Публикуем текст с критикой "политики идентичности", написанный анархистским коллективом из Британии. Мы не во всем согласны с этим материалом. Так, например, мы полагаем, что следовало подвергнуть эти тенденции более радикальной критике, вплоть до деконструкции "групповых идентичностей", попирающих универсальность человечества и его этики, с одной стороны, и свободу и неповторимость человеческой личности, с другой. Тем не менее, мы считаем данный текст важным шагом в правильном направлении возвращения анархизма к тому, чем он всегда был, - движению трудящихся за свое социальное и личностное освобождение.

Анархизм в Великобритании превратился в анекдот. Некогда символизировавшее упорную борьбу за свободу, это слово было раздето донага, уступив место узколобой, сепаратистской и ненавистнической политике идентичности активистов из "среднего класса", которые стремятся защитить свои собственные привилегии. Мы пишем этот текст для того, чтобы отобрать анархизм у этих политиков идентичности.

Мы пишем как считающие себя анархистами люди, которые видят свои корни в политических сражениях прошлого. Мы антифашисты, антирасисты, феминистки. Мы хотим положить конец всем угнетениям и принимаем активное участие в этих конфликтах. Однако наша отправная точка — не дремучий язык леволиберальных академиков, а анархизм и его принципы: свобода, сотрудничество, взаимопомощь, солидарность и равенство для всех независимо ни от чего. Иерархии власти, как бы они ни проявлялись, — наши враги.

Политика идентичности — это часть общества, которое мы хотим разрушить

Политика идентичности не освободительная, а реформистская.  Это не что иное, как питательная среда для честолюбивых политиков идентичности из "среднего класса". Их долгосрочное видение — полное включение традиционно угнетаемых групп в иерархическую, конкурентную социальную систему, которой является капитализм, а не разрушение этой системы. Конечный результат — радужный капитализм — более эффективная и сложная форма социального контроля, где каждый получает шанс играть свою роль! Заключенные в "безопасное пространство" для таких людей, как они, политики идентичности все больше отрываются от реального мира.

Хорошим примером является "квир-теория" и то, как она продалась корпоративным хозяевам. Концепция квира, предполагавшая неопределимость сексуальности, не так давно воспринималась как нечто подрывное, как желание избежать попыток общества определять, изучать и диагностировать все, от нашего психического здоровья до нашей сексуальности. Однако уделяя мало внимания классовой критики, эта концепция была легко присвоена политиками идентичности и академическими учеными для того, чтобы создать еще один эксклюзивный ярлык для крутой клики, которая, по иронии судьбы, является чем угодно, но только не освободительной. Все чаще квир становится приятным значком, принятым некоторыми, чтобы притворяться, что они тоже угнетены, и избегать того, чтобы их критиковали за их дерьмовую буржуазную политику.

Мы не хотим слышать об очередном DIY-мероприятии, квир-вечере или фестивале сквоттеров, куда не допускаются все, кроме тех, у кого правильный язык, дресс-код или круг общения. Возвращайтесь, когда у вас будет что-то по-настоящему значимое, подрывное и опасное для статус-кво.

Политика идентичности является узколобой, исключающей и разделяющей. В то время, когда нам нужно выходить за рамки наших собственных узких кругов больше, чем когда-либо, политика идентичности заключается в том, чтобы смотреть вовнутрь. Это, вероятно, не совпадение. Хотя она заявляет о своей инклюзивности, она крайне исключающая, разделяя мир на две большие группы: "Бесспорно угнетенных" и "Врожденно привилегированных". На практике допускается мало серых зон, и между этими двумя группами постоянно разгорается конфликт.

Мы понимаем, что не все сводится к классу, но если мы не можем объединиться, чтобы хотя бы признать, кто на самом деле держит бразды правления, то у нас нет ни малейшей надежды куда-либо прийти. Если бы их видение было действительно видением освобождения для всех, то оно не было бы политикой разделения, постоянно натравливающей одну группу на другую, подобно тому, как это делают капитализм и национализм. Вещи, которые выходят за рамки простой бинарности "угнетенные против привилегированных", такие как личный жизненный опыт или травмы (которые нельзя просто свести к идентичности члена угнетенной группы), или вещи, о которых людям может быть некомфортно говорить, такие как психическое здоровье или классовая принадлежность, часто намеренно игнорируются политиками идентичности.

И, конечно, самый очевидный момент: проблемы, с которыми мы сталкиваемся, выходят далеко за рамки квирфобии или трансфобии, - это вся проклятая система планетарного порабощения, разрушения, эксплуатации и тюремного заключения. Мы не хотим видеть никого в тюремной системе, будь то "чернокожие трансженщины" или "цисгендерные белые мужчины" (которые, кстати, составляют подавляющее большинство людей, заключенных в тюрьмах Великобритании). Неудивительно, что политика, основанная на таком исключении, приводит к постоянным внутренним столкновениям и восприятию друг друга как врагов, особенно учитывая ее уязвимость для использования менеджерами из "среднего класса", которые занимаются политикой идентичности.

Политика идентичности — это инструмент "среднего класса". Она грубо используется и злоупотребляется красноречивыми, хорошо образованными представителями этой группы для укрепления и поддержания собственной власти посредством политиканства, догм и запугивания. Комфортабельный фон этих активистов выдается не только использованием ими академического языка, но и их ощущением правоты и уверенности в использовании времени и энергии других активистов для переключения внимания на себя и свои чувства. Действительно, отсутствие трудовой этики, определенная хрупкость и озабоченность безопасностью и языком, а не материальными условиями и значимыми изменениями — это также аспекты, которые раскрывают классовое происхождение многих политиков идентичности. Мы видим это в той легкости, с которой эти индивиды "призывают к ответу" других людей при малейшем отклонении от кодекса практики, который они в одностороннем порядке навязали, предполагая, что все должны думать так же, как они, или иметь время, чтобы посвятить его изучению. Тем самым игнорируя реальность ежедневной классовой борьбы.

Эквивалентность между категорией "Бесспорно угнетенных" и принадлежностью к трудящемуся классу ложна. Напротив, многие из "Бесспорно угнетенных" поддерживают либеральные ценности, укорененные в капиталистической идеологии, а не являющиеся по-настоящему освободительными.

Политика, основанная на наличии правильного языка и доступа к правильному тону и кодам, по сути является инструментом угнетения. Она, безусловно, не представляет тех, от имени кого она, как утверждается, говорит, тех, кто находится на дне общества. Анархистский анализ признает, что хотя кто-то может быть из угнетенной группы, его политика или требования, выдвигаемые от имени "Бесспорно угнетенных", тем не менее могут быть чисто либеральными, буржуазными и прокапиталистическими.

Политика идентичности иерархична, закрепляя власть и статус мелких политиков из "среднего класса". Помимо софистики, навязывание определенных догм также позволяет их власти оставаться неоспоримой. К ним относятся: неявные иерархии угнетения; создание и использование нагруженных терминов, призванных вызвать эмоциональную реакцию ("триггер", "чувство небезопасности", "терф", "фашист"); тем, кто не является членами определенных групп, отказывают в праве высказывать мнение о более широкой политике этих групп; идея о том, что члены группы ни при каких обстоятельствах не должны выполнять какую-либо "работу" по объяснению своей политики нечленам группы; представление альтернативных дискурсов как "насилия"; и идея о том, что нельзя подвергать сомнению представителя или члена этих групп (независимо от того, насколько плоха их политика) в силу того факта, что они "Бесспорно угнетены".

Эти догмы используются для поддержания норм, будь то в субкультурах или в более широком обществе. Анархисты должны с подозрением относиться к любым тенденциям, основанным на неоспоримых принципах, особенно к тем, которые так очевидно создают иерархии.

Политика идентичности часто эксплуатирует страх, неуверенность и чувство вины. Важно, чтобы мы признали это в двух отношениях. Прежде всего, она используется для лишения прав, а не для реального расширения прав и возможностей, как утверждается. Она усиливает идею о том, что люди — это хрупкие жертвы, а не агенты перемен, и поэтому им нужно принимать лидеров. Хотя безопасные пространства и язык важны, степень одержимости этими вещами является не признаком силы, а самовоспроизводящейся жертвенностью. Через социальную тревогу она возлагает на всех остальных вину за то, что они каким-то образом привилегированы и полностью ответственны за гигантские системы угнетения, которые на самом деле приносят пользу лишь немногим. Она также позволяет тем из групп меньшинств, которые получают выгоду от государственных и капиталистических структур, избежать какой-либо ответственности за свои угнетательские действия или предвзятое поведение.

Анархистский анализ означает, что мы должны признать, что члены угнетенных групп также могут занимать элитные и репрессивные должности, и им следует бросать вызов в той же степени, а не трусливо попустительствовать.

Политика идентичности заразила анархистские пространства

К сожалению, анархизм выхолащивается в погоне за демонстрацией добродетели, за "хорошими союзниками". Союзничество слишком часто принимается как слепое принятие политики тех, кто "Бесспорно угнетен" или утверждает, что является таковым, независимо от того, насколько отвратительны их политика или личное поведение. Это добровольное подчинение политике других, наименее анархическая позиция, которую можно занять, и чистая бесхребетность.

Самопровозглашенным лидерам, которые не согласны с нашей политикой, мы не должны предоставлять платформу. Поэтому смешно, когда мы позволяем группам с малой или нулевой радикальной политикой войти в наши пространства и прекратить дебаты, заявив, что все, что не согласуется с их точкой зрения, является фашистским. Само собой разумеется, что фашизм не следует релятивировать таким образом.

Нас также поражает, что не обращают внимания на очевидные параллели с политикой правого крыла, не в последнюю очередь в том, как характеристика феминисток как "феминацисток" выражает ныне использование слова "фашист" по отношению к радикальным феминисткам со стороны активистов по правам трансгендеров, а также в лозунгах, призывающих убивать "терфов", которые регулярно появляются в анархистских пространствах как в сети, так и в реальном мире. Шокирует то, что насилие этой мизогинии восхваляется, а не осуждается.

Анархизм против богов. Есть ли какая-либо фраза, которая лучше всего описывает анархизм, чем "ни богов, ни хозяев"? Иерархия и исключение являются противоположностью анархизму. Когда-то в прошлом анархисты убивали политиков. Бесчисленное количество товарищей отдали свои жизни в борьбе с властью. Мы по-прежнему отвергаем политиков всех мастей, будь то тори, лейбористы или те, кто считает себя лидерами движений, основанных на идентичности. Принятие лидерства других противоречит самым основным принципам анархизма, потому что мы считаем, что все равны. Точно так же мы не принимаем идею о том, что мы не можем ставить под вопрос или подвергать сомнению позиции, занимаемые другими активистами или теми, кто называет себя анархистами, — на чем, к сожалению, слишком часто настаивает политика идентичности.

Анархизм не поддерживает патриархальные религии, и у анархистов долгая история конфликта с ними. Позорно, что так много из того, что сегодня в Великобритании выдают за анархизм, выступает в качестве апологетов тех, кто хочет избежать любого вызова собственному сексизму и патриархату или даже продолжать свои репрессивные религии, просто потому, что реакционные консерваторы считают их козлами отпущения.

Разрушение анархистских проектов осуществляется и восхваляется во имя политики идентичности, просто чтобы умиротворить тех, кто не заинтересован в самом анархизме. А если кто-то встает и бросает этому вызов, его встречают оскорблениями или даже физическими нападениями — поведение, которое раньше вызывало вопросы, но теперь оправдывается, потому что исходит от тех, кого считают угнетенными. Здесь, как нигде, наиболее очевиден полный провал анархистской политики у тех, кто ее якобы представляет. Начнем с того, что назовем Freedom News, чья некритическая поддержка групп, имеющих мало общего с анархизмом, позорна.

Анархизм — это не политика идентичности

Анархизм — это не просто еще одна идентичность, как некоторые любят утверждать. Такое утверждение - обычный грубый и ленивый рефлекторный ответ политиков идентичности и способ избежать ответа на реальные политические вопросы. Это также показывает отсутствие понимания того, как политика идентичности используется для манипулирования и подрыва анархистских пространств в личных интересах. Конечно, "анархист" тоже может быть объявлен идентичностью, и анархисты склонны к (часто справедливо критикуемому) групповому поведению. Но на этом сходство заканчивается.

В отличие от политиков идентичности или Социалистической рабочей партии SWP, большинство анархистов не пытаются вербовать последователей, а вместо этого пытаются распространять идеи, которые поддержат сообщества в борьбе за себя таким образом, чтобы это нельзя было присвоить. Наша повестка дня радикально отличается и особенна тем, что наша основная политика не направлена ​​на продвижение нашей собственной личной власти и статуса. Анархизм побуждает людей подвергать сомнению все, даже то, что мы сами должны сказать, в духе свободы.

В отличие от неотъемлемых, исключительных характеристик политики идентичности с ее внутренними и внешними группами, анархизм для нас — это набор этических норм, которые направляют наше понимание и реакцию на мир. Он открыт для любого, кто будет смотреть или слушать, это то, что может почувствовать каждый, независимо от происхождения. Часто результаты будут разными, поскольку люди объединяют это со своими индивидуальными личностями, жизненным опытом и другими аспектами своей идентичности.

Не нужно знать слово "анархия", чтобы почувствовать, что это такое. Это простой и последовательный набор идей, которые могут действовать как что угодно: от руководства в конкретном конфликте до основы будущих обществ. Ссылаться на анархистские принципы тогда, когда есть конфликт по поводу политики идентичности, имеет смысл, когда мы предположительно объединены этими принципами.

Быть геем или иметь смуглую кожу действительно приводит к схожему опыту с теми, кто разделяет эти характеристики, и, возможно, означает, что у вас, вероятно, есть социальные связи, эмпатия или чувство принадлежности к этой группе. Однако прожитая жизнь на самом деле гораздо сложнее, и у вас может быть столько же или даже больше общего с какой-нибудь "белой квир-женщиной", чем с таким же "смуглым цис-мужчиной". Политика идентичности порой отражает шовинизм национализма, когда разные группы стремятся выкроить свои собственные сферы власти в соответствии с категориями, полученными из капиталистического порядка. Мы, с другой стороны, интернационалисты, которые верят в справедливость для всех. Анархизм стремится, чтобы голос подняли все, а не только меньшинства. Представление о том, что угнетение затрагивает только меньшинства, а не массы, является продуктом буржуазной политики, которая никогда не была заинтересована в революционных изменениях.

Политика идентичности подпитывает крайне правых. В заключение стоит подчеркнуть, насколько политика идентичности играет на руку крайне правым. В лучшем случае "радикальная" политика для многих все больше похожа на неуместное самокопание. В худшем случае политики идентичности из среднего класса прекрасным образом способствуют отчуждению и без того бесправных "цисгендерных белых людей", которые составляют подавляющее большинство населения Великобритании и все больше тяготеют к правым.

Игнорировать этот факт и продолжать заниматься борьбой за политику идентичности было бы верхом высокомерия. Однако, в то время как мы видим, как множатся фашистские движения, анархисты все еще отвлекаются на политику раскола. Для слишком многих политика идентичности — это просто игра, терпимость к которой приводит к постоянному разрушению кругов активистов.

Заключительное замечание. Для нас анархизм — это сотрудничество, взаимопомощь, солидарность и борьба с реальными центрами власти. Анархистские пространства не должны быть предназначены для тех, кто просто хочет бороться с окружающими. У нас есть гордая история интернационализма и многообразия, так что давайте вернем нашу политику для по-настоящему инклюзивного будущего.

Перевод с английского

Оригинал:  https://wokeanarchists.wordpress.com/