 г. между обоими государствами был заключен торговый договор, предоставлявший Риму коммерческие льготы.

Сделка с "обиженными" державами помогла советским властям добиться урегулирования с теми, кто доминировал на послевоенной мировой арене. В 1924 г. о признании СССР объявили новые лейбористское правительство Великобритании и левоцентристский кабинет Франции. Тем не менее, отношения с этими государствами, несмотря на развитие торговли, оставались весьма сдержанными. Так, осенью 1924 г. дело едва не дошло до разрыва, когда британское правительство обвинило председателя Коминтерна Г.Е. Зиновьева в отправке тайной заговорщической инструкции местной компартии. В 1927 г. Великобритания порвала дипломатические и торговые связи с СССР, обвинив Москву в "подрывной деятельности", вмешательстве во внутренние дела Китая и т.д.; некоторое время ситуация балансировала на грани войны, и отношения были формально восстановлены только в 1929 г. Советско-французский договор о ненападении был заключен лишь в 1932 г. В Лигу Наций – орган, закреплявший международное статус-кво, – Советский Союз не принимали вплоть до 1934 г.

В целом, можно утверждать, что в этот период времени, когда на мировой арене уже исподволь начиналась борьба между государствами, которые вышли гегемонами из Первой мировой войны и стремились сохранить новый порядок, и странами, желавшими пересмотра сложившегося соотношения сил, СССР тяготел скорее ко вторым. Это противоборство привело, в конечном счете, к формированию двух империалистических блоков, но расстановке партнеров и системе союзов суждено было еще не раз претерпеть изменения.

Внешнеполитическая ориентация советского правительства начала меняться в 1933 – 1934 гг. Первоначально после прихода Гитлера к власти в Германии обе стороны не имели намерения разрывать сложившиеся тесные связи, несмотря на жестокие преследования германской компартии. Как разъяснял в 1935 г. председатель советского правительства В.М. Молотов (возглавивший его в 1930 г. после отставки А.И. Рыкова и уступивший в мае 1941 г. этот пост Сталину), "у нас не было и нет другого желания, как иметь и дальше хорошие отношения с Германией. Всем известно, что Советский Союз проникнут глубоким стремлением к развитию отношений со всеми государствами, не исключая и государств с фашистским режимом" (2). В марте 1933 г. торговый договор между СССР и Германией был продлен. Сталин и его окружение полагали, что разгром компартии Гитлером не повлияет на отношения двух стран, и их удастся развивать по-прежнему (3). Однако уже с конца года отношения начали портиться. Москва была недовольна участившимися нападениями на свои торговые представительства и граждан в Германии, а также нежеланием немецкой стороны облегчить советский импорт на фоне значительного внешнего долга. Кроме того, советская сторона испытывала все большую озабоченность в связи с растущими германскими вооружениями и была раздражена германско-польским договором о ненападении 1934 г., сочтя его направленным против себя. Все это побудило сталинский режим резко сменить внешнеполитический курс (4).

Партнерство с Германией было свернуто, и вместо этого Советский Союз заключил в 1935 г. договоры о взаимной помощи с Францией и Чехословакией. Фактически возник тройственный пакт, участники которого обязывались оказать друг другу военную поддержку в случае нападения на кого-либо из них. Соглашения были направлены на сохранение европейского статус-кво, то есть, фактически итогов Первой мировой войны. Соперничество между Германией и Италией, с одной стороны, и Советским Союзом, с другой, резко обострилось в ходе гражданской войны в Испании (1936–1939 гг.): два первых государства поддержали мятежников генерала Франко, направив в помощь им не только оружие, но и воинские части, в то время как сталинский режим продавал оружие республиканцам и послал в Испанию военных специалистов и "добровольцев". В свою очередь, отношения между Москвой и германским союзником (с 1936 г.) Японией балансировали на грани войны: в 1938 г. произошли советско-японские военные столкновения в районе озера Хасан, а в 1939 г. советские части отбили вторжение японской армии в Монголию.

Пакт Сталина с государствами – приверженцами статус-кво продержался до сентября 1938 г., когда Франция и Великобритания договорились с Германией и Италией о разделе Чехословакии. Предложение Москвы о реализации договоренностей 1935 г. было отвергнуто. После этого сталинское государство повело себя как любая другая империалистическая держава. В ситуации, когда два блока (англо-французский, выступавший за сохранение итогов Первой мировой войны, и германо-итальянский, добивавшийся их пересмотра) уже готовились к новой мировой схватке, советское правительство вступило в 1939 г. в переговоры с обеими сторонами, обещая свою поддержку тому, кто больше даст.

Тройственные советско-франко-британские переговоры в Москве (апрель – август 1939 г.) закончились безрезультатно. Западные державы отказались выполнить советские требования: обязаться выставить в случае войны с Германии крупные воинские силы и убедить польское правительство пропустить через территорию страны войска СССР (5). Они подозревали Сталина в не-серьезности намерений и планах захвата Польши. В августе 1939 г. советские лидеры после ряда консультаций приняли предложения Германии, и прибывший в Москву германский министр иностранных дел Й. фон Риббентроп подписал договор о ненападении между двумя странами и секретный протокол к нему. Последний документ предусматривал раздел Восточной Европы между Германией и Советским Союзом: оба государства делили Польшу, Литва признавалась сферой германских, а Финляндия, Эстония, Латвия и Бессарабия – советских интересов (6). В сентябре 1939 г. стороны договорились о некоторых изменениях: Литва также отходила в область интересов СССР, а Люблинское и часть Варшавского воеводства Польши – к Германии.

Выступая в рейхстаге после заключения пакта с Москвой в августе 1939 г., Гитлер заявил: Советский Союз "не является уже большевистским государством, он просто авторитарная военная диктатура, ничем не отличающаяся от нас" (7).

1 сентября нападением Германии на Польшу началась Вторая мировая война. 17 сентября Советский Союз вмешался в германо-польскую войну, нанеся удар по армиям Польши с Востока и захватив территории, обещанные ему по секретному протоколу – прежде всего, Западную Украину и Западную Белоруссию. По существу, это означало, что Москва вступила в мировое противоборство сторонников сохранения империалистической Версальской системы и приверженцев ее империалистической ревизии на стороне последних. Правда, Великобритания и Франция не стали объявлять Советскому Союзу войну в связи с его нападением на их союзницу Польшу, но после того, как сталинский режим в ноябре 1939 г. начал войну с другой их союзницей – Финляндией, в Лондоне и Париже активизировалась подготовка планов авиационного удара по советским черноморским портам, нефтепромыслам и нефтеперерабатывающим объектам (8). Весной 1940 г. обсуждалась возможность англо-французской высадки в Норвегии с последующим вступлением в Финляндию, и французский премьер выразил готовность направить против Советского Союза 50 тысяч солдат и 100 бомбардировщиков (9).

Сокрушить Финляндию Сталину не удалось, но от нее (по условиям мирного договора, заключенного в марте 1940 г.) были отторгнуты обширные территории на Карельском перешейке и в Западной Карелии (с Выборгом), часть Лапландии и т.д. Вслед за этим последовало вмешательство в других регионах, обещанных Москве по секретному протоколу. Внешнеполитической экспансии благоприятствовал разгром Германией французских и британских войск на Западном фронте в мае – июне 1940 г., после которого ни о какой военной операции Западных держав против Советского Союза уже не могло быть и речи. Еще осенью 1939 г. Эстония, Латвия и Литва, в отличие от Финляндии, согласились подписать договоры с СССР, и на их территории были раз-мещены советские войска. В июне 1940 г. советское правительство предъявило трем прибалтийским странам ультиматум, потребовав передать власть просоветским режимам, а затем направило туда вооруженные силы. В июле Литва, Латвия и Эстония были провозглашены "Советскими Республиками", а затем включены в состав СССР. В июне советское правительство предъявило ультиматум и Румынии, потребовав уступить Бессарабию и Северную Буковину, а затем ввела на эти территории войска и аннексировало их.

Казалось, между Германией и Советским Союзом установились отношения прочной дружбы, которые подкреплялись значительными советскими поставками продовольствия, топлива и стратегических материалов. В действительности, однако, между обоими государствами вскоре вспыхнули острые разногласия относительно передела Восточной Европы. Германия была недовольна включением Прибалтики, Бессарабии и Буковины в состав СССР, а Советский Союз – усилением германского влияния в Румынии и Финляндии. Венский арбитраж, по которому Германия заставила Румынию уступить Венгрии Трансильванию, в Москве сочли нарушением советско-германского пакта, поскольку все было проведено без консультаций с Советским Союзом. В ноябре 1940 г. Молотов посетил Берлин и провел переговоры, в ходе которых германская сторона предложила СССР принять участие в разделе Британской империи и присоединиться к пакту Германии, Италии и Японии (Антикоминтерновскому пакту). Москву, напротив, больше интересовали проблемы Польши, Турции, Болгарии, Румынии, Югославии и Греции. Советские требования включали заключение договора с Болгарией и предоставление СССР баз в этой стране, установление более выгодного режима Черноморских проливов, признание советских интересов в северо-восточной Анатолии и Северном Иране, вывод германских войск из Финляндии и отказ Японии от концессий на Северном Сахалине. Переговоры провалились, и в декабре 1940 г. Гитлер подписал план нападения на Советский Союз – план "Барбаросса" (10). Начало операции было намечено на май 1941 г., но ее пришлось отложить из-за антигерманского военного переворота в Югославии. Новое югославское правительство обратилось за помощью к Советскому Союзу, и Германия поспешила бросить туда свои войска. События на Балканах ясно продемонстрировали, что империалистическое соперничество между нацистской Германией и сталинским государством вступило в решающую фазу. 22 июня 1941 г. армии Германии и ее союзников вторглись на территорию Советского Союза. СССР официально вступил во Вторую мировую войну – совсем не на той стороне, как можно было предполагать вначале. В июле 1941 г. Советский Союз заключил союзное соглашение с Великобританией, а в 1942 г. – с США.

Сталинский режим сразу же объявил конфликт с Германией "Отечественной", то есть не классовой, а национальной войной – не против германской буржуазии, а против "немцев" как таковых. Осенью 1941 г. Сталин разъяснял представителям США и Великобритании на совещании в Москве: "(…) Народ не хочет сражаться за мировую революцию; не будет он сражаться и за советскую власть… Может быть, будет сражаться за Россию". С сентября 1941 г. были депортированы немцы Поволжья (более 900 тысяч человек) – только за свое происхождение. В декабре со всех военных газет и знамен военных частей был снят лозунг "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!"; его заменил девиз "Смерть немецким оккупантам!". Причиной было названо опасение, что интернационалистский лозунг может "неправильно ориентировать" солдат (11).

Режим стал активно ссылаться на военные традиции Московского царства и Российской империи, историю конфронтаций с "немцами" – начиная с сражений с Ливонским орденом в XIII веке. На свет были извлечены в качестве "героев" князья Александр Невский и Дмитрий Донской, царские полководцы А.В.Суворов и М.И.Кутузов. Ради раздувания патриотической кампании Сталин пошел даже на примирение с православной церковью.

Впрочем, поначалу казалось, что националистическая идеологическая установка воспринималась массами отнюдь не бесспорно. Прежде всего, люди не хотели войны; к тому же пострадавшие от коллективизации крестьяне и "закрепощенные" рабочие не слишком горели желанием защищать сталинский режим. "Кого мы идем защищать? – спросил, например, один из призывников в июне 1941 г. на сборе военнообязанных в сельсовете в Курской области. – Коммунистическую партию? Зачем она нам нужна? Их надо – коммунистов – всех повырезать" (12). Подобные настроения фиксировались органами государственной безопасности по всей стране. К тому же, среди части населения еще со времен революции были распространены интернационалистские настроения, национальной ненависти к немцам люди не испытывали. Как признавал впоследствии писатель И.Эренбург, который в годы войны был одним из ведущих антинемецких пропагандистов (ему приписывается лозунг "Убей немца!"), в 1941 г. он "не раз слышал от красноармейцев, что солдат противника пригнали к нам капиталисты и помещики, что, кроме Германии Гитлера, существует другая Германия, что если рассказать немецким рабочим и крестьянам правду, то они побросают оружие (…) Наша армия в первые месяцы не знала подлинной ненависти к немецкой армии" (13).

Антивоенные настроения среди населения подкреплялись катастрофическими военными неудачами советской армии. В ноябре 1941 г. германские войска стояли под Москвой. Ленинград был блокирован германскими и финскими частями, зимой начался чудовищный голод, продолжавшийся и в 1942 г. (он унес жизни, по разным подсчетам, от 640 до 750 тысяч ленинградцев). Нехватку продовольствия, несмотря на карточную систему, ощущали и жители других районов страны. Особое возмущение людей вызывало то, что партийное и государственное начальство не испытывало существенных трудностей с питанием и снабжением, даже в блокадном Ленинграде, а иногда получало и деликатесы (шоколад, икру) (14). В Москве в 1942 г., как явствует из дневниковых записей британского журналиста А.Верта, в ресторане "Националь", подавали икру, балык, осетрину, куриные котлеты, мороженое и кофе с коньяком и ликером (15).

Сведения о сопротивлении советских трудящихся против империалистической войны весьма отрывочны. Следует учитывать, что большинство из них исходят от органов безопасности и внутренних дел режима, и в них нередко смешиваются явления совершенно разного порядка: антивоенные настроения – с прогерманскими или черносотенными, с уголовным бандитизмом и т.д. Между тем, нежелание людей воевать за Сталина и правящую бюрократию отнюдь не обязательно означало стремление сдаться нацистам или восстановить дореволюционные порядки, как это утверждала власть.

Наиболее распространенной формой сопротивления было уклонение от призыва в армию и дезертирство. По данным, на которые ссылаются исследователи М.В. Зефиров и Д.М. Дегтев, всего за время войны насчитывалось от 1,7 до 2,5 млн. дезертиров и уклонистов. Против них устраивались широкомасштабные рейды. По статье "за дезертирство" осудили 376 тысяч человек. Были расстреляны примерно 8-10% дезертиров и 0,5% осужденных "уклонистов". 212 тысяч объявленных в розыск дезертиров не были найдены. В число отказавшихся идти в армию или бежавших из нее включены также перебежавшие к противнику, и просто уголовники, которые формировали банды и грабили население (16), но можно с полным основанием исходить из того, что большинство просто не желало воевать.

Несмотря на ожесточенную идеологическую обработку в армиях обеих сторон, отмечались случаи братания между советскими и германскими солдатами. В частности, такая информация за 1941 – 1942 гг. подтверждается документами в отношении солдат 55-й армии Ленинградского фронта (17), а также свидетельствами очевидцев. Вероятно, и здесь ситуация могла быть различной. Иногда речь шла об антивоенных настроениях, а иногда – об агитации военнослужащих противника за сдачу в плен (18). Очевидец рассказывал о случае братания советских и германских солдат в начале 1942 г. под Харьковом: "Немцы кричат: "Русские, не стреляйте, идемте вниз, поговорим, покурим". Смотрим, идут к нам, остановились посередине, без оружия. Мы тоже вышли, подходим, они предложили поменяться: они нам сигареты, мы им наш табак. Постояли, поговорили, как могли и разошлись. Вернулись в окопы, летит наш комиссар: "Вы что, с ума посходили? Не сметь ходить к немцам!". На следующий день, когда немцы опять предложили встретиться, мы отказались, и они не вышли" (19).

К актам неповиновения, хотя и не носившим "осознанного" характера, относятся и случаи мести жестоким командирам и начальникам. Тот же очевидец рассказывал, как некий лейтенант застрелил двоих солдат, которые не могли идти так быстро, как он им приказал, и повалились на снег от усталости. "В первом же бою его в спину застрелили" (20).

Мощная антивоенная агитация шла в блокадном Ленинграде. Рабочие на заводах в конце 1941 г. говорили о том, что власти "питаются хорошо" и ничего не делают для облегчения голода населения и что необходимо требовать увеличения нормы питания, бастовать, а если власти не прислушаются – восстать и "повернуть оружие в обратную сторону". В адрес лидеров партии и правительства посылались анонимные письма, в которых говорилось: "Мы, рабочие, просим прибавки хлеба, нам надоело работать голодными по 12 часов и без выходных дней. Если не прибавите, то идем бастовать. Нам нужен хлеб, нужна воля, долой войну!" "Эту записку пишут сотни рабочих, чтобы дали хлеба, а иначе сделаем забастовку, поднимется все, тогда узнаете, как рабочих морить голодом" (21).

В городе распространялись листовки с призывом к стачке. "Долой войну, долой этот строй, который уничтожает нашу жизнь. К 25 декабря надо восстать, – говорилось в прокламации к рабочим завода им.Марти. – На Кировском заводе уже бастовали, но рановато. До 23-го надо сговориться по цехам, а 24-го связаться цеху с цехом. 25-го утром к работе не приступать, но только организовано – одиночек расстреляют. Вперед, рабочий класс, рви оковы рабства, не верь врагам". В листовках, написанных рабочими и найденных на Московском вокзале в декабре 1941 – январе 1942 г., власть обвинялась в том, что она выводит войска из города, но заставляет население оставаться и голодать. Авторы призывали идти в парткомы и решительно требовать хлеба, громить склады и магазины, а если ситуация не изменится – сняться с фронта и "всем уйти из города" (22).

В ряде промышленных районов страны вспыхивали голодные бунты и забастовки. В августе – октябре 1941 г. происходили волнения, забастовки и массовые невыходы на работу на текстильных предприятиях Ивановской области. Причинами недовольства, по признанию властей, стали снижение заработной платы (у квалифицированных ткачей она упала с 800 до 400 рублей), ухудшение снабжения и нехватка хлеба, невнимание начальства к нуждам рабочих (23). Непосредственным поводом стала информация о подготовке к вывозу из Иваново оборудования ткацких фабрик и хлеба, что оставило бы жителей без работы и без продовольствия. В октябре на Меланжевом комбинате, фабриках им.Балашова, им.Дзержинского, "Красная Талка" в Иваново вспыхнули стачки. Рабочие (преимущественно женщины) прекратили работу, начали распаковывать ящики, в которые были уложены станки, избивали начальников и сотрудников НКВД, ходили от предприятия к предприятию, призывая присоединяться к выступлению, угрожали взорвать паровозы и вагоны, чтобы не дать эвакуировать технику, требовали снижения норм выработки и улучшения снабжения. Выступления были подавлены, а их активные участники арестованы и осуждены (в том числе, трое человек расстреляны). Случаи отказа от работы на текстильных фабриках области отмечались и в марте 1942 г. Во второй половине 1942 г. волнения перекинулись на г. Шуя. В июне на ткацких фабриках города люди бросали работу из-за продления рабочего дня, необеспеченности продовольствием. Рабочие жаловались на то, что "на фабрике такие порядки, как при крепостном праве", а начальники грубят и едят досыта, в то время как другие голодают (24).

Осенью 1941 г. вспыхнули протесты на шахтах и предприятиях Донбасса. Это были, в первую очередь, голодные бунты, связанные с нехваткой продовольствия. Рабочие шахты "Комсомолец" в Горловке выбили окна в партийном комитете и избили партийного функционера. В Артемовске жены рабочих с шахты им.Ленина разгромили квартиру партийного чиновника, избили его и директора. В обоих случаях было арестовано в общей сложности 11 человек. На ряде предприятий работники не давали взрывать их, пытаясь спасти рабочие места. На шахте "Каменка" в Кадиевке они напали на директора и представителя НКВД, на шахте "1-бис" разгромили универмаг, продовольственный склад и бытовые учреждения, которыми пользовалось начальство; несколько участников были казнены. Крестьяне, протестовавшие против вывоза продовольствия, нападали на милиционеров и офицеров (25).

Однако наиболее распространенной формой протеста рабочих в годы войны оставались невыход на работу под предлогом болезни и "самовольное оставление" предприятий. В 1943 и 1944 гг. к таким мерам прибегали десятки тысяч трудящихся (26).

Разумеется, в подавляющем большинстве случаев выступления не носили осознанного политического или антивоенного характера, но мотивировались непосредственными проблемами: ухудшением положения людей, вызванным войной. Однако имеются сведения и о тех, кто сознательно стремились к борьбе против обеих воюющих сторон, за освободительную социальную революцию. Известно, например, что эмигрант-махновец анархист Осип Цебрий во время войны смог пробраться с Запада на Украину и в 1942 г. организовал на Киевщине партизанский отряд, который сражался с германскими войсками, но был готов при необходимости дать отпор и украинским националистам, и просоветским партизанам. Отряд был разгромлен гитлеровцами зимой 1943 г. (27) Один из очевидцев столкнулся во время отступления советских войск из-под Харькова в 1942 г. на дезертировавшую воинскую часть, которая подняла черное знамя, назвала себя "махновцами" и намеревалась сражаться как против германских нацистов, так и против сталинского режима (28).

Продолжали возникать подпольные молодежные группы, которые выступали против Сталина и против Гитлера: Союз спасения революции (Москва, 1941 – 1944), Общество юных революционеров (Саратов, 1943 – 1944) (29). В рукописной листовке, выпущенной Обществом, говорилось, что "детище Ленина – СССР превратился в фашистскую империю Иосифа Первого", где "вновь душат все живое золотопогонники", союзные республики превращены в колонии, демократические свободы уничтожены, Коммунистический Интернационал распущен, за критические высказывания бросают в тюрьму, а "трудящихся грабят разными налогами". Листовка призывала к "великой народной революции": "Уничтожьте зверя-Гитлера, а потом свергните Сталина" (30).

Положение сталинского режима укрепилось лишь с переломом в войне в пользу Советского Союза. В декабре 1941 г., благодаря переброске свежих частей с Дальнего Востока (после начала войны Японии с США и Великобританией на Тихом океане стало ясно, что удар с ее стороны в ближайшее время не предвидится), германские войска были разбиты под Москвой, но на Юге в 1942 г. продолжали наступать. Только после разгрома армий Германии и ее союзников под Сталинградом (ноябрь 1942 – февраль 1943 г.) и Курском (июль – август 1943 г.), фронт покатился в обратном направлении, на Запад. По справедливому замечанию Т.Клиффа, военные победы Советского Союза "были обусловлены многими факторами. Во-первых, полное подавление масс позволило Сталину направлять на военные нужды большую часть национального дохода, чем это возможно для западных стран. Он мог, например, совершить "чудо эвакуации русской промышленности", переселив миллионы рабочих в восточные районы, где им пришлось жить в землянках. Во-вторых, полицейский гнет обеспечивает спокойствие на внутреннем фронте – еще одно "преимущество" России перед демократическими капиталистическими странами" (31).

Чем прочнее становились позиции режима, тем мощнее становилась пропаганда им русского шовинизма и откровенно националистическая политика. В 1943 г. в Красной армии были введены униформа, погоны и офицерские звания, напоминавшие те, которые существовали в царской армии. Многие фронтовики встретили нововведение критически. В докладной записке Особого отдела НКВД Донского фронта "О реагировании военнослужащих на новые знаки различия" цитировались, в частности, такие высказывания: "25 лет боролись против золотопогонников, кричали долой золотопогонников, а теперь снова начинают вводить погоны и возвращаемся к старому"; "обратно возвращается старое, опять будем носить погоны. Я к этому питаю отвращение"; "наше правительство Красную армию хочет сделать армией капиталистической"; "наверное, скоро введут и старост, как раньше, а потом помещиков и капиталистов"; "а может быть с введением погонов вскоре на них вскочит и орел"; "мы катимся назад к старому строю"; "опять хотят сделать старый строй и фашистскую армию"… (32) После того, как германские войска были выбиты с Северного Кавказа и из Крыма, в 1943 – 1944 гг. были поголовно депортированы в азиатскую часть Союза целые народы – чеченцы (около 400 тыс.), крымские татары (около 200 тыс.), турки-месхетинцы (около 200 тыс.), калмыки (более 100 тыс.), ингуши (около 100 тыс.), карачаевцы (75 тыс.), балкарцы (42 тыс.), крымские армяне, болгары, греки, итальянцы… (33) Власти обвинили их в коллективном сотрудничестве с врагом. В 1944 г. в Советском Союзе был утвержден новый гимн, в котором говорилось, что все республики "сплотила навеки Великая Русь".

В 1943 г. Сталин пояснил: "Некоторые товарищи еще недопонимают, что главная сила в нашей стране – великая великорусская нация (…) Великая Отечественная война ведется за спасение, за свободу, за независимость нашей Родины во главе с великим русским народом". Характерно, что сказано это было с тем, чтобы поправить "некоторых товарищей еврейского происхождения" (34). Руководство страны ничего не сделало для того, чтобы противостоять поднимавшейся в военные годы волне антисемитизма (его рост отмечался не только на территориях, оккупированных нацистами, где он стимулировался гитлеровской пропагандой и политикой тотального уничтожения евреев, но также в советском тылу, в армии и некоторых партизанских отрядах). Закрытые указания 1943 – 1944 гг. ограничивали награждение евреев, их продвижение по службе, назначения на должности и т.д. (35)

Чем явственнее становилось преобладание империалистической советско-англо-американской коалиции ("Объединенных наций") над противостоящим империалистическим блоком во главе с Германией, тем активнее занимались будущие победители подготовкой к переделу мира. На Тегеранской конференции (ноябрь – декабрь 1943 г.) главы правительств Советского Союза И.В. Сталин и У.Черчилль и президент США Ф.Рузвельт обсуждали вопросы раздробления Германии, территориальных приращений в пользу СССР в Польше, Восточной Пруссии, Финляндии. После того, как 20 июля 1944 г. в Германии потерпела неудачу попытка военного переворота против Гитлера и, тем самым, шансы на досрочное окончание войны были похоронены, лидеры антигерманской коалиции, несомненно, вздохнули с облегчением. "Теперь уже можно сказать с некоторой определенностью, что для нас лучше, чтобы дела обстояли так, как сегодня, чем если бы заговор 20 июля удался, и Гитлер был убит, – подчеркивал в меморандуме, направленном британским премьер-министру и министру иностранных дел, представитель департамента политического разведки МИД Великобритании Дж. Уилер-Беннетт. – В этом случае верх взяли бы "старые армейские" генералы, и. как можно заключить из недавнего заявления Ватикана насчет готовности папы выступить посредником, были бы предприняты (…) уже подготовленные шаги к миру, при которых Германия признала бы свое поражение и добивалась бы приговора на других условиях, нежели безоговорочная капитуляция" (36). Летом – осенью 1944 г. советские армии окончательно выбили германские войска с территории СССР и вступили в Польшу, Финляндию, Румынию, Болгарию, а затем – в Чехословакию, Югославию, Венгрию и саму Германию. В феврале 1945 г. лидеры Советского Союза, Великобритании и США договорились о послевоенном разделе Европы: за Советским Союзом признавались Западная Украина и Западная Белоруссия, занятые им в 1939 г., Восточная Пруссия; СССР (наряду с Великобританией, США и Францией) выделялась оккупационная зона в Германии. Было фактически признано преобладающее советское влияние в Югославии и Румынии, в Польше должно было быть создано коалиционное правительство из просоветских и прозападных деятелей, Греция отходила в сферу влияния западных держав. Так возникла "Ялтинская система", разделившая Европу на просоветский Восток и западные страны.

30 апреля – 2 мая 1945 г. советские войска после ожесточенных боев заняли Берлин. Сталинские армии продвинулись до рубежей западнее Вены и Праги. 8-9 мая война в Европе закончилась полной капитуляцией Германии. В августе – сентябре 1945 г. Советский Союз помог США и Великобритнии разгромить Японию, завладев при этом Южным Сахалином и Курилами и установив контроль над Северной Кореей и Манчжурией. Сталин вышел победителем из всемирной схватки. Советским гражданам Вторая мировая империалистическая война обошлась, по оглашенным в 1990 г. официальным данным, в 27 миллионов человеческих жизней (за период после 22 июня 1941 г.) (37).

Примечания:

(1) Документы внешней политики СССР. Т.5. М., 1961. С.191–192.

(2) Молотов В.М. Статьи и речи 1935–-1936. М., 1937. С.18–19.

(3) См.: Luks L. Entstehung der kommunistischen Faschismustheorie: Die Auseinandersetzung der Komintern mit Faschismus und Nationalsozialismus 1921 – 1935. Stuttgart, 1985. S.168–169. Впрочем, некоторые советские деятели (С.М. Киров, М.М. Литвинов, Н.И. Бухарин) в 1933 – 1934 гг. высказывали сомнения в возможностях сохранения хороших отношений с государством, от которого исходит военная угроза.

(4) См.: Akten der Reichskanzlei. Regierung Hitler 1933 – 1938. Teil 1: 1933/1934. Boppard am Rhein, 1983. Band 1. S.XXIII – XXIV, 294 – 295; Bd.2. S.836–838.

(5) Материалы московских переговоров см.: Год кризиса 1938-1939. Документы и материалы в двух томах. М., 1990

(6) Документы внешней политики СССР. Т.22. Кн.1. 1939 год. 1 января – 31 августа. М., 1992. С.632.

(7) Цит.по: Read A., Fischer D. The deadly embrace: Hitler, Stalin and the Nazi-Soviet pact, 1939 – 1941. L., 1988. P.287; Международные коалиции и договоры накануне и во время Второй мировой войны. Реферативный сборник. М., 1990. С.84.

(8) См.: Сиполс В.Я. Тайны дипломатические: канун Великой Отечественной. М., 1997. С.210.

(9) Smart N. British strategy and politics during the phony war: before the balloon went up. Westport, 2003. P.127–129.

(10) Orlov A.S. Die sowejetisch-deutschen Beziehungen vom August 1939 bis zum Juni 1941 // „Unternehmen Barbarossa“: zum historischen Ort der deutsch-sowjetischen Beziehungen von 1933 bis Herbst 1941. Oldenburg, 1993. S.62–64.

(11) См.: Вдовин А.И. Национальная политика в СССР накануне и в годы Великой Отечественной войны: мифы и реалии // Начальный период Великой Отечественной войны и депортация российских немцев: взгляды и оценки через 70 лет. Материалы 3-й международной научно-практической конференции. Саратов, 26-28 августа 2011 г. М., 2011. С.38, 40.

(12) Кирпичникова Т.А. Некоторые аспекты борьбы с дезертирством и уклонением от призыва в период Великой Отечественной войны (на примере Курской области) // Известия Алтайского Государственного Университета. 2007. №4-3 (56). С.99.

(13) Эренбург И. Люди, годы, жизнь. Кн.5 // Эренбург И. Собрание сочинений в 9 томах. Т.9. М., 1967. С.287.

(14) См.: Козлова Н.Н. Из жизни "освобожденного работника" // Социологические исследования. 1998. №2. С.108–119; Ломагин Н.А. Неизвестная блокада. СПб – М., 2002. С.108–111.

(15) Werth A. The year of Stalingrad. New York, 1947. P.107.

(16) Зефиров М.В., Дёгтев Д.М. Всё для фронта? Как на самом деле ковалась победа? М., 2009. С.239–244.

(17) Органы государственной безопасности СССР в великой Отечественной войне. Сборник документов. Т.3. Ч.2. М., 2003. С.552.

(18) О таком мнимом "братании" и переходе на сторону противников солдат 289-го пулеметного батальона 168-й стрелковой дивизии на Ленинградском фронте в сентябре 1941 г. См.: Ломагин Н.А. Указ.соч. С.191–192.

(19) Воспоминания участника Великой отечественной войны, записанные Ю.В. Караваевым (Рукопись). Известна также история советского солдата, который должен был доставить посылку, но заблудился, и под Новый год попал в расположении германских войск. Неприятельские солдаты выпили с ним, а затем помогли добраться до нейтральной полосы, откуда он затем добрался "до своих". Этот эпизод даже попал в советский кинофильм 1967 г. "Женя, Женечка и «катюша»" (см.: Самоделова С. Фига с чувственной губой // Московский комсомолец. 2001. 23февраля).

(20) Воспоминания участника Великой отечественной войны…

(21) Ломагин Н.А. Указ.соч. С.708–709, 746, 716

(22) Там же. С.292–293.

(23) Орлов В.Н., Богданов С.В. Коллективные трудовые конфликты в СССР в 1930 – 1950-х гг.: причины возникновения, формы протекания, способы разрешения // Историко-экономические исследования. 2008. Т.9. № 1.

(24) Точёнов С.В. Волнения и забастовки на текстильных предприятиях ивановской области в 1941 – 1942 годах // Вестник Ивановского государственного университета. Серия "История. Философия. Педагогика. Психология". 2004. Выпуск 2. С.16–27. Автор отмечает, что в толпе протестующих звучали и пронацистские высказывания. Тем не менее, из материалов следует: явно преобладала точка зрения, что и Гитлер, и Сталин стоят друг друга.

(25) Kuromiya H. Freedom and Terror in the Donbass: a Ukrainian-Russian borderland, 1870s – 1990s. Cambridge, 2003. Р.263–264.

(26) Орлов В.Н., Богданов С.В. Указ.соч.

(27) Дело труда – Пробуждение. 1949. №31. Декабрь. С.35.

(28) Воспоминания участника Великой отечественной войны, записанные Ю.В. Караваевым (Рукопись).

(29) Иоффе В.В. Идеология политического протеста 1930 – 1960-е годы // http://memorial-nic.org/iofe/27.html#9

(30) Фотокопию листовки см.: http://gulagmuseum.org/showObject.do?object=1748015&viewMode=D_10705&lin...

(31) Клифф Т. Государственный капитализм в СССР. М., 1991. Указ.соч. С.209–210.

(32) Сталинградская эпопея. М., 2000. С.390–392.

(33) Conquest R. The Nation Killers. The Soviet Deportation of Nationalities. L., 1970. P.50.

(34) Цит.по: Вдовин А.И. Указ.соч. С.47.

(35) Медведев Р. Они окружали Сталина. М., 1990. С.284; Каждая В. "Еврейский синдром" советской пропаганды // Вестник. 2003. №7 (318). 2 апреля.

(36) Цит.по: Lamb R. The Ghosts of Peace: 1935–1945. Norwich, 1987. P.296–297.

(37) Горбачев М.С. Уроки войны и победы // Известия. 1990. 9 мая.

Из киги: В.В. Дамье. Стальной век. Социальная история советского общества. М.: ЛИБРОКОМ, 2013. С.179 - 193.

Книгу можно приобрести: http://urss.ru/cgi-bin/db.pl?lang=Ru&blang=ru&page=Book&id=177074