Часть I. Поиск работы

Впервые я оказалась здесь во время празднования Китайского нового года. Пятого числа по лунному календарю. Как я потом выяснила, это было слишком рано для поиска работы. Тем не менее горячий сезон начинался уже восьмого, спустя несколько дней.

Здесь расположена одна из многих индустриальных зон Шэньчжэня. Некогда сельский пейзаж, сейчас стал местом скопления фабрик. Я приехала сюда, потому что здесь много небольших предприятий всевозможных видов. Первые два дня прошли в бесплодных поисках работы. На каждых воротах я встречала надпись «Работа ещё не началась». Несколько средних фабрик с 1000+ рабочих уже начали отбор кандидатов. Но даже многие из них остановили работу до восьмого числа и просто заранее нанимали рабочих. Активнее всего меня хотели нанять фабрики, уже начавшие работу. Они имели рекрутинговые центры, посредников. Эти ребята работали сверхурочно. Почти в каждом углу один или два человека сидели за столом, заваленным заявлениями соискателей и картонными табличками. Большинство рекрутеров не имеют оклада, они получают комиссию за наём доверчивых и отчаявшихся соискателей работы на фабриках.

Рекрутеры тоже обычные dagongzai и dagongmei («парни рабочие» и «сестры работницы» -- молодые мигранты из сельской местности). Я подробно расспросила одного из них в первый день, после того, как сторожа нескольких фабрик отшили меня. Они отвечали мне: «Если ты не видишь объявления, значит мы не нанимаем». Позднее я убедилась, что это чистая правда. Правило, проверенное опытом — ищи доску объявлений, если она там есть, значит отдел кадров фабрики вернулся к работе. В любом случае, рекрутеры рекламировали ряд фабрик, где я уже наводила справки и получила отказ. Они также обещали, что я смогу приступить к работе в тот же день. Но я всё таки решила задать пару вопросов. В частности, там была одна фабрика — большая японская фабрика электроники, которая массово нанимала женщин. Никаких мужчин. Это была единственная фабрика за попадание на которую рекрутеры не взымали плату. Возможно, там были какие-то скрытые платежи посреднику, позднее в процессе работы. Но, по крайнее мере, никаких платежей авансом, в отличие от других фабрик, для найма на которые, нужно было отдать 200-600 юаней. Для сравнения — 600 юаней это треть базового оклада и достаточная для выживания сумма, если ты экономишь и живешь в общежитии.

Когда я определилась с выбором фабрики, один из рекрутеров схватил свой мотоцикл и сказал мне ехать вместе с ним. Он отвез меня в рекрутинговый центр для заполнения бумаг. Некоторые рекрутеры работают на центры вроде этого, оказывая услуги по найму на улице. Они набирают людей для центров, которые забирают почти всю плату соискателей и оставляют рекрутерам комиссию. Место, куда меня притащили, выглядело достаточно прилично, хотя и находилось в неприглядной подворотне. Чистое здание с большими стеклянными окнами и вывеской, внутри которого стоял тяжелый деревянный стол, заваленный бумагами. Ещё около пяти человек заполняли формы или спрашивали о работе и сборах. Внутренний рекрутер, низенький и толстый мужчина в чистом костюме, получил от меня подтверждение о выборе места работы. После вручил мне бланк заявления, в котором я указала личные данные, опыт работы (достаточно последнего места работы) и пару слов о моих родителях. Он также сказал мне написать имя рекрутера, который меня привел. Подача заявления обошлась мне в 10 юаней. Больше здесь нет никаких поборов, но всем известно, что посредник поймает тебя у ворот фабрики. Как только ты запрыгнешь в автобус на фабрику, они заберут твой паспорт для проверки. А потом откажутся его отдавать, пока ты не заплатишь «транспортный сбор». Без паспорта ты не можешь попасть на фабрику. С бережно заполненными документами и паспортом меня отправили восвояси и сказали вернуться в течение трех дней. Гораздо больший срок, чем обещано ранее. Ситуация весьма печальная. На обратном пути я заметила людей, толпящихся вокруг объявления о найме на работу в курьерскую компанию, и решила зайти туда посмотреть.

Второе здание стояло в узком переулке по диагонали от первого центра. Пара голых бетонных комнат с потертой вывеской на стене — красные буквы, расположенные на синем фоне, будто кто-то специально использовал несочетаемые цвета. Грязный щенок носился по офису. Передняя стена одной из комнат была полностью заклеена объявлениями о работе. Вдоль другой стены располагался стол, заставленный тарелками с остатками рубленого мяса и повядших овощей. Только обед владельца фирмы был прикрыт розовой москитной сеткой. Его звали старина Линь. По крайней мере, так было написано на вывеске, наряду с телефоном Линя и названием его фирмы. Старина Линь был крупным мужиком. По его животу можно было судить о комфортной жизни Линя и его пристрастии к выпивке. Он носил фиолетовое поло, подчеркивающее толстый живот. Я спросила его о работе для таких, как я — молодых девушек с временной регистрацией. Он сказал, что подумает можно ли что-нибудь найти. И позвонил кому-то. Голос в телефонной трубке был не особо приветлив, скорее всего Линь редко с ними общается. Он спросил по поводу работы с временной регистрацией и они согласились. Это была крупная японская фабрика по производству пластиковых изделий с кучей сверхурочным. А это значит высокий уровень заработка. Линь расхваливал их достойные зарплаты. Я вернулась на следующее утро в 8 часов. Линь сразу принял меня. До последнего я не задавала один вопрос — сколько стоят его услуги? 200 юаней. Я неохотно кивнула и пошла к двери посмотреть другие объявления на стене. Кажется, он получил сообщение и после подошел ко мне. «Давай за 100», — предложил он. Я кивнула. Не то чтобы мне было особо интересно платить, просто хотелось сохранить этот вариант. Линь сказал, что если бы я устраивалась через него, то это было бы бесплатно. Но за подходящую работу на японской фабрике мне нужно будет заплатить вступительный взнос.

На следующий день я пришла рано и снова отправилась искать работу. Кто-то говорил, что одна фабрика нанимает рабочих, поэтому я помчалась туда. Крупные фабрики, как правило, имеют собственный кампус с воротами и парой охранников. Приём на работу почти всегда происходит в 8 часов, когда начинается утренняя смена, или в 13:30, после обеда. Люди выстраиваются в очередь за воротами и ждут прихода рекрутеров. Хотя большинство людей возвращается из деревни после восьмого числа, на крупных фабриках уже сейчас много рабочих. Всех согнали сюда, как скот, а затем заставили массово заполнять бумаги и проходить тесты. На фабрике, куда я пришла, горстка людей стояла в очереди уже в 7:30. Как только забрезжил дневной свет, люди начали стекаться к воротам, до тех пора, пока здесь не собралось около дюжины человек. Это было в 8:30, приём на работу должен был начаться полчаса назад. Охранники сказали нам ждать рекрутеров.

Пока мы там стояли, более общительные соискатели начали болтать между собой. Низкий, жилистый молодой мужчина (хотя по меркам фабрики он считался уже старым) был самым интересным в толпе. Он рассказал про другие фабрики с лучшими условиями. Одной из них была та японская фабрика, куда нанимают только девушек. Там всегда было много работы и много сверхурочных. Во время горячего сезона можно было заработать 4000-5000 юаней в месяц. Две девушки рядом с нами, кажется заинтересовались и задали ему несколько вопросов. Он работал здесь какое-то время вместе со своей женой. Она трудилась в другом хорошем месте недалеко отсюда. Кажется, он знал все фабрики в округе, как путеводитель. Где мало сверхурочных, злые менеджеры, лучшие условия и приличные общежития — ему было известно всё. Оказывается, он в этом районе по меньшей мере с 2006 года. Он проработал на одной фабрике шесть лет. Весьма долгий срок для рабочего в Шэньчжэне, ведь большинство меняет работу каждые два-три года, если не по несколько раз в год. Он ушел с той фабрики, потому что не было возможностей для карьерного роста. Во время увольнения он пытался выбить долги по зарплате. В любом случае, он имел квалификацию электрика, и пришел к воротам фабрики только с одним условием — устроиться работать электриком и ничего другого. Придя так рано, он имел хорошие шансы на успех. Хотя фабрики постепенно заполнялись после Китайского нового года, если у тебя жесткие условия, то готовься долго искать работу.

Довольно поздно к толпе присоединилась молодая женщина, думаю, ей было немного за 30. Низенькая, тощая, как жердь, одетая в изношенную рабочую форму. Дома вместе со своими родителями она оставила двух детей, оба из которых ходят в школу. Она снимала студию напротив фабрики. Тот факт, что там есть лифт, означал заоблачную цену аренды — 600 юаней в месяц. Она показала мне свои руки. Один палец сильно распух и немного отгибался назад. «Я проработала только полтора месяца и мои руки теперь выглядят вот так», — сказала она. В прошлом году она шесть раз меняла работу. К несчастью, каждое место было весьма скверным. На последнем месте работы она подключала провода. От других рабочих я слышала, что это весьма болезненная работа. И если у вас есть опыт, то менеджеры скорее всего опять поставят вас на эту позицию. Работа состоит в том, что вы снова и снова вдавливаете провода своими пальцами. От этого они в скором времени начинают распухать. Моя новая собеседница искала работу поближе к дому, ей не нужно будет каждый день ездить на работу на велосипеде. Она жила на улице напротив и поэтому надеялась получить работу на фабрике, но сильно переживала из-за своего возраста. Так же она беспокоилась, что снова вернётся к ненавистным проводам, ведь на этой фабрике есть такая позиция.

После часового ожидания мы наконец сообразили, что приём на работу не будет проходить у ворот. Это произошло после того, как пришел рабочий и спросил нас, почему мы не ждём внутри. Мы ринулись внутрь, в сторону общежития, на первом этаже которого располагался крошечный офис площадью пару квадратных метров. Внутри был стол рекрутера и комнатка, которой достаточно для проведения собеседования с одним человеком. Следующие полчаса мы ждали рекрутерку. Она была в колготках и на высоких каблуках. Чтобы показать свой статус, так одеваются многие женщины, работающие в офисе. Обычно сочетая это с миниюбкой, как диктует местная мода. Легкий способ отделить себя от тех, кто получает такую же зарплату, но занят неквалифицированным физическим трудом.

Рекрутерка повертела в руках ключи от скрипучей металлической двери в свой офис и сказала нам оставаться сидеть здесь. Мы должны были заполнять бланки на улице. Каждый получил два бланка — личная информация и тест. Только одному соискателю на должность сотрудника по контролю качества (требуется среднее образование) выдали особый комплект бланков. В тесте было четыре части. Первая: написать 26 букв английского алфавита в нижнем регистре (как правило, люди лучше знакомы с заглавными буквами). Вторая: десять простых математических примеров — сложение/вычитание/умножение/деление. Третья: тест на знание физических символов, таких как C для ёмкости (capacity), R для сопротивления (resistance) и IC для интегральной ёмкости (integrated capacity). И наконец четвертая часть, в которой надо описать свои сильные и слабые стороны. У всех были проблемы с третьей частью. У некоторых возникали вопросы во второй части. Большинство взрослых соискателей (за 30 лет) имели некоторые трудности и в первой. Молодые соискатели быстро смекнули, что можно подсмотреть ответы в телефоне. В то время как взрослые толпились вокруг и списывали. Заполнение бланков и ответы на вопросы теста заняли около получаса. Всё это сопровождалось очень снисходительной проверкой зрения, а затем было групповое собеседование. Я не ходила на собеседование, но скорее всего всех остальных приняли на работу. Фабрикам нужны все рабочие, которых можно привлечь. После празднования Китайского нового года фабрики потеряли больше половины рабочей силы.

Следующие два часа я бродила вокруг в поисках других фабрик, которые принимали на работу. Но сегодня точно не тот день, когда я найду работу. Возможно, стоит пойти к рекрутерам. Один из них, который уже помогал мне с работой, увидев меня снова, сразу же спросил, не желаю ли я присоединиться к их компании. И они тоже искали сотрудников (http://invisiblechina.info/dagong1/)

Часть II: Наём на работу

Утром по всему району появились объявления о приёме на работу, а это значит, что кадровики вернулись на фабрики. В западной части района располагалось около дюжины небольших фабрик. Они объединились в «индустриальный парк» с общим входом и охранниками. Туда я и отправилась. У некоторых фабрик есть отдельный вход на территорию и своя охрана, но в этом комплексе таких было мало. По злой иронии, когда я впервые пришла в индустриальный парк «Голубое небо», в Шэньчжэне стоял плотный смог. Охранник сказал мне, что фабрика всё ещё не нанимает рабочих и посоветовал прийти завтра или послезавтра. На доске объявлений одиноко висел листок трубопроводной фабрики, но я так и не нашла их отдел кадров. Поэтому я пошла в другой индустриальный парк.

Ещё вчера улицы фабричного района заполнили рабочие. До горячего сезона было ещё далеко. Многие увольняются перед Китайским новым годом, чтобы подольше остаться дома с родными, а через пару недель возвращаются искать работу. Те, кто дорожит своей работой, часто продляют новогодние каникулы за счет дней отпуска. Всего один раз в год выпадает шанс отправиться домой. Восьмого числа лишь несколько фабрик вернулись к работе и на улицах не было обычного столпотворения. Тем не менее людей стало больше, чем пару дней назад. Посреди улицы лоточники начали продавать лапшу и жирные завтраки. Люди кучковались вокруг объявлений с вакансиями. Кто-то интересовался у рекрутеров (сейчас это были настоящие рекрутеры, а не посредники) о сверхурочных и зарплате. Все искали работу с бо́льшим количеством сверхурочных и доплат — доплата за профессиональные навыки, доплата за работу при высокой температуре. На одной фабрике даже была доплата состоящим в браке — по 100 юаней каждому супругу. Фабрики наперебой завлекали рабочих: «зарплата повышена до 2030 юаней в месяц», «условия работы и зарплата в соответствии с трудовым правом». Если вы знаете трудовое право и зададите им пару вопросов о социальной защите и сверхурочных, то сразу поймёте, что это очевидная ложь. Согласно требованиям закона в Шэньчжэне запрещено более 3 часов сверхурочных в день. Некоторые фабрики говорят о 4 часах сверхурочных, и в то же время уверяют меня, что все условия «в соответствии с трудовым правом». Конечно, это не вызывает беспокойства у большинства соискателей, даже у тех, кто знает свои права. Ведь чем больше сверхурочных, тем лучше. Больше сверхурочных — больше денег отправишь домой, больше потратишь сам и больше отложишь на черный день. В любом случае люди, кажется, согласны. В этом районе больше нечего делать, кроме работы.

В этом году МРОТ в Шэньчжэне вырос до 2030 юаней в месяц. Непонятно, что фабрики планируют с этим делать. На самом деле многие предприятия Шэньчжэня имеют маленькую прибыль. В условиях высокой конкуренции, где каждый субподрядчик для кого-нибудь другого и огромное количество боссов проводит сокращения. Но самое главное — никто не хочет видеть падение прибыли. А это значит, что в некоторых случаях владельцы фабрик стараются обойти повышение минимальной зарплаты. Во время работы я лично сталкивалась с этим. Обычно они сокращают сверхурочные и увеличивают интенсивность работы. Главный менеджер на моей фабрике уверял нас: «Да, мы, конечно, подняли базовый оклад до 2030 юаней в месяц». Но нет! Это не значит, что месячная зарплата растёт. Вычеты из зарплаты в соответствии со стандартами производства. При полном соответствии требованиям ты получишь зарплату полностью, в противном случае её сокращают пропорционально достигнутым показателям. И это не просто причуды моей фабрики. Такие незаконные методы часто используются, чтобы обойти повышение МРОТ.

Вернемся к поиску работы. Моё заявление (или в некоторых случаях — устный запрос) приняли на четырех фабриках. Фабрики пластиковых и металлических изделий, фабрика электрокабеля и крошечная мастерская мобильных телефонов, где было меньше десятка рабочих. Стол их рекрутера стоял последним. Там мне впервые предложили конфеты и бутылку воды. Конфеты это, конечно, здорово, но я выбрала первые две фабрики.

Фабрика металлических изделий располагалась в индустриальном парке. Отыскать её можно было только по крошечному листку бумаги, прилепленному снаружи, и бумажке на пустой доске объявлений. Их офис был на четвертом этаже затерянного здания, в конце коридора воняющего химикатами. Проходя по нему, я смотрела в запачканные окна на рабочих, погружающих металлические клетки в чаны с химикатами или прикрепляющих что-то к больших металлическим сеткам. Всё здание содрогалось от звона металла. В прокуренном офисе сидел мужчина средних лет. Когда я вошла в дверь, он молча посмотрел на меня. «У вас есть работа?» — спросила я. Он кивнул. Я сказала, какая работа мне нужна, и объяснила свою ситуацию с паспортом. Он снова кивнул и передал мне бланки заявлений. Заполнение бланков не заняло много времени. После того, как он получил их назад, то сказал мне явиться завтра в 8 утра. На обратном пути я шла по узкому коридору и чуть не упала на мокром полу. Проходящий мимо седой рабочий в синей спецовке посмотрел на меня. Я сказала ему, что ищу здесь работу. Но он уставился на меня с недоверием. В основном здесь работают мужчины и женщины за 40. Это явно не место для юных девушек.

На маленьких фабриках сотовых телефонов, вроде той нелегальной мастерской, часто случаются серьёзные травмы. Мастерская занималась сборкой телефонов. Два dagonzai сидели позади стола рекрутера. Они не обратили на меня внимания, оставаясь прикованными к своим телефонам. Мне пришлось отрывать их от игры в смартфоне. Здесь они занимались работой, которая нравилась мне больше всего — сборкой сотовых телефонов. Они дали мне заполнить бланк и спросили, когда я могу приступить к работе. «Приходи днём», — равнодушно сказал один из них. «В какое время?» — решила уточнить я. «Да когда захочешь». Я спросила про общежития. Они ответили, что у них нет женского общежития. Здесь всего шесть рабочих и все мужчины.

Тем вечером я приступила к работе на фабрике пластиковых изделий (http://invisiblechina.info/dagong2/)

Часть III: Фабрика пластиковых изделий

Возле главных ворот сидела рекрутерка фабрики пластиковых изделий. Вокруг всё было усыпано остатками красных петард, которые напоминали о начале работы после Китайского нового года. В руках она держала планшет с зажимом и много маленьких бумажных полосок. «Есть копия паспорта?» — спросила она. Без медицинской карты и без бланка. Возможно, я могла даже не показывать ей свой паспорт. Руки есть? Значит можешь работать! Сейчас процесс оформления на работу стал более формальным, не то, что было несколько лет назад. Раньше ты мог устроиться на маленькую фабрику и никто даже не спрашивал твой паспорт. Но сейчас на многих фабриках размером в несколько сотен рабочих требования стали строже. Как минимум сыграло свою роль ужесточение государственного регулирования, да и сейчас рабочие знают, что заключение трудового договора пойдёт им на пользу.

Но когда рекрутерка отдавала мне маленький клочок бумаги с торопливо нацарапанными иероглифами, она сказала, что соблюдение законов это не то, чего мне следует ожидать в этом месте. «Ты точно уверена?», — добавила она. — Это тяжелая работа. Не стоит начинать, а потом сразу увольняться». Хотя это было именно то, что я планировала сделать, я пообещала ей не бросать работу. На этом приём на работу был завершен. Сегодня в ночную смену я приступлю к работе.

Ровно 19:45 я явилась к воротам индустриального парка. Там мне сказали проходить внутрь и искать ворота моей фабрики. В будке охранника горел свет, но внутри его не было. Наверное бродил где-то вокруг, а может прикорнул в углу или болтал с кем-то на фабрике, отвлекая от работы. Я постояла возле ворот. Когда охранник вернулся, он взял мой маленький клочок бумаги и в обмен дал мне перфокарту для контроля рабочего времени. Почти до 8 часов вечера на небольшой парковке между двумя фабричными зданиями не было никого, кроме меня и охранника. Потом стали подходить рабочие и работницы. Шумная толпа молодых людей перемешалась с тремя женщинами среднего возраста и одной девушкой, которая, казалось, только закончила школу. Нас здесь было человек 20, примерно четверть от всей смены. Значит, сегодня точно будем работать сверхурочно.

Обычная смена это 80 человек, в дневную и ночную смену занято 160 работников — крошечная фабрика по меркам Шэньчжэня. Едва преодолев ворота фабрики, измотанные после дневной смены рабочие тянулись за сигаретами. Один человек забежал внутрь и сообщил всем, что он сегодня берет больничный, чтобы провести время со своей девушкой. А затем быстро выбежал. Кто-то прокричал в сторону его удаляющейся тени: «Просто не приходи сюда! Зачем ты пришел весь такой красивый, чтобы сказать всем о своей болезни?» Пока мы ждали, люди стали знакомиться друг с другом, спрашивать о доме и новогодних каникулах. Взрослые женщины и юноши общались между собой, несмотря на разницу в возрасте.

Наконец вышел упитанный молодой мужчина (но старше, чем большинство мужчин-работников) и призвал наше внимание. Парни неторопливо докурили сигареты и выстроились в неровную линию. Когда начальник смены стал озвучивать назначения, женщины терпеливо выслушивали его и направлялись к рабочему месту, но со стороны парней раздавались недовольные возгласы. Начальник смены повысил голос и дочитал список. Каждый молодой человек с некоторыми колебаниями выходил из толпы и занимал своё рабочее место. Ночь не обещала быть особо продуктивной.

Я была единственным новичком на фабрике и получила назначение последней. Никто не задавал мне вопросов пока я ждала начала смены вместе с ними. «Многие уволились», — мне не раз приходилось слышать это от разных людей. Мало кто думает, что ты останешься здесь надолго, особенно если ты девушка. Поэтому они не хотят тратить время на общение с тобой. Начальник смены забрал мой паспорт, пообещав вернуть его после окончания смены. Затем он сказал следовать за ним и мы пошли в зал с грохочущими машинами.

На фабрике пластиковых изделий всегда стоит жуткий запах. Уже снаружи ты можешь почувствовать его, а внутри он становится невыносимым. К тому же здесь очень шумно. Машины высотой в два твоих роста смешивают в своём чреве мешки порошковых смол, а затем извергают горячий пластик в металлические формы. В двух цехах расположено около сорока машин. Преимущественно двух типов: машины по заливке пластика в формы и машины для очистки, с помощью которых рабочие обрезают и полируют детали. В цехах почти никого не было. Я прошла несколько рядов машин и только потом увидела людей. Меня поставили на машину по заливке пластика — это легкая работа, не требующая особых навыков. Меня засунули в угол, где не было никого вокруг. Всё, что мне нужно было делать, это передвигать куски пластика из того места, куда машина выплевывает их, а потом сортировать по размеру на восемь категорий. Поспевать за машиной не так тяжело, но это требует постоянного внимания. Стоит отвлечься на одну-две минуты и накопится много пластика, который потом нужно будет долго разбирать. Начальник смены поручил одной женщине обучить меня. Возможно она предполагала, что я скоро уволюсь и не хотела тратить на меня силы. Она была очень нетерпелива и вскоре вернулась к своей работе.

Звук машин сначала был скрипящим, потом монотонным, а затем в какой-то момент стал медитативным. Ближайший от меня рабочий стоял за несколько рядов. Только когда моя наставница приходила проверить мою работу, у меня был шанс поговорить. Но даже в эти минуты грохот машин делал разговор совершенно невозможным, да и моя наставница не была расположена к общению. Она работает здесь уже два года и не хочет уходить. В какой-то момент первую наставницу заменили на девочку, которая выглядела как недавняя выпускница средней школы. Она сновала возле моего рабочего места гораздо чаще, чем прежняя наставница. Я сразу отметила её красоту и легкость. Маленькая, с крашенными темно-русыми волосами, погрузившись в свой телефон, она прогуливалась в мою сторону и обратно. Парень, таскавший материалы возле меня, часто подтрунивал над ней, когда проходил мимо. Болтая с этим парнем, она не обращала внимания на меня и на работу. Он достал свой телефон и показал ей одно из последних сообщений в QQ, что рассмешило её. Этот молодой человек раньше был вечно строгим, с рассеянным выражением лица, но после перехода на мой участок, улыбка не сходит с его лица. Я вспомнила, что однажды читала историю о деревенской красавице — «Та, кто собирает цветы» (так на некоторых диалектах называют красивых девушек). Её взяли на работу в столовую угольной шахты. Питание осталось таким же скверным, как и раньше, но жалобы исчезли. Мужчины, которые не могли удовлетворить свои желудки, по крайней мере насытили свои глаза. Моя новая наставница была цветком нашей фабрики. У неё не было каких-то конкретных заданий, она просто бродила по цеху, уставившись в телефон, и помогала там, где это необходимо. Ей было 18 лет. Здесь её первая работа, куда она устроилась полгода назад сразу после школы. Её улыбка была заразительной, стоит только обратить на себя внимание и заставить улыбнуться. Когда я жаловалась, что запах становится всё более невыносимым, она призналась, что в первый месяц работы её каждый день тошнило из-за этой вони. «Со временем это пройдёт», — заверила меня она.

Прошло четыре часа, а значит наступило время ужина. Один 45-минутный перерыв за всю ночь, затем работа без отдыха до 8 утра. Половину из нас отпустили на перерыв, в то время как остальные продолжили работу. Ночные лотки с едой ещё не вернулись в этот район после Китайского нового года, поэтому ребята, отправившиеся за едой, вернулись с пустыми руками или с парой соленых яиц из ближайшего круглосуточного магазина. «Я буду держаться до утра», — настаивал один из рабочих. Те из нас, кто не хотел есть или уже отказался от поисков, взгромоздились на бордюр за воротами фабрики и сидели, прислонившись спиной к стене. Рядом со мной сидела работница, которая с трудом возвращалась к режиму ночных смен. В ходе безуспешных попыток уснуть, она снова и снова начинала болтать с парнями возле неё. Молодой рабочий боролся со сном, играя в телефоне. Чтобы насладиться последним днём новогодних каникул, он не спал перед работой. Я узнала, что большинство людей из моей смены работали здесь уже по 2-3 года. Когда я спрашивала, почему они продолжают здесь работать, никто не сказал ничего особенно хорошего о фабрике, но им, кажется, всё равно. «Почему бы не остаться?» По крайней мере, нет проблем с поиском работы. Для парней и взрослых женщин была одна невысказанная причина — по сравнению с молодыми девушками, им было не так просто найти другую работу. К тому же, мне показалось, что здесь все люди хотя бы знакомы друг с другом. Они прикрывали друг друга во время болезни и беседовали в углах, где никто не найдёт.

Во второй половине ночи моя машина начала заклинивать. Каждый раз начальник смены приходил чинить неисправность. Он взбирался на машину и стучал внутри её чрева. Во время одной из починок, я узнала, что он работает на фабрике уже 11 лет, это его первая и единственная работа. Ему ещё нет и тридцати. В 17 лет он пришёл сюда вслед за матерью, которая уже работала здесь. Никто из них так и не сменил работу. Мать и сын провели всю свою трудовую жизнь в помещении из двух цехов вдали от дома.

На этой фабрике должность начальника смены была высшим уровнем цехового управления. Над ним только высшее руководство и босс. Мой начальник смены прекрасно понимал, что ему некуда расти в этой иерархии. Я спросила, когда все люди бесконечно меняют работу, почему он остаётся здесь уже более 10 лет. «Потому что…, — начал он с оттенком сожаления и покорности. — Моя мать и я приехали из деревни. Мы ничего не знаем. Эта работа всё, что мы умеем». Его мать работала на фабрике пока не родился внук. После этого она вернулась в деревню помогать ухаживать за ребёнком. Сейчас он получает лишь немногим больше обычных рабочих. Он помогает жене, ребёнку и матери, которые живут в деревне. После 11 лет на одной фабрике он сильно измотан, но сейчас нет другого выбора. Ему нужны деньги, поэтому он продолжает работать здесь. Проблема не только в текущих расходах на ребёнка. Рождение ребёнка влечет за собой траты на обучение и другие расходы.

За разговором с начальником смены прошли часы работы. Медленные повторяющиеся движения от машины к столу с остывающими формами. И между ними стремительные попытки оттереть пол от маленьких луж пластика, на которых можно легко поскользнуться. Часы тянулись невыносимо медленно и ряды моих коробок росли вдоль стены. Мне помогают размышления о цифрах. В своей голове я снова и снова высчитывала свои успехи. А ещё иногда полезно нарушить ритм работы. Не обращая внимания на машину, украдкой взглянуть в телефон, и затем броситься в спешке догонять её.

Время от времени машина с шипящим звуком исторгала в воздух нечто ужасное. Единственный способ справиться с головокружением это встать перед кондиционером и пусть отфильтрованный воздух бьёт тебе в лицо, сдувая дым. Кондиционер установили прошлым летом, наставница сказала, что до этого было гораздо хуже. В какой-то момент я оставила свой участок, чтобы попросить защитную маску. Оказалось, что они запрятаны в офисе начальника смены, куда невозможно попасть обычному рабочему. Я спрашивала рабочих об этом и они сказали, что даже если бы фабрика выдавала маски, они бы всё равно не стали их носить. Им казалось странным моё желание надеть маску, в которой через несколько часов начинаешь исходить потом и задыхаться. Остальные рабочие терпели такие условия и не жаловались на дым.

Ближе к концу смены я ушла пораньше, сославшись на головокружение от ужасного запаха. Оставшиеся рабочие провожали меня с ухмылкой, но без удивления, ведь это было свойственно всем новичкам (http://invisiblechina.info/dagong3/)