"Неужели, наконец, появился повод обрушить критику на все более явную гнусность государства? Как бы не так! Левая семья поддакивает и мастурбирует. Она бросается государству на грудь: "Я больше не знаю классов, я знаю только распространителей вируса""

...  Жил да был однажды Король, который правил в большой стране. Почему? Этого никто не знал. Господство и власть существуют с незапамятных времен. Это форма, в которой происходит история человечества. Идеи и желание уничтожить их также уходят корнями в эту историю. Это понятно: если нет господства, то и уничтожать нечего. Вот только сами эти идеи несут на себе печать своего происхождения. Как сказал однажды некий мудрец, "нет ни одного проявления культуры, которое не было бы в то же самое время проявлением варварства".

Когда подданным все это уже до предела осточертело, Король был низвергнут – и голову с плеч! Так бывало в те времена. Но история на этом не закончилась. Потому что на место короля пришла Машина. У нее множество имен. Как бы то ни было, она царит до сих пор, а через нее люди господствуют над другими людьми и животными. Речь идет об эксплуатации, как всегда – старая история…

Те, кто когда-то разделались с Королем, любили сидеть с левой стороны. С тех пор их и называют "левыми". Левые очень недовольны существующим положением, это чистая правда. Но это положение все больше и больше становилось состоянием их души. Понятно, что и левые не свободны от заблуждений и глупостей – им же приходится жить во всем этом бардаке. Вот только под конец этих глупостей стало уж слишком много. После многих лет неудач, преследований и мнимого растворения главного врага левые дошли, что называется, до жизни собачей (хотя вообще-то так говорить неправильно: собаки как раз – создания умные). Левые поглупели и в итоге погрузились в свою собственную жизнь. Занялись терапией вместо критики. Стали играть в семью вместо того, чтобы организовываться. Безрадостное прозябание. Без всякого чувства юмора.

Как и положено в обывательских семьях, прежде всего любят заниматься морализаторством. Что значит – морализаторством? Это значит, обличать других за то, что они не разделяют твое мировоззрение. И не более того. Все, что происходило вокруг, их уже мало занимало. И, в первую очередь, сама Машина. Так что и в самом деле нечего было опасаться того, что весь этот поток морализаторства хоть как-то может угрожать господствующей Машине.

Но тут вдруг откуда ни возьмись залетел некий вирус. Вмешалось государство. Оно принялось сеять панику, заказав у ученых сценарии ужасов с наглядными картинками. Государство нажало на тормоз, лишая последних удовольствий. Оно закрыло последние островки, где можно затеряться и дойти до других, потенциально опасных идей. Оно заперло людей по домам и стало выпускать их наружу только на работу, окончательно превратив в простые резервуары рабочей силой, необходимой для Машины. Цикл процесса накопления капитала, который до этого должен был проходить через живого индивида, сократился. Процесс ускорился. Машина замкнулась на самой себе. Неужели, наконец, появился повод обрушить критику на все более явную гнусность государства? Как бы не так! Левая семья поддакивает и мастурбирует. Она бросается государству на грудь: "Я больше не знаю классов, я знаю только распространителей вируса", в духе незабвенной памяти Вильгельма II.

Левые восторгаются тем, что делает государство. Для них это просто супер! Вероятно, из-за старого фетишизма авторитета и власти. Более того, они считают, что локдауны вводятся недостаточно быстро. Эх, вот если бы мы были в Китае… Что такое эта нынешняя гнусность левых – их собственное действие или всего лишь эффект разложения их трупа? Кто бы мог подумать, что гриппоподобный вирус станет похоронным саваном левых? (Такова месть природы левым за непреодолимый фетиш ее покорения – но это уже другая тема…)

Итак, левые умерли. Больше нельзя сказать, что они все ещё живы.

Есть ли надежда? Надежда есть всегда. И она банальна.

Хорошо, детки, вот что всегда могло дать надежду: юмор и понимание. Ясное представление о Машине. Ясное представление об убогости собственного существования. Объединение усилий. Способность вспомнить о примиряющей роли иронии. А прямо сейчас – отвергать навязанную государством жизнь, сводимую к голому существованию, и прежде всего – его оценку ситуации, его запрет на любые удовольствия. Отстаивать пространство. Защищать кафе и пивнушки. Защищать возможность совершенно Иного. B революция придет на хмельных, пошатывающихся птичьих лапах…

16.3.2021

http://www.magazinredaktion.tk/corona54.php