Публикуем статью об одном из социальных протестных движений в Тунисе, в которой также дается общее представление о социальном сопротивлении в стране за минувшие 5 лет. Как  сторонники социализации земли, а не групповой или частной собственности либо ее национализации, мы не во всем согласны с автором статьи, тем не менее, считаем ее перепечатку полезной, в информационном плане.

Время от время различные люди уверенно заявляют, что "весна" 2011 года в Тунисе окончательно миновала. Уже только опыт сельскохозяйственных тружеников Джемны, который комментирует в своей статье Хабиб Айеб, показывает, что это отнюдь не так. Они сражаются за достоинство и социальную справедливость и за свободу, что было центральным лозунгом "незавершенной революции" 2011 г. Те же цели преследовали десятки тысяч наемных работников, которые принимали участие в волнах забастовок в 2015 году, и безработная молодежь, которая периодически блокирует фосфатное производство в горнодобывающей области Гафса или недавно – эксплуатацию газа на острове Керкеннах.

В случае с Джемной особенно интересно то, что он длится с 2011 года:

- Захват земель, грабежом отнятых у их предков;

- Самоорганизация работников сельского хозяйства,

- Коллективное управление производством под народным контролем.

В остальной части страны, в 2011 г. (1) начался было сходный процесс, но он был быстро остановлен. Что касается сельскохозяйственных тружеников Джемны, то они удержались и углубляют этот курс на протяжении почти шести лет. В ситуации ощутимого экономического, финансового, политического и социального кризиса в Тунисе, их борьба в действительности служит наброском того, что может послужить альтернативой неолиберальной политики, которой следовали правительства, сменявшие друг друга с 2011 года. Сельскохозяйственные труженики Джемны демонстрируют, что, взяв свои дела в свои собственные руки, они сумели не только выйти из бедности, но и найти средства для финансирования ряда местных общественных услуг, от отсутствия которых особенно страдало население. В этих условиях не удивительно, что их действие наталкивается на настоящую кампанию ненависти со стороны имущих и коррумпированных, которые смертельно боятся того, что земля станет принадлежать тем, кто ее обрабатывает. Со стороны неолиберальной власти царит тотальная оппозиция в отношении эксперимента, из опасения того, что он распространится по всей стране.

Алэн Барон

Может ли закон вытеснить законность?

Вот уже несколько недель тунисцы направляют свои взоры в сторону небольшого оазиса под названием Джемна, что расположен в тунисской пустыне, между оазисом Кебили на севере и оазисом Дуз на юге.

- Некоторые, особенно со стороны правительства, части политического "класса" и средств массовой информации, усматривают в нем типичный пример вопиющего нарушения закона и непростительное посягательство на власть и престиж государства. Для них происходящее в Джемне напоминает форму организованного бандитизма, которую следует осудить и наказать.

- Другие, в том числе жители оазиса, видят в этом законное занятие земель, которые по праву принадлежат им.

- Третьи рассматривают его как неожиданную возможность выступить против нынешних властей и организовать политические выступления с различными и часто противоречащими друг другу целями и видениями.

Для того, чтобы хоть как-то выйти за рамки полемики и споров, разгоревшихся в последние недели, необходимо вернуться, хотя бы кратко, к истории этого небольшого оазиса, который превращается в точку политической кристаллизации, во многом превосходящей природу проблемы и реального положения дел на месте.

Джемна, "колониальная" проблема

Джемна "родилась" в начале двадцатого века, всего через несколько лет после начала французской колонизации, которая была, в первую очередь, земельной колонизацией (2). В то время как большая часть колонистов выбрала расселение на севере и северо-западе, другие предпочитали отправиться на юг, возможно, в происках солнца, но скорее всего, конечно же, чтобы специализироваться на производстве фиников, экспорт которых во Францию был тем легче, что оно не страдало от конкуренции производства во Франции. Уникальность продукта, очевидно, явилась главным мотивом в их выборе.

Так в Джемне утвердилась фирма Maus de Rolley, разбившая в 1937 году новую пальмовую рощу, в "расширив" пределы старого оазиса. Сегодня она занимает площадь около 306 гектаров, включая 185 финиковых пальм, посаженных на почти 10.000 футах (3).

Хотя я не смог проверить это по архивным документам, то ясно, что местные жители, которые занимали эти земли в порядке коллективной и неделимой собственности, не получили никакой компенсации. Чистая конфискация осталась в местной коллективной памяти на многие десятилетия и вновь всплывала в полную силу несколько раз в постколониальный период и особенно с 2011 года и падения режима Бен Али. К этому мы еще вернемся.

В момент обретения независимости новые власти страны намеревались продолжать техническую "модернизацию" сельскохозяйственного сектора, целиком восприняв колониальную модель, основанную на крупной частной собственности, механизации, интенсивном использовании химических добавок (удобрений, инсектицидов, пестицидов, селекционных семян и растений и т.д.), концентрации возделываемой земли, расширении ирригации и интенсификации культур. Этот выбор был поддержан влиятельными членами тогдашней политической элиты во главе с Хабибом Бургибой, заявившем, выступая публично в оазисе Таузар в 1964 г., что "для того, чтобы получить от земли то, что она может дать, необходимо воспользоваться современной техникой... Для на имеется пример бывших французских колонистов". Само это заявление, которое превращало колониальное сельской хозяйство в "модель для подражания", свидетельствует о "модернистском" взгляде нового президента и его тогдашних друзей, один из которых, Беджи Каид Себси, 2 года назад занял президентский дворец.

На протяжении 7 десятилетий власть не переставала ориентировать аграрный сектор на техническую модернизацию, проводя политический курс, который ломал местные социальные структуры, традиционное право, местные навыки и различные формы коллективного присвоения, воспринимавшиеся как архаические и, прежде всего, препятствовавшие экономическому развитию страны. Эти разрывы в значительной мере служат объяснением нынешних конфликтов вокруг земли, которые множатся почти повсюду в стране, а не только в Джемне.

В 1964 г., когда власть решилась, наконец, на национализацию т.н. "колониальных" земель, она решила реорганизовать их в исключительную собственность государства – то, что сегодня именуется "государственными землями" (4) или "социалистическими" землями (5) – вместо того, чтобы вернуть их наследникам бывших владельцев или перераспределить их в пользу мелких и безземельных крестьян. Этот выбор был усилен политикой "кооперативов", которая была нацелена на объединение земель в структуры, скопированные с модели советских колхозов, ликвидацию "частной" собственности, начиная с мелкого крестьянского землепользования и кончая коллективными, племенными землями.

На исходе 1960-х гг. страна перешла к политике либерализации сельского хозяйства, которая с ускорением продолжалась до сих пор, особенно с планом Структурной сельскохозяйственной адаптации (PASA), навязанным Всемирным банком и МВФ в 1986 г. после "хлебных бунтов" 1984 года. На протяжении этого длительного периода тунисское сельское хозяйство целиком вписывалось в интенсивную продуктивистскую модель, ориентированную в основном на экспорт, "слепо" используя теорию "сравнительных преимуществ" (6). Выбор в пользу развития производства фиников и расширение площадей пальмовых плантаций великолепно укладывался в эти рамки: тунисский Юг пользовался благоприятными климатическими условиями для монокультуры (7) финиковых пальм.

В то же время, часть государственной земли была выделена в частную собственность или в долгосрочную аренду частным инвесторам, как правило, из кругов, близких к власти и единой партии (8). Таким образом, в период между 1974 и 2002 годами плантацией управляла компания STIL (Тунисское общество молочной промышленности), которая обанкротилась в 2002 году , а затем перешла под контроль двух родственников Бен Али – предпринимателя с сфере общественных работ и высокопоставленного чиновника Министерства внутренних дел, в порядке новой аренды.

Все эти годы жители Джемны пытались вернуть пальмовую рощу, обращаясь к различным политическим деятелям, отвечающим за эту сферу и особенно за государственную собственности на землю. Было отправлено множество писем, но все напрасно. Официальная позиция власти не меняется: земля принадлежит государству, и поэтому не о чем вести переговоры.

Революция на месте

Пришлось дожидаться начала 2011 г. и свержения Бен Али, чтобы увидеть, как на месте забурлило, несмотря на официальную оппозицию новых властей и различных правительств, которые сменяли друг друга с 2011 года. Проследим, как развивалась ситуация с января 2011 г.:

– январь 2011: "Революционный комитет Джемны" завладевает спорной пальмовой рощей и прогоняет прежних "арендаторов";

– быстро были установлены контакты с национальными властями, но никакого решения не было достигнуто по вопросу о праве местного населения на земли и пальмовые рощи оазиса;

– в ходе событий родилась ассоциация, но она не получила официального статуса, и ее существование до сих пор незаконно в глазах властей;

– год за годом управление пальмовыми насаждениями улучшалось; счета постоянно контролировались независимым советом в Габесе. Доходы растут. После потери нескольких сотен тысяч динаров в 2010–2011 гг., в 2015 г. доходы составили 1,5 миллиона тунисских динаров. Такого результата не было на протяжении десятилетий. Тахар Тахри, выборный председатель Ассоциации защиты оазиса Джемна, объяснил нам во время недавней поездки в оазис, что "убытки, зафиксированные до 2011 г., были искусственно "организованы", чтобы "прикрыть" воровство и коррупцию, возникшие в управлении".

В политическом плане, хорошее экономическое положение, о котором объявила ассоциация, весьма идет ей на пользу и привлекает к ней реальную поддержку со стороны жителей оазиса.

Я сам был тому свидетелем на публичном общем собрании, которое проходило в середине сентября 2016 г. на центральной площади селения, с участием большого числа людей различного возраста. В ходе этой ассамблеи многие люди открыто высказывали свое мнение, давали советы и рекомендации в ответ на предложения тунисского правительства, переданные министром государственных земель. В той или иной форме, все выступавшие высказались против предложенных решений, и исполнительный комитет ассоциации занял такую же позицию, о чем заявил его председатель в начале собрания. Хороший пример "местной демократии" (9)

Предложения, сделанные на встрече в начале сентября 2016 г. в Тунисе с участием представителей ассоциации и высокопоставленных представителей государственного секретариата по государственным землям и земельным вопросам, возглавляемого Мабруком Коршидом, не касались статуса спорных земель, которые государство по-прежнему рассматривает как свою исключительную собственность. Речь шла об отношениях между государством как законным собственником и ассоциацией. Решения касаются "управления" будущим сбором урожая фиников, который должен был начаться в следующие недели.

Если суммировать, ассоциация должна согласиться с двумя следующими пунктами, чтобы избежать применения государством силы:

– ассоциация сдает весь будущий урожай государству, которое обязуется, в свою очередь, компенсировать расходы, понесенные в ходе сбора;

– ассоциация преобразуется в Общество по освоению и сельскохозяйственному развитию (SMVDA), в соответствии со статусом 1990 г., принятым для поощрения частных инвестиций в государственные земли. Со своей стороны, государство обязуется передать пальмовую рощу в долгосрочную аренду (обыкновенно -- на 40 лет) этому SMVDA.

В ожидании окончательного решения государство угрожает запретить, если понадобится – с применением силы – продажу урожая на аукционах (10).

Таким образом, государство отказывается от любого содержательного диалога по проблеме и отвергает любую возможность "вернуть" землю и пальмовую рощу жителям Джемны, которые считают себя единственно законными владельцами. Принуждая ассоциацию принять предложенное решение, государство хочет, чтобы она признала законный статус пальмовой рощи в качестве исключительной собственности государства. Эта юридическая уловка не ускользнула от членов ассоциации и местного населения, отсюда и их отказ дать положительный ответ на предложения, сделанные ответственными лицами.

Джемна или ящик Пандоры: взрывоопасный характер вопроса о государственных землях и аграрного вопроса

За позицией государства стоит опасение, как бы любая его возможная "уступка" в столь конкретном и взрывоопасном вопросе, как Джемна, включающая признание продолжающегося захвата пальмовой рощи и права местного населения на земли оазиса, не привела к появлению в стране сотен или даже тысячи других Джемн. Это объясняет ситуацию нынешнего политического тупика в комплексной аграрной проблеме, которая, по сути дела, может быть разрешена только путем активной политики перераспределения государственных земель.

Тем не менее, подобный такой выбор предстает как земельная реформа, несовместимая с либеральной ориентацией нынешней власти. Тем не менее, весь комплекс социальных, экономических и экологических проблем сельскохозяйственного сектора таков, что проведение реформы кажется мне неизбежным, вопреки тому, что думают голоса экономического либерализма, стоящие сегодня во главе на государства.

С точки зрения населения Джемны и членов ассоциации, уступка по главному требованию – права на землю "предков" – неизбежно приведет к косвенному признанию незаконности их действий с 2011 года, одностороннему отказу от их "общей" собственности и делегитимации, которая стала бы для них фатальной.

В более широкой политической и пространственной перспективе, известно, что тунисское сельское хозяйство страдает от многочисленных структурных проблем. Вот вкратце некоторые моменты, которые позволяют прояснить и отреагировать на актуальность радикальных решений, разрывающих с политикой, проводимой с момента обретения страной политической независимости:

- крестьянство, около 500 000 семей (почти 20% от общей численности населения) бедно и не в состоянии обеспечить базовую продовольственную безопасность для всех своих членов;

- структура землепользования характеризуется несправедливостью и вопиющим неравенством в доступе к сельскохозяйственным ресурсам и, в частности, к земле: земледельцы, имеющих менее 5 га земли, составляют 54% от общего количества, но владеют лишь 11% общей площади сельскохозяйственных угодий, тогда как 3% земледельцев, имеющие более чем 50 га угодий, владеют 34% общей сельскохозяйственной площади (11);

- большинство крупных возделывателей земли производят в основном на экспорт, при активной поддержке государства и финансовой системы, стремясь обеспечить максимальную прибыль и снизить риски;

- частные (и даже государственные) инвестиции в сельское хозяйство являются в основном спекулятивными и непродуктивными. Первая цель инвесторов заключается в обеспечении капитала, сельскохозяйственный сектор относительно менее подвержен рискам, в том числе политическим и геополитическим, чем туризм, промышленность или услуги. Случай быстрого аграрного Сиди Бузида служит примером спекулятивных эксцессов инвестиций в этот сектор. Достаточно напомнить, что губернаторство Сиди Бузид, ставшее главным сельскохозяйственным регионом страны, с точки зрения производства, экспорта и привлечения государственных и частных инвестиций, в то же самое время – четвертая по бедности провинция страны, с уровнем бедности более чем 40%;

- "законные" претензии на государственные, бывшие "колониальные" земли чрезвычайно многочисленны, случай с пальмовыми рощами Джемны, к счастью получивший теперь огласку, – это дерево, за которым скрывается целый лес. Возможный тактический компромисс между государством и активистами из Джемны только укрепит решимость других общин и деревень вернуть земли, которые они считают своими. Столкнувшись с такими широкими претензиями на землю, государство не может не уступить. Так зачем же ждать? Существует реальная потребность как можно быстрее удовлетворить ожидания и реформировать аграрный сектор в целом, начиная с земли, с тем, чтобы достичь большей земельной, экономической, социальной и экологической справедливости. Это касается и Джемны, и всех других регионов и территорий.

В заключение: "Защищаемое право" (DAD), а не "защищаемая зона" (ZAD)

Нынешняя мобилизация общества по вопросу о Джемне весьма успешна, хотя, как мне кажется, некоторые из участников в большей мере движимы политическими и близорукими расчетами, нежели глубокими убеждениями в том, что земля должна принадлежать тем, кто ее возделывает для пропитания себя и других.

Многие из участников мобилизации без проблем поддерживают активистов этого оазиса, но отрицают сам принцип перераспределения сельскохозяйственных земель с передачей их законным владельцам (в том числе наследникам бывших владельцев, согнанных колонизаторами). Их убойный аргумент гласит, что сельскохозяйственные земли окажутся слишком раздробленными, что помешает обеспечению надлежащего развития сельского хозяйства, или они вообще следуют стереотипам стигматизации "крестьян [которые] слишком ленивы, невежественны и не в состоянии следить за развитием сельскохозяйственной техники и технологии ... ".

Политическая поддержка может быть на самом деле эффективной только если она основана на глубинных убеждениях, питаемых элементарным знанием сложных и глубоких проблем, скрывающихся за тем или иным событием.

Джемна, несомненно, заслуживает поддержки всех, потому что оказалась сегодня на передовой линии противоборства с властью, которая не следует принципам права, законности, социальной и экологической справедливости и расположена покончить с ней, в том числе, методами репрессий.

Моя собственная поддержка носит полный и радикальный характер. Но, в отличие от того, что полагают некоторые, Джемна – это не изолированный случай. не особенная проблема. Это верхушка айсберга всеобщей несправедливости, разительный провал более чем 70 лет земельной, сельскохозяйственной и продовольственной политики. Поддержка Джемны должна расшириться до требования иной сельскохозяйственной политики.

Некоторые из активистов предлагают превратить Джемну в ZAD, основываясь на многочисленные опыты ZAD, которых в последние годы стало много во Франции. Мне кажется, стоит мыслить в категориях DAD и требовать принципа неотъемлемого и безусловного права на землю и природные ресурсы, которые должны служить, в первую очередь, пропитанию населения, а не накоплению капитала. Это требование справедливости тем более настоятельно, что, если ничего не делать, то никакое местное сообщество не сможет противостоять все более дикому процессу обездоления.

Если действия населения и активистов Джемны могут казаться "незаконными", в глазах действующего закона, они не становятся от этого менее легитимными.

Хабиб Айеб

Примечания:

(1) После возвращения делегации, побывавшей на месте с 27 марта по 2 апреля 2011 г., Профсоюзный союз солидарных писал, к примеру (Revue internationale de Solidaires 2012, n°8. p 98) : "Повсюду в Тунисе местные учреждения были сметены, что вначале создало значительные проблемы для людей в повседневной жизни. В провинциальных городах, которые мы посетили, были образованы местные временные институты при весьма активном участии населения. Местные структуры профобъединения ВТОТ часто играют ключевую роль в этом процессе. Форма и состав этих местных временных учреждений, как правило, основаны на балансе сил между политическими и профсоюзными активистами, некоторые из которых были не всегда автономны по отношению к прежней власти.

– В Редеефе, городе в шахтерском бассейне, восставшем и подавленном в 2008 г., муниципалитет был свергнут населением в январе. Прошло несколько ассамблей с участием сотен жителей и путем консенсуса назначен временный совет из 9 человек из первоначального списка в 20 имен, составленных местным профсоюзом ВТОТ. Для управления ежедневными делами были созданы комиссии.

– В Тала муниципального совета больше нет. Был образован Совет защиты революции. Молодежь продолжает говорить свое слово: именно молодые повстанцы, которые поджигали комиссариат полиции, сейчас поддерживают порядок в городе!

- Комитет Бизерты, в отличие от многих других, функционирует в форме общих ассамблей с участием от 500 до 1 000 участников. Он существует в логике одновременно контр-власти и самоорганизации будущего общества. Именно общая ассамблея в Бизерте определила 25 имен членов временного местного органа".

Феминистская активистка Алем Бельхадж объясняла в то время: "На предприятиях, принадлежащих к семьям, связанным с Бен Али, рабочие остались без дирекции – которая сбежала – и взяли на себя управление из этими предприятиями. Было также немало сельскохозяйственных ферм, которые были захвачены работниками, изгнавшими тех, кому государство Бен Али передало эту государственную собственность. Это касается 80 крупных ферм. Например, в одном из этих хозяйств насчитывается около 500 человек, если считать наемных работников и членов их семей. Там существует форма коллективного управления фермой. В образовательных структурах также во многих местах прошли выборы людей, которые руководят ими – тогда как раньше они были назначены сверху. В общественном транспорте прошла большая стачка за смену генерального директора, который был членов КДО" (правящей партии режима Бене Али).

(2) С 1886 г. был навязан земельный кадастр с целью индивидуализировать сельскохозяйственные земли, чтобы облегчить доступ поселенцев, которых стимулировали селиться в новой колонии, упростить сгон местного населения с его земли, значительная часть которой была неделимой и в различной форме "общинной".

(3) Там находится, среди прочего, двухэтажный замок, окружающий центральное патио и построенный семьей колониста; он служит свидетельством более чем комфортабельного уровня жизни и, очевидно, соответствующего производства. Отдельно от замка стоят другие здания, в настоящее время занятые ассоциацией, которая управляет оазисом; там размещались бюро и мастерские. В одной из этих старых мастерских можно увидеть машины, которые могут быть использованы для дистилляции фиников с целью производства алкоголя, служащего, очевидно, эквивалентом нынешнего Bokha (торговое название) крепостью в 45 градусов.

(4) Государственные земли включают, помимо бывшей колониальной собственности, земли, имеющие статус "хабусс" и т.п. В 1960-х гг. их площадь составляла 700 тыс. га.

(5) Прилагательное "социалистический" отсылает к названию правящей Социалистической дустуровской партии и политическому словарю периода кооперативов, которые пытался создавать министр Ахмад Бен Салах до своего падения и окончания эксперимента в 1969 г.

(6) Теория, изобретенная Дэвидом Рикардо в "ответ" на теорию "абсолютных преимуществ", предложенную Адамом Смитом.

(7) Хотя природное и сельскохозяйственное биоразнообразие традиционных оазисах весьма богато, благодаря их трех этажам культур, расширения оазисов довольно бедны, поскольку ограничивается почти исключительно финиковыми пальмами, с преобладанием сорта "digulet nour". Это особенно видно в разнице между традиционным оазисом Джемны и окружающими его расширениями.

(8) Социалистическая дустуровская партия Бургибы была переименована в Демократическое конституционное объединение Бен Али после совершенного им переворота в ноябре 1987 г.

(9) Я не проверял, но, если верить тому, что я видел, и рассказам, мне показалось, что на ассамблее присутствовали люди различных политических взглядов, от более или менее радикальных левых до исламистов. Было интересно отметить, что привязанность к "дедовской" земле и к праву на местные ресурсы была общей у всех выступавших.

(10) Продажа на аукционах была первоначально намечена на 18 сентября 2016 г. Выручка должна была компенсировать сбор урожая и необходимые расходы.

(11) Ministère de l’Agriculture et des Ressources Hydrauliques). Direction Générale des Études et du Développement Agricole. “Enquête sur les Structures des Exploitations Agricoles – 2004-2005”. Janvier 2006.

Источник: http://www.autogestion.asso.fr/?p=6428 ; http://www.autogestion.asso.fr/?p=6433