Психология, которая в великой традиции западного мышления считалась условием добродетели, правильной жизни, счастья, выродилась в инструмент для лучшего манипулирования другими и самим собой в рыночных изысканиях, политической пропаганде, рекламе (Эрих Фромм)

Эта статья – обращение к людям, в чьих руках содержится золото благополучия рабочих на производстве, профессиональных менеджеров по лести и безликих офисных клерков. Я говорю о службе по работе с персоналом или, как их принято еще называть, hr-консультантах.

Часто мне приходится читать гневные отзывы простых рабочих, что их обижают на работе… сотрудники отдела по работе с персоналом. Периодически возникает сообщение, что функции hr-ов сводятся к бездумной пропаганде идей административной верхушки, логичных и не очень. Фактически служба персонала вместо предназначенных ей благородных функций обеспечения психологического комфорта, благоприятных условий труда сотрудникам организации, адаптации, введения в должность берет на себя в основе своей функции идеологические. Вовлеченность рабочих в бравое исполнение установок ТОП-ов наряду с обоснованием мудрости откровенно бестолковых решений руководства становятся ключевой идеологической миссией.

Я хочу начать несколько издалека – со своей истории, чтобы, разогнавшись, прийти к той самой мысли, которая мне кажется интересной; похоже, это навеяно "Исповедью" Михаила Бакунина, но, в отличие от почитаемого мной величайшего философа анархизма, я посвящаю свое сообщение тем, кто противостоит и должен противостоять Николаям Первым нашего времени.

Достаточно долго и относительно недавно мне посчастливилось работать в крупной производственной компании пищепрома, численность штатного расписания которой составляла около девяти тысяч человек. Это предприятие с сильной корпоративной культурой, а, точнее сказать, с выраженной культурой силы корпорации, является интереснейшим образчиком модели тоталитарного государства в миниатюре. Культура – суть не классического понимания данного термина; она насаждалась усиленно и без всякой толерантности к любому альтернативному мнению – линия партии становилась прямой и звонкой, натянутой струной. Первую скрипку играла так называемая корпоративная идеология. Прежде чем продолжить свое повествование, остановлюсь подробнее на понятии.

Идеология корпорации – это вещь, которую можно соотносить с любым другим вариантом идеологии в классическом понимании термина. Префикс "корпоративная" означает сужение системы навязываемых ценностей до пределов одной организации, в рамках которой принято действовать в соответствии с определенными постулатами, установленными высшей властью компании. Здесь существует та же "химия", что в идеологии государственной, поэтому в любой организации будет своя мини-политика, мини-культура и мини-власть. Все, что вы можете сказать о психологии и социологии, - все это работает в уменьшенном масштабе отдельно взятой компании. Например, социальное неравенство между "элитой" и "массой" существует в форме распределения труда на массовый (исполнительский) и привилегированный (управленческий). К слову, в книге, где была изложена идеология организации, которую я рисую здесь в качестве примера, так и было написано, что исполнитель отвечает за поток деталей, а руководитель – за поток сознания исполнителей. Здесь "отчуждение работника от средств производства" с делением "участников деятельности на творцов-управленцев и работников-исполнителей" (1) было выражено ярко, открыто и утверждено в качестве основополагающего принципа руководства.

С идеологии начинался путь любого вновь прибывшего сотрудника независимо от его опыта, стажа, возраста и должности, на которую он трудоустроился. Идеология "внедрялась" в умы сотрудников под предлогом объяснения практически применимых правил поведения и совершенно ясно описанной этики поведения. Новые сотрудники имели возможность не согласиться, но, во-первых, сложно было не согласиться с очевидными вещами в духе "Не справлять нужду на стульчак" или "Мыть руки в столовой", а, во-вторых, несогласные платились за свое мнение моментальным и безоговорочным увольнением. Не понимая, как глубоко насаживалась идеология в голову людей, отобранные адепты некоторое время пребывали в полном восхищении; что-то похожее происходит сейчас в масштабах стран, где так называемые "патриоты" находятся в своем горделивом экстазе, доказывая свою радикальную любовь легализованными экстремистскими действиями.

Вся очевидная теперь ненормальность ситуации заключается в следующем требовании: каждый работник обязан принять искренне и фанатично единственное "правильное отношение" к труду, своей должности, компании, начальству, где, например, повышение в должности в один момент означает приумноженный в несколько раз жизненный опыт в купе со скачком в уровне IQ. И вот твой бывший коллега, с которым ты курил в перерыве, и который рассказывал тебе скабрезные шутки и низкоинтеллектуальные анекдоты, вдруг становится образцом добродетели. Умнее прапорщика только старший прапорщик, а член партии на более высокой ступени видит в сто раз лучше простых пролетариев. Это "правильное отношение" выходит далеко за пределы рабочих отношений, и, когда выясняется, что тебя воспитывали в другой системе ценностей, твоя семья существует совсем на других основаниях, и родители, и воспитатели, и семья подвергаются резкой критике, ибо все они противоречат единственно верному взгляду идеологии корпорации. Ты должен отказаться от всего или быть уволен. Пойманный на формальной лояльности, ты попадаешь в молотилку разбирательств на ковре руководителя, который обвинит тебя в неискренности и лжи, и ты будешь уволен с позором. Таким образом, в конце концов, безопасная работа в системе корпоративной тоталитарной идеологии становится возможной только тогда, когда человек искренне принимает все происходящее, что выливается в некую форму психологической адаптации, связанной с отказом от своей личности, этаким форматированием собственного мозга. Осознанный выбор стать зомби, адептом новой корпоративной религии возможен только в условиях полного отключения мозга.

Корпоративная идеология, которая сама по себе суть зло, претендует на право изменения личности работника против его воли с целью достижения финансовой мощи компании и обогащения верхушки организации. Работник, который перестает быть личностью, работает больше, не сопротивляется тяжелой работе, с показным удовольствием задерживается и не возмущается, когда его штрафуют на половину заработной платы при малейшей провинности. Он превращается в Боксера, у которого один девиз: "Я буду работать еще упорнее" (2). Судьба, постигшая этого персонажа замечательной повести Дж. Оруэлла "Скотный двор", во многом совпадает с судьбами рабочих организаций, где из людей выжимаются все соки, и потом отработанный материал отправляется на рынок вакансий под освистания толпы. Позор тому, кто не смог справляться, кто сдался и перегорел. Все должны осудить такого сотрудника, и "минутка ненависти" (3) должна состояться.

Капиталист нового формата нашел новые формы эксплуатации и угнетения. Теперь эксплуатируется не труд, но личность, и отчуждается личность; основным методом такой работы становится психологическое насилие, в результате которого человек, если хочет обеспечить свои физические потребности, должен отказаться от духовных; он должен быть готов подменить свои уникальные ценности шаблонными и чужими. Психологическое насилие – самый эффективный и простой способ подавления воли, свободы мысли в тоталитарной корпорации. С этой целью набирается штат психологов, которые знают методы влияния, манипуляции, убеждения, они начинают применять свои умения для того, чтобы работник сделал "правильный" выбор. Психологи обучают руководителей методам внедрения в сознание людей новых установок, ненужных личностных целей и мотивов. Они забыли об изначальной гуманности профессии и этике.

Как выглядит руководитель, от которого требуется оказать психотерапевтическое влияние на своего подчиненного? Представьте себе врача-хирурга. Он не собирался никогда проводить операции, не знает анатомию, не понимает физиологию, даже представления не имеет об инструментах, которыми минуту спустя ему предстоит удалять аппендикс. Как вы думаете, какой будет итог операции? Вот такие вмешательства в психику людей производили "обученные" психотерапевтическим методам руководители. Следствием этого воздействия становились низкая самооценка, падение уверенности в себе, психологические травмы, страхи, комплексы, неврологические болезни подчиненных. Люди стали перегорать на работе куда быстрее, а после увольнения долго не могли восстановить здоровье.

Люди, которым удается осознать ситуацию, в которую они попали, со здравым смыслом и присущей им логикой начинают об этом рассуждать и, рано или поздно, приходят к выводу, к которому может прийти свободный человек. Они начинают видеть идеологию, ее функционал, понимают, что это не "одна лодка", а галера, на которой есть гребцы, есть надзиратели и господа. Те, кто сопротивляется открыто или просто ропщет на перекурах, подвергаются еще более мощному и директивному воздействию, многочасовому разговору с начальником. "Пытка" - вот то слово, которое подходит здесь, пытка психологическая, и пытают личность. Конечно, "заблудшие братья" могут быть прощены, при этом они помещаются под тотальный надзор, а коллективу объясняется, что они должны делать и куда доносить в случае, если провинившийся вновь начнет творить свои "мыслепреступления" (4).

Упорствующих подвергают увольнению с позором и последующим обливанием грязью в глазах остальных: "Вон, мол, он был с нами, но на самом деле он хотел нас всех предать" и т.п. Пример такой расправы может выставляться напоказ, чтобы остальные воспитывали нужные мысли и модели поведения. В отдельных случаях, как это было со мной, об увольнении, наоборот, умалчивают, чтобы не вызывать возмущения.

Я, к слову, сам все это видел, сам участвовал и сам принимал решение по многим людям. Такие, как я, кричали в Нюрнберге "Мы выполняли приказ!". Эти решения и действия всегда останутся со мной как напоминание. Когда же я понял, что нужно делать, чтобы избежать мучений, как провести необходимые изменения в системе, для меня начался тридцать седьмой год. Я был уничтожен, быстро и тихо, со смутными, неохотными и плохо поддающимися логике обоснованиями. Когда-то это должно было случиться, как случалось и раньше с другими людьми и как продолжилось после. Мое сопротивление заключалось лишь в том, чтобы корректировать поведение людей, вверенных мне в ответственность, без психологических травм и без корректировки личности, без превращения людей в бездумных и бесчувственных рабов. Я стал фильтром, который не пропускал психологическое насилие, и это было эффективно – все задачи выполнялись.

Но нет! Этого было мало. Оказалось, что важен не результат деятельности, что казалось логичным и правильным для капиталистической машины, а то, как и каким методом оболваниваются люди. Главная ценность – не финансовый результат, а бездумное послушание, готовность выполнять приказ, не думая, без тени сомнения и содрогания. Это уже другая плоскость, выходящая за рамки экономики, это зло человеческой власти. Власть губит людей: "люди, обладающие такой властью, еще менее могут быть разумны и не могут не злоупотреблять ею, не могут не ошалевать от такой безумно страшной власти" (5).

Почему в таких нечеловеческих условиях рабочие не сопротивлялись открыто? Во-первых, чтобы поменьше сталкиваться с руководителями; избегание неприятного воздействия – тоже способ хоть как-то сохранить целостность и относительную безопасность личности. Такая неосознанная психологическая защита в то же время, эффективна на короткий срок, никого не минует тоталитарная идеологическая машина. Работники не могут осознать насилие над собой; поскольку, по выражению Э. Фромма "эксплуатируемая группа не имеет ни сил изменить ситуацию, ни идеи об изменении, она будет склонна почтительно взирать на эксплуататоров, как на своих благодетелей, от которых она получает все, что может дать жизнь" (6). С одной стороны, нет сил изменить ситуацию поскольку бизнес-выжималка активно работает, выдавливая любые ресурсы из работников. С другой, отсутствие сил может являться следствием отсутствия идей об изменении и соответствующей программы действий. "Ничего нельзя изменить!" - вот она, навязанная установка сверху, разделяемая и почитаемая всеми сотрудниками.

При всем при этом любое сплочение рабочих, попытки самоорганизоваться вызывают у руководителя панический страх и животную ярость. "Чтобы больше в этих стенах я не слышал этого слова! [профсоюз – прим. автора]" - кричал главный Благодетель. Новый капиталист боится инициативных независимых групп, и мы это знаем не понаслышке, а работники не знают. Возникает вопрос, что должно родиться в головах людей, чтобы они осознали свое положение и, как следствие, свои силы изменить это самое положение? Какая мысль должна превратиться в цель – идеально представляемый результат деятельности трудящихся?

Собственный опыт, разобранный, не раз обдуманный и спрессованный, в конечном счете, в один большой когнитивный пласт, позволяет выделить несколько причин, лежащих в основе безропотной терпеливости работников.

Во-первых, как было сказано выше, это неосознанность своего положения и убежденность в том, что возможные другие варианты устройства системы (если таковые вообще есть в поле зрения) в настоящий момент невыполнимы.

Во-вторых, мониторинг со стороны власти компании любых нарушений корпоративной идеологии, тотальный контроль инакомыслия, быстрая и крутая реакция на действия, противоречащие существующей правильной модели, пропагандистское уничтожение попыток поставить "правильные действия" руководства под сомнение.

Третье – объективно высокая безработица в регионе, сравнительно плохое предложение вакансий на рынке труда по наиболее популярным запросам: низкая заработная плата, отсутствие карьерного роста, неудобный график и т.п.

Плюсом – специализация внутри системы, когда исключается возможность универсального знания; в такой ситуации быстро возникает обоснование беспрекословного подчинения любому вышестоящему руководителю хотя бы в виду того, что он видит несколько звеньев производственной цепи, а значит "лучше понимает, что и как нужно делать".

Изменение ситуации возможно, когда есть массовое несогласие, открытый протест рабочих, готовность их идти до конца. Объективно с тем уровнем осознанности, с наличием карательной системы, отсутствием возможности предположить альтернативы просто невозможно противостоять власти. Один человек – не воин, он легко изолируется, и бунт подавляется, за этим вслед всегда идет закручивание новых гаек.

Решительные действия, способные преобразовать безмолвный ропот в открытый протест в виде общей стачки, возможен, когда подготовлены новые ориентиры, новые альтернативы.

Для этого требуется:

• обеспечить возможность наемным сотрудникам мыслить, развиваться, оценивать свое положение и ощущения в организации;

• рассказывать о ценностях свободы, самоуправления, солидарности, равенства, взаимопомощи и примерах их реализации в практике;

• нивелировать психологическое насилие карательных управленческих воздействий;

• использовать огрехи системы, поворачивать систему против самой себя.

Безусловное преимущество активиста перед неповоротливой бюрократической системой в его мобильности и гибкости. Получается, что основные действия лежат в социокультурном поле: тоталитарную корпоративную идеологию можно победить методами, похожими в общем виде на саботаж. Конечно, в крупных организациях, функции просвещения находятся у служб HR, состоящих из людей гуманистических помогающих профессий – психологов, социологов, линейных менеджеров.

Уважаемые персональщики! Вам давно пора вспомнить, что ваша профессия - помогать людям, а не их угнетателям; защищать их, а не насильничать над ними. Прекратите, в конце концов, быть тупым идеологическим инструментом и займитесь тем, чему вы отдали свой осознанный выбор!

Практика сопротивления актам психологического насилия, так или иначе, упирается в некое подобие мимикрии и отчасти того, что ситуационисты назвали detournement (7).

Использование системы против системы, вживление в ее механизмы антиавторитарных принципов оказывается отличным способом борьбы. Даже если случится, что система вас вычислит и будет пытаться уничтожить, то это произойдет, скорее всего, с большим опозданием; часть работы будет уже сделана, уволить 100 человек будет сложнее, чем уволить одного, культура станет уже мягче, и коллективный страх будет слабее.

Внедрение в корпоративную культуру программ обучения, воспитания и развития персонала – это важный шаг и, если он не стоит больших денег, как правило, пропускается управленцами. Руководству корпорации можно показать все возможные выгоды обучения всесторонне развитых сотрудников, "универсалов", "взаимозаменяемых винтиков производства" - это и "экономия средств в долгосрочной перспективе", и "конкурентное преимущество". О преодолении специализации в этот момент сильные мира сего не думают – их глаза затмевает зеленовато-долларовая пелена. Сотрудники же получают представление обо всем производственном процессе и действительно становятся универсалами, готовыми задуматься о том, что они и сами могут управлять, сами смогут лучше организовать свою деятельность. Неудачи новоиспеченных руководителей лишь укрепляют у трудящихся веру в свои силы.

Развитие культуры солидарности и взаимопомощи может быть подано под соусом столь любимого всеми ТОПами командообразующих тренингов. Весь фокус в том, что всякого рода тим-билдинги действительно усиливают межличностные связи внутри коллектива, а правильно выстроенные программы этих мероприятий вносят в них освоение нужных социальных навыков. Обычно руководители компании в этом не разбираются, им важен сам факт командообразования. Большая проблема, если руководители закладывают ядром мероприятия идеологический посыл. Здесь сложнее, но можно вывернуться: помогая друг другу, идем к великой цели. Важно, чтобы сотрудники освоили навык и привычку взаимопомощи, при этом ощутили относительную безопасность – наказывать за это никто не собирается. Здесь же можно обучать культуре уважения между рабочими, отношению к напарнику как к товарищу, тактикам принятия решения на основе консенсуса и т.п.

Относиться с насмешкой к идеологическим потугам руководителей компании – психологическая составляющая успеха. Замешанное на иронии, азарте и удовольствии от собственной хитрости, ваше внешне лояльное поведение помогает преодолеть все попытки отформатировать вам мозг. Вы формально принимаете все распоряжения вашего руководства, демонстрируете безоговорочную готовность беспрекословного выполнения приказа, но делаете то, что нужно – помогаете коллективу создать спектакль, который власть примет за реальность. Так вы становитесь фильтром, мимо которого не проходит зло, а работа идет вполне себе эффективно и с сохранением психологического здоровья коллектива. Конечно, поймать на таком "саботаже" могут, но, как правило, далеко не сразу и далеко не все. Превратите идеологические посылы в схоластические насмешки – вы и сами развлечетесь, и поспособствуете сотрудникам осознать систему несправедливости и угнетения, в которой они проводят большую часть жизни.

Путь к самоуправлению может оказаться долгим, но в наших силах сделать его результативным и чуть более веселым и привлекательным. Культурное поле сопротивления – это место, где любой человек может противостоять всей системе, где идет совершенно другой уровень борьбы, где выигрывает тот, кто умнее и чище. Идеалы и идолы достаточно просто опрокидываются под напором настоящих ценностей – солидарности, свободы, равенства, неповторимой эстетики личности. Условия для этого можно и нужно создавать. Эта среда может стать относительно неопасной, и когда страх перед "Тараканищем" (8) будет преодолен, мы победим.

Примечания:

(1)  Шубин А.В. Социализм. "Золотой век" теории. М.: Новое литературное обозрение, 2007

(2) Речь идет о фразе, которую произносил конь Боксер в притче-повести Дж. Оруэлла "Скотный двор". Самый серьезный и самый лояльный "работяга", Боксер был олицетворением стахановского движения. Свинья по кличке Наполеон, тиран Скотного двора, со всеми пафосными почестями отправляет доверчивого Боксера на бойню-мыловарню, а на вырученные деньги покупает себе виски.

(3) У Оруэлла "двухминутка ненависти" - ежедневный ритуал, в ходе которого члены партии Океании (роман "1984") смотрят фильм об идейных врагах и в ярких выражениях и действиях выражают ненависть к ним. В конце зрители видят лицо Большого Брата и радостно скандируют.

(4) Мыслепреступление – описанный Оруэллом в "1984" вид преступления, который являлся самым тяжким в тоталитарной Океании. Под это понятие попадают любые мысли, выражения лица, жесты или слова. Мыслепреступник подвергался пыткам, цель которых – изменение сознания обвиняемого.

(5) Толстой Л.Н. Христианство и патриотизм. М.: Книга по требованию, 2011

(6) Фромм Э. Человек для себя. М.: Астрель, 2012

(7) Ги Дебор и Ситуационистский Интернационал. Определения. Опубликовано в журнале Ситуационистский Интернационал № 1 (июнь 1958). Перевод, выполненный Верой Акуловой, опубликован в Художественном журнале № 79–80 (2011).

(8) "Тараканище" - детская сказка в стихах Корнея Чуковского, написана в 1921 г.

ПАУЛЬ ЛИТЛЛА