Вопрос: Несмотря на обман и пропаганду, парламентские выборы 4 декабря не стали плебисцитом в поддержку Путина и его клана, стоящего у власти с 2000 года. После 10 декабря происходят более или менее крупные манифестации протеста. Является ли это началом политического пробуждения российского населения? Как вы оцениваете ситуацию?

А.Ф.: Ситуация, сложившаяся после последних на сегодняшний день парламентских выборов, лишь на первый взгляд выглядит как пробуждение политической активности россиян. При более тщательном рассмотрении она оказывается и сложнее, и печальней. Дело в том, что в России в последние годы время от времени происходили акции протеста, собиравшие по нескольку тысяч участников. Достаточно вспомнить проходившие в 2006-2008 гг. «Марши несогласных», организованные рядом оппозиционных партий. Конечно, сейчас акции протеста в столице РФ собрали заметно больше народу – до 100.000 участников (24 декабря), вопрос в другом – что движет данными людьми.

Как показывают социологические опросы, основная социальная база протестующих – обеспеченные представители среднего класса, «люди без экономических проблем», как назвала их «Таймс». При этом их волнует даже не политика, как таковая, но конкретно монополия правящей партии на власть. Многие уже устали от откровенного пропагандистского вранья в СМИ и однообразия в высших эшелонах власти. Они требуют «вернуть им голос», то есть даже не реформирования политического устройства России, но не более чем права «честно выбирать себя хозяина».

Таким образом, я оцениваю ситуацию как далекую даже от чисто политического пробуждения, тем более что митинги в российской провинции в целом остались в достаточной степени малочисленными. Если говорить о митингах, состоявшихся в стране 10 декабря, то цифры выглядят достаточно скромно: от нескольких сотен человек (Тверь, Пенза, Пятигорск и др.), до нескольких тысяч (Новосибирск, Красноярск и др., и самое большее – Санкт-Петербург – до 7 тыс. участников).

Д.Р.: До определённой степени, можно говорить и о начале. Безусловно, значительная часть населения устала от пропагандистской, идеологической лжи, изливающейся с экранов телевидения. Тем более, что изображаемые там радужные картины «модернизации» и роста благосостояния населения весьма далеки от реальности. Насколько я могу судить даже по информации, которая исходит непосредственно от моих знакомых, принимавших участие в работе участковых избирательных комиссий, серьёзные подтасовки действительно имели место как на предыдущих выборах разных уровней, так и на последних. Это обстоятельство также возмущает значительную часть тех, кто голосует за оппозиционные политические партии.

Однако следует иметь в виду, что выступления декабря 2011 года охватили не слишком значительную часть населения крупных городов России. В частности, по сравнению, с массовыми демонстрациями и митингами времён падения режима КПСС в 1989 – 1991 годах, когда на улицы Москвы и Ленинграда выходило от нескольких сотен тысяч до миллиона человек, это не слишком серьёзные результаты. Но по сравнению с демонстрациями протеста, проводившимися различными политическими силами, общественными организациями и социальными инициативами в 2000-е годы – можно говорить об очень сильном росте активности.

При этом мы должны оценить специфику декабрьских выступлений. Речь идёт не о массовых выступлениях представителей социально неимущих слоёв, выражающих чаяния обездоленных. Участники выступлений не выдвигали каких-либо социальных лозунгов, направленных на противодействие неолиберальным реформам. Более того – значительная часть участников выступлений в Москве, насколько можно судить по результатам опросов, проведённых среди них «Центром Левады», принадлежат к «среднему классу». Российская буржуазия и тесно связанные с ней менеджеры и другие высокооплачиваемые наёмные работники недовольны тем, что государственная бюрократия постоянно призывает их «делиться» с ней доходами. Определённая часть доходов бизнеса уходит в руки крупных чиновников в обмен на предоставление благоприятных возможностей для коммерческой деятельности. Большую роль здесь играет система «личные отношений» и другие коррупционные схемы.

По мнению отдельных наблюдателей из числа участников выступлений, в провинциальных городах гораздо больше, чем в Москве, можно встретить представителей необеспеченных слоёв населения. Однако они не организуют выступления отдельно от представителей среднего класса и не выражают каких-либо иных требований, имеющих социальный оттенок.

Следует отметить, что выступления, начавшиеся уже 6 - 7 и вылившиеся в массовый митинг 10 декабря, вовсе не были стихийными. Скорее – это заранее спланированная кампания протеста. Безусловно, её участники вышли на акцию добровольно. Большинство из них не являются политически ангажированными людьми. Но среди них было достаточно много тех, кто был мобилизован политическими партиями и организациями. Значительную роль, судя по имеющейся информации, здесь сыграли правозащитные организации, а также те, кто представлял социальные движения (в частности – экологи и защитники прав автомобилистов). При прослушивании с места событий репортажей «Радио Свободы», к примеру, бросалось в глаза то обстоятельство, что многие правозащитные структуры уже заранее подготовились к защите прав участников акции от полиции. Были подготовлены специальные наблюдатели, заявлены контактные телефоны.

В.Д.: Московские митинги в декабре я бы назвал «бунтом яппи». Именно так обозначили себя большинство опрошенных участников выступлений: «профессионалы». В значительной мере, это даже не просто «средний класс», это верхи «среднего класса», люди, среди которых сильно социал-дарвинистские и неолиберальные настроения. Это такая своеобразная «психологическая буржуазия». Неудивительно, что их интересуют не социальные и экономические вопросы, не «третьемирский» уровень зарплат подавляющего большинства населения (российские «яппи» «зарабатывают» не меньше западных коллег), не коммерциализация образования и медицины (они могут позволить себе учиться за границей и вести «здоровый образ жизни»). Их волнует то, что господствующая олигархия спецслужбистов и банкиров не допускает его к власти.

В этом отношении бунтующие российские «яппи» сильно напоминают буржуазию прошлых веков, которая поднимала революцию против абсолютистской королевской власти. Как же так, – говорила старая буржуазия, – мы – становой хребет нации, основа ее экономики, живая сила страны и носитель хозяйственной мощи, мы платим все налоги – почему мы отстранены от власти в стране? Почему мы содержим этих неповоротливых и коррумпированных чиновников, этот расточительный и жадный королевский двор, этих давно выродившихся монополистов, неспособных на свободную, здоровую конкуренцию с нами? Кто платит – тот и должен заказывать музыку.

Как и их буржуазные предшественники, российские «яппи» размахивают флагом парламентаризма, свободных выборов. А по сути – ничем не ограниченного всевластия больших денег, скрытой диктатуры «удачливых», плутократии.

Такая картина преобладала в Москве и Петербурге. Хотя среди демонстрантов были и обычные люди, которым просто надоел авторитарный путинизм. Но, к сожалению, не они задавали тон.

Официальная оппозиция сильно разделена между либералами, консерваторами, коммунистами и националистами и не предлагает никаких приемлемых альтернатив. Каково отношение к ним различных слоев населения? Каково соотношение идеологических сил в российском народе?

А.Ф.: Я бы уточнил для начала политическую палитру. Официальная оппозиция – это не «либералы, консерваторы, коммунисты и националисты», ситуация гораздо запутанней, и выглядит примерно следующим образом:

 либералы делятся на националистов и сторонников «западной модели». При этом в рядах как тех, так и других состоят как из социал-либералы, так и неолибералы;

 национал-коммунисты, они же – консерваторы.

Население при этом в целом продолжает оставаться вне идеологии. Протестующие против политики правящей партии готовы поддержать любые политические силы, которые проявят себя как противники режима.

Что же касается соотношения идеологических сил, то, в силу деидеологизированности широких слоев населения, речь должна идти о преобладающих настроениях. И настроения эти в целом консервативные (ностальгия по социальному государству авторитарного СССР) и националистические. При этом многие разделяют либеральные идеи на уровне ценностей – «свобода слова, собраний» и т.п., но в большинстве своем эти же люди с готовностью ограничили бы все эти либеральные свободы для многочисленных «врагов России». Вместе с тем, часть населения испытывает ностальгию по началу 90-х гг. минувшего столетия, так как в тот период этой самой «либеральной свободы» было заметно больше чем в 2000-е годы, и ее постепенный упадок которых наметился после октябрьских боев в Москве в 1993 г. Опять же, для большинства из тех, кто выступает с таких позиций, экономическая сторона того периода имеет заметно меньшее значение.

Д.Р.: Я думаю, можно классифицировать официальную оппозицию по несколько иному принципу. Во-первых – либеральные партии. Они представлены как «социал-либеральным» течением (партия «Яблоко»), так и неолиберальными силами. К последним принадлежит большая часть организаций, создавших «Партию народной свободы «За Россию без произвола и коррупции» » (ПАРНАС) и возглавляемая миллиардером М. Прохоровым фракция партии «Правое дело». Существуют также национал-либеральные силы. Они представлены движением «Другая Россия», частью членов ПАРНАСа, Либерально-демократической партией России (ЛДПР), рядом небольших организаций. Если вести речь о консерваторах, коммунистах и националистах – здесь мы можем обнаружить немало пересечений. Националистическую и консервативную идеологию разделяют во многом и партия «Единая Россия» и Коммунистическая партия Российской федерации (КПРФ), и ЛДПР, и стоящая на социал-демократических и социал-либеральных позициях «Справедливая Россия». Вообще-то, для общественного сознания современной России характерна культурная гегемония консервативных ценностей. Некоторые политологи даже характеризуют современную Россию, как страну победившей в 1990-х – 2000-х годах «консервативной революции». К числу исповедуемых подавляющим большинством политиков консервативных ценностей можно отнести:

 государственный имперский патриотизм, выражающий в «антизападной» риторике и отстаивании идей о необходимости усиления военной мощи и международной гегемонии России;

 этатизм, доходящий до ностальгии по сильному харизматичному лидеру и представлений о сильной власти государства над гражданами, как универсальном средстве спасения от социальных проблем начала XXI века;

 патриархальность (проявляется в риторике об укреплении семьи, росте рождаемости в противовес сокращению численности «славянского населения», гомофобии);

 этнический национализм (проявляется в частности, в "антииммиграционных" настроениях, проявляющихся в отношении к иммигрантам из стран Средней Азии и представителям народов Кавказа);

 лояльное отношение к православному и умеренному исламскому клерикализму.

С этой точки зрения та же КПРФ – не коммунистическая, а социал-консервативная партия, сочетающая приверженность консервативным ценностям с программой национализации, а в историческом плане – с защитой фигуры Сталина и СССР. Кроме того - есть и националисты, не разделяющие "коммунистических", сталинистских симпатий, связанных с ностальгией по государственному капитализму СССР.

Ни одна из политических партий, представляющих официальную оппозицию, не имеет поддержки большинства населения. При этом гражданские инициативы, выступающие с протестами против нарушения своих прав, готовы без особых сомнений воспользоваться услугами любой партии или организации. Для многих нет даже большой разницы, например, между такими разными организациями, как «Яблоко», КПРФ, троцкисты и анархисты. Можно с уверенностью сказать, что аполитичное большинство выражает свою антипатию к существующему режиму. Отношение к демократическим свободам неоднозначно. С одной стороны, они воспринимаются, как средство защиты от произвола власть имущих. При этом те, кто разделяет консервативные убеждения, склонны увязывать осуществление своих чаяний в будущем с неким авторитарным режимом, который лишит возможности легальной политической деятельности либералов и других «врагов России».

Следует отметить, что само понятие «демократия» в России достаточно сильно дискредитировано. Оно увязывается либо с эпохой Ельцина, которая воспринимается, как время тотального воровства и «национального унижения» страны, либо с идеологическим прикрытием военной экспансии США и других стран «Запада». Либеральные идеи в значительной мере привлекательны для представителей буржуазии и наёмных работников из «среднего класса», а также – для значительной части интеллигенции.

В.Д.: В январе оппозиционный блок официально оформился в «Гражданское движение». Официально оппозиция состоит из четырех частей: либералы (либеральные партии, правозащитные группы), «левые» (сталинисткая по преимуществу группа «Левый фронт», которая заключила соглашение с КПРФ, представители «Справедливой России»), националисты (неофашисты, ультраправые, движения против мигрантов) и представители «общественности» (журналистская и медиа-элита). Все они представлены в руководящих органах и комитетах оппозиционного блока и получают право выступать на митингах.

Благодаря участию в оппозиционном блоке, ультраправые фактически получают общественную и политическую легитимность, становятся полноправными участниками крупных политических игр, и это не может не волновать. Лидеры оппозиции идут на сотрудничество с националистами и неофашистами потому что хотят тем самым увеличить численность оппозиционных рядов. По существу, они признают тем самым, что в населении сильны националистические настроения, но собираются не бороться с ними, а использовать их, в надежде вместе сбросит Путина, а потом разобраться с конкурентами.

Как воспринимаются движения протеста, которые охватили часть мира, в Северной Африке, Европе, США? Есть ли слои населения или среда, которая видит в этих движениях протеста источник вдохновения для себя и стремится к низвержению существующего порядка ради установления прямой демократии?

А.Ф.: По большому счету, судя по настроениям в российском обществе, в целом население РФ равнодушно к протестным событиям за рубежом. Поэтому ни о каких слоях населения, видящих для себя в них пример, говорить не приходится. Это примеры, вызывающие интерес лишь у немногочисленной прослойки левых радикалов разных направлений. Гораздо больший интерес в России вызывают, например, такие события как боевые действия в Ливии: многие, исходя из антизападных настроений, осуждают агрессию НАТО в данную страну. Некоторый интерес вызывают события в США, так как эта страна продолжает оставаться в глазах многих «врагом номер один», а потом любые акции протеста там – это повод позлорадствовать, выразить свои националистические, антиамериканские настроения, не более того.

Д.Р.: Особого интереса к подобным выступлениям среди широких слоёв населения в России не наблюдается. Интерес к этим событиям затронул малую часть политически ангажированных групп населения. Отдельные их представители действительно увидели в этом источник вдохновения. Но они остались незаметны на политическом пейзаже России. Как и любые действия НАТО, вторжению в Ливию большая часть населения России осуждает. Сторонники либеральных течений напротив – одобряют эту акцию.

В.Д.: Выступления протеста в различных странах мира вызвали интерес в основном среди политических активистов. При этом, среди них преобладает недифференцированный подход: они часто смешивают все эти выступления вместе. Скажем, большинство радикальных левых не видят принципиальной разницы между выступлениями в Египте, Ливии или Сирии, с одной, и движением 15 мая в Испании или движением «Оссupy», с другой. То, что в первом случае речь шла о чисто политическом перевороте, без социальных лозунгов и требований, зато с идеями представительной демократии или клерикализма, а во втором – о социальном протесте с элементами прямой демократии, чаще всего игнорируется. В свою очередь, либералы приветствуют свержение авторитарных режимов в «арабских странах», но негативно относятся к социальным протестам в Европе и США. Сталинисты приветствовали перемены в Тунисе и Египте, но как только дело дошло до выступлений против режимов в Ливии и Сирии, их позиция стала резко негативной…

Небольшая группа людей (несколько десятков активистов) попыталась организовать что-то похожее на инициативы движений 15 мая и Occupy. Летом 2011 года в нескольких городах (прежде всего, в Петербурге и Москве) они ежедневно собирались на центральных площадях на «ассамблеи», на которых обсуждали различные общественные и социальные вопросы и солидаризировались с движением в Испании. К сожалению, этих людей было очень мало: в основном, различные анархистские и левые активисты, неполитизированных людей «со стороны» почти не было. Члены нашей организации в Москве также принимали участие в этих ассамблеях и информировали участников о том, что происходит в движении 15 мая в Испании и в мире. Позднее некоторые активисты сами установили контакты с европейскими движениями, кто-то даже ездил в июле в Испанию. Потом все это сошло на нет. Осенью начались попытки организовать отделение движения “Occupy”: в Москве активисты назвали себя «Московской ассамблеей». Состав их также невелик, и обычные, неполитизированные люди также почти отсутствуют. Участники включились в декабрьские протесты, но им, на мой взгляд, так и не удалось пока что дистанцироваться от чисто политической, электоралистской направленности протестов.

Крайне правые являются сильным движением в России. Думаете ли вы, что они могут оказать влияние на будущее страны, воспользовавшись социальной напряженностью? Могут ли они действительно стать привлекательными для многих в нынешнем контексте глубоких кризисов?

А.Ф.: Говорить, что крайне правые организации в России сильны, как ни странно, не приходится. Преобладают «умеренно националистические настроения». Митинги националистов в Москве и Санкт-Петербурге, состоявшиеся 11 декабря, тому подтверждение – они собрали всего несколько сотен человек. Другое дело, что в условиях глубокого социально-экономического кризиса умеренный национализм радикализируется. Идея сильной национальной власти вполне привлекательна для многих россиян, немалая часть которых грезит о возвращении былого имперского могущества времен СССР.

Д.Р.: Среди участников последних антипутинских выступлений пока достаточно сильны скорее настроения, связанные с ожиданиями демократизации политической системы. Можно условно характеризовать их, как «либеральные». Но надо иметь в виду, во-первых, что далеко не большая часть населения участвует в событиях. Та же КПРФ на какое-то время оказалась вне выступлений и лишь сейчас её лидер Зюганов, решил выступить на митинге объединённой оппозиции. Во-вторых, националисты, в том числе – лидеры праворадикального «Движения против нелегальной иммиграции» (ДПНИ) активно участвуют в коалиции политических сил, организующей антипутинские выступления. Это движение является центром притяжения в том числе и для откровенно фашистских сил. Сейчас они позиционируют себя как умеренные, «либеральные» националисты. Но совершенно понятно, что если объединённой оппозиции удастся «свалить» Путина и Медведева, начнётся ожесточённая борьба за власть. Произойдёт поляризация сил. И тогда националисты смогут проявить себя более открыто и радикально. В России сейчас нет единой сильной националистической партии, но существует большое количество немногочисленных радикальных и умеренных группировок такого толка.

Националистические настроения широко распространены и во многих партиях официальной оппозиции. Как я уже говорил, консервативные настроения в целом преобладают в общественном сознании. В условиях экономического кризиса и обострения политической борьбы процесс консолидации националистов может получить развитие.

В.Д.: Дело в том, что организованный радикальный национализм фашистского толка в России – это только верхушка айсберга. Это некоторое количество интеллектуалов, а также группы боевиков и наци-скинхедов, которые убивают рабочих-мигрантов и антифашистов. Но национализм в стране распространен куда шире. Он существовал и в период правления КПСС, и особенно усилился после распада «Советского Союза», когда среди значительных слоев населения распространился своеобразный «Веймарский синдром» (ощущение «национального унижения» в результате проигрыша «холодной войны» и распада великой державы). Социальная катастрофа, вызванная утверждением неолиберальной модели капитализма, составила благоприятную базу для поисков «врага» и перевода социального недовольства в «этническое» русло. Особенно сильно заражена этими настроениями молодежь, выросшая при режиме Путина, который сам активно опирается на националистическую, патриотическую, антиамериканскую и антизападную риторику. Усилению национализма способствовали и колониальная война в Чечне, и полицейские ограничения против выходцев с Кавказа под предлогом «борьбы с терроризмом». Правительство поощряло некоторые из нефашистских группировок (например, «Русский образ»). В СМИ идет постоянная кампания против «этнической преступности» и т.д. Национализмом и патриотизмом заражена и значительная часть тех, кто относит себя к «левым» и даже к «антифашистам». Все это создает крайне нездоровый фон, на котором национализм становится почти политическим консенсусом. Даже многие популярные лидеры либералов (например, кумир декабрьских протестов Навальный) выступают с националистическими заявлениями или даже участвуют в неофашистских «Русских маршах».

Президентские выборы запланированы на март. Думаете ли вы, что они могут представить случай для "российской весны" и какие перспективы вы им даете? Каковы основные направления вашей нынешней работы как активистов?

А.Ф.: Не думаю, что в России можно говорить о какой бы то ни было "весне", ни в смысле революций 1848, ни в смысле событий в Северной Африке 2011 г. Власть пока держится достаточно прочно, именно поэтому действующий премьер (потенциальный президент) может позволить себе выдвинуть предложение оборудовать к весне все избирательные участки веб-камерами, которые будут транслировать всё происходящее в прямом эфире. Понятно, что это чистой воды популистский шаг для пускания пыли в глаза населению, но я не думаю что это блеф чистой воды. Да, власти в России боятся призрака революции, но именно призрака, так как реальных оснований для подобных опасений у властей нет, и их положение их все еще устойчиво.

Так что, если все последние события, а также грядущие президентские выборы и будут иметь какие-то (серьезные) последствия в смысле изменения политического устройства РФ, то, скорее всего, можно опасаться известной фашизации высших эшелонов власти. Я имею в виду установление в стране открытой неофашистской или полуфашистской диктатуры при открыто неолиберальной экономике, то есть еще более гротескное возвращение к ситуации начала 1990-х, только при этом с полным отсутствием (или стремительном их сворачиванием) каких бы то ни было либеральных свобод. Речь идет о чем-то вроде пиночетовского варианта. Что касается лично меня и моих товарищей, анархистов и анархо-синдикалистов, то мы ведем по мере наши сил и возможностей работу по распространению нашего анализа ситуации, а также стараемся вести разговор в социально-экономическом, а не политическом ключе.

Д.Р.: Разумеется, активисты оппозиционных партий, надеются именно на развитие событий в сторону смены власти. Организаторы выступлений декабря 2011 – января 2012 гг. даже и не скрывают этого. Но я не уверен, что всё пройдёт по такому сценарию. Прежде всего, лидеры правящего клана уже сейчас изображают «уступки» недовольному населению. Сюда можно отнести обещание оснастить участки камерами для наблюдения за подсчётом голосов. Ну и ряд других намерений: обещание вернуться к принципу смешанного представительства в Государственной думе депутатов, избранных по партийным спискам и по округам; снижение барьера для прохождения партий на выборах с 7 до 5%; возвращение к выборности глав администраций регионов. Ряд кандидатов оппозиции (лидер КПРФ Зюганов и лидер «Справедливой России» С. Миронов) говорят о том, что они рассматривают себя лишь как «переходных лидеров», которые обеспечат проведение социальных преобразований, новых демократических выборов и затем уйдут в отставку. Но следует отметить, что никто из лидеров оппозиции не ставит под сомнение документ, легитимизировавший становление авторитарного режима в России – ельцинскую конституцию 1993 года. Именно этот документ обеспечил президенту практически бесконтрольную власть, превратив парламент в марионеточную структуру. Никто из участников акций не выдвинул лозунг её отмены. Таким образом, весь вопрос сведён лишь к проблеме избрания «других руководителей». Вряд ли поэтому можно вести речь о какой-либо «демократической революции» в России. Во время выступлений не звучало социальных лозунгов. С этой точки зрения в какой-то мере повторяется египетский сценарий. Вспомним, что на площади «Тахрир» не было сил, которые требовали бы от напуганного Мубарака каких-либо социальных реформ. А зря! Ведь наверное, легче было бы заставить пойти на это ослабленный режим, нежели пришедшую ему на смену военную хунту и тем более – легитимно избранное правительство «Братьев-мусульман».

Мы, активисты Конфедерации Революционных Анархо-Синдикалистов, распространяли на массовых акциях в декабре листовки, в которых призвали участников бороться против неолиберальных реформ. Анархо-синдикалисты акцентируют внимание на том, что борьба за социальные интересы и гражданские права трудящихся гораздо важнее борьбы за смену власти. Приход в Кремль противников Путина, в том числе – возглавляющих коалицию оппозиционных сил либеральных политиков, будет означать продолжение неолиберальных реформ. Нужно отдавать себе отчёт в этом и не становиться орудием в борьбе за власть политических сил, чуждых анархизму и подлинным интересам трудящихся.

В.Д.: В нашей листовке (https://aitrus.info/node/1800) говорится о том, что нам не важно, какая клика будет формировать правительство, нам важно жить лучше. Нам нужны не «честные выборы», на которых «путинисты», либералы, «псевдокрасные» и коричневые дерутся за то, кто будет драть с нас по три шкуры. Нам нужна достойная жизнь! Поэтому, мы полагаем, что любой российской власти следует представить список социальных требований: обеспечение реальной свободы собраний, митингов, забастовок, профсоюзной деятельности, прекращение неолиберальных экономических реформ, отмена закона против «экстремизма», повышение уровня оплаты труда до среднеевропейского уровня, автоматический роста зарплаты, в соответствии с ростом цен, установление 6 часового рабочего дня и 5-дневной рабочей недели без сокращения заработков, снижения и замораживания цен на основные товары и услуги, запрета увольнений без согласия трудового коллектива, гарантии бесплатных медицины, образования, городского транспорта и услуг ЖКХ. Мы считаем, что любая власть, которая не примет эти требования, должна немедленно уйти! Правительство, оппозиция – пусть они убираются все. Мы не верим, что представительная демократия с ее выборами, президентами, правительствами и Думами сможет решить наши проблемы. Они не имеют права решать и говорить за нас. Только при системе всеобщего самоуправления и «прямой демократии» по месту жительства, работы и учебы мы все сможем стать хозяевами своей судьбы.

Именно в этом мы пытаемся убедить трудящееся население страны. Но мы прекрасно понимаем, что путь к осознанию населением необходимости таких действий еще очень и очень далек.

Интервью взято коллективом Lieux communs

http://www.magmaweb.fr/spip/spip.php?article579

http://www.magmaweb.fr/spip/spip.php?article581

http://www.magmaweb.fr/spip/spip.php?article584

Французский текст интервью