Интервью с лейпцигским социологом Петером Ульрихом о взглядах левых на ближневосточный конфликт

Лейпцигский социолог и культуролог Петер Ульрих в книге «Левые, Израиль и Палестина» исследовал позиции различных левых групп в Германии и Великобритании по отношению к израильско-палестинскому конфликту. Его вывод гласит, что левые истолковывают конфликт в свете конкретного исторического опыта своих стран, идентифицируют себя (частично в прямой оппозиции к тому, что пишут публичные СМИ) с одной из воюющих сторон и проецируют свои собственные желания на совершенно отличающиеся явления и формы.

Вопрос: Г-н Ульрих, оценка израильско-палестинского конфликта различными левыми группировками кажется особенно эмоциональным. Как вы это объясняете?

Ответ: Здесь совпадает целый ряд причин. С одной стороны, это конфликт, которым левые занимались еще за 100 лет до его возникновения. Еще в 19 веке в рабочем движении велись споры об отношении к темам еврейства, антисемитизма, сионизма и т.д.

С другой стороны, важным моментом является значение конфликта, выходящее за региональные рамки, и его насильственный характер. При всей гипертрофии особо чувствительного восприятия конфликта в Германии, невозможно отрицать, что этот кровавый конфликт во всем мире находится в фокусе общественного внимания, и его сложность и многослойность предоставляет достаточно «места» для поляризации в спорах.

Третьим же важным моментом, бесспорно, является то обстоятельство, что и с собственно немецкой точки зрения конфликт служит для постановки специфических собственных проблем. Ведь Израиль как последствие Холокоста постоянно напоминает о непреходящем преступлении германской истории. Эти три различных компонента в данном случае соединяются и пересекаются.

Вопрос: Какую роль при этом играют СМИ?

Ответ: Произраильский и пропалестинский лагеря институционализировались в СМИ, а в левых средствах информации еще и в обостренном виде. В различных группах в среде немецких левых царит сильное отождествление себя с одной из сторон конфликта – и это весьма интересным образом обнаруживается и в средствах информации, особенно у левых.

Подаваемая информация подчас различается настолько сильно, что, если посмотреть на соответствующие статьи, посвященные одному и тому же событию, то возникает ощущение, что речь идет о совершенно разных событиях. В свое время, когда Израиль выводил оккупационные силы из полосы Газа, средства информации, настроенные дружески в отношении Израиля, такие как «Джангл уорлд» и «Конкрет», например, делали упор на реакцию части палестинцев. Прежде всего, сообщалось о том, что палестинцы опустошают покинутые поселения, жгут синагоги и т.д. Если же, напротив, посмотреть на пропалестинскую прессу, такую как «Юнге Вельт», «Нойес Дойчланд» или «Фрайтаг», то там подавалось совершенно иное восприятие того же самого события. Там прежде всего сообщалось о сеющих насилие израильских поселенцах, которые сопротивлялись уходу. Таким образом, обе стороны могли предъявить группы насильников с противоположной стороны и в весьма похожей форме сообщить об этом, с соответствующими противоположными изъявлениями солидарности.

Вопрос: Почему так часто некритически перенимаются искаженные картины или даже антисемитские клише, например, об убийствах детей?

Типичная антисемитская карикатура: еврей пожирает арабского ребенка

Ответ: Проблема прежде всего в том, что подача репортажи в СМИ никогда не отражают всей сложности ситуации, да, вероятно, и не могут этого делать, а потому и дают искаженные картины. Если мы сосредоточимся на левой прессе, то здесь соединяются различные мотивы. С одной стороны, и среди левых действительно имеются люди с непосредственно антисемитскими мотивами, считающие себя обиженными в своем национализме. Но это не решающий фактор. Самое главное в том, что конфликт фиксируется по старым шаблонам восприятия. Традиционные левые, которые издавна солидаризируются с палестинской стороной, не замечают, что они уже утратили партнера, с которым сотрудничали. В 70-х и 80-х гг. с палестинской стороны еще были левые партнеры для такого сотрудничества. Сегодня же, особенно в конфликте вокруг Газы, палестинская сторона представлена лишь почти исключительно реакционными силами. Таким образом, эта часть левых, перенося на сегодняшний день старые шаблоны, в результате чего «Хамас» воспринимается как антиимпериалистическая сила, не замечает, что она теперь вступает в союз с крайне реакционными людьми. По этим рельсам в левую среду импортируются и антисемитские идеологемы. Не из-за каких-то предубеждений против евреев, а потому что в русле антиимпериалистической однозначности эти левые готовы сплачиваться и вступать в союз с людьми, которые выдвигают открыто антисемитскую программу.

Вопрос: И где же выступают эти антисемитские идеологемы?

Ответ: Антисемитизм проявляется прежде всего в очень широкой «серой зоне» антисионизма и солидарности с Палестиной, границы которой справа часто открыты. Это, например, четко появляется в том, что к Израилю применяются совершенно иные стандарты, чем к другим государствам. Почему левые не сделали своей излюбленной темой Саудовскую Аравию, Судан. Сомали или Шри Ланку? Здесь действуют старые национальные обиды, ведь Израиль постоянно напоминает немцам, которые не освободились от мышления в национальных категориях (включая левых), о Холокосте, показавшем, как абсурдно и опасно национальное мышление вообще. Это ведет затем к отождествлению израильской оккупации с нацизмом, что является в немецком контексте формой перемены мест преступника и жертвы.

Иногда можно обнаружить даже критику Израиля со ссылкой на древний христианский антииудаизм, например, когда Шарона клеймят как «антихриста».

"Евреи убили Иисуса" - "Бог ненавидит Израиль"

Но главным путем проникновения служит сотрудничество с антисемитами. Многие комичным образом видят в «Хамас» просто борцов за освобождение, но игнорируют их открыто антисветскую, антифеминистскую, антидемократическую, авторитарную и однозначно антисемитскую (а не только антисионистскую) программу. Ни ракетные обстрелы гражданского населения «хамасовцами», ни их покушения не могут считаться чем-то совместимым с надеждой левых на освобождение людей от отношений угнетения. «Хамас» следует воспринимать всерьез как фактор конфликта, но его нельзя ошибочно считать партнером по союзу с левыми.

Вопрос: Каковы, по вашему мнению, основные реалии, которые влияют на восприимчивость германских левых к этому конфликту?

Ответ: Существует многостороннее переплетение ближневосточного конфликта с важными конфликтными линиями немецкой политической культуры. В ближневосточном конфликте внутри самих немецких левых концентрируются такие постановки проблем и культурные процессы, которые тлеют и в Германии в целом и должны быть разработаны. Как мы относимся к прошлому? Занимаемся мы его критическим разбором или нет? В случае с ближневосточным конфликтом, это означает: соглашаемся ли мы с тем, что возникновение Израиля также является одним из последствий национал-социализма, или же – как это годами делали левые – мы видим только конфликт между Израилем и палестинцами? Готовы ли мы учитывать этот другой уровень? Вследствие германской истории, существует весьма плотная взаимосвязь между Германией, Израилем и Палестиной и, тем самым, высокая вероятность столкнуться с этим конфликтом в Германии.  Далее, этот конфликт обильно присутствует в СМИ. Таковы общественные реалии, которые ведут к тому, что конфликт попадает в поле зрения левых. Итак: неразрешенные конфликты здесь соединяются с неразрешенными конфликтами там, и они взаимно вызывают друг друга.

Вопрос: Какую роль играют при этом так называемые «антидойч»?

Ответ: «Антидойч» сформировались как реакция на определенные процессы или ложное направление таковых в обществе в целом (эйфория объединения Германии, национализм 1989 – 1990 гг.) и среди левых (к примеру, левый национализм, левый антисемитизм и мировоззренческий антисионизм). Это была политико-стратегическая оппозиция против этих негативных моментов, но негативное содержание подверглось заьем крайней радикализации.

Так раннее поддерживавшиеся жертвы (например, евреи, которых защищали от антисемитизма или антисионизма) превратились в объекты для идентификации. В конце концов «антидойч» начали идеализировать все еврейское и израильское. Это абсурдная позиция, но она способствовала тому, что дебаты по Ближнему Востоку среди немецких левых в последние годы велись столь горячо, а также тому, что смогли сформироваться более комплексные подходы, выходящие за рамки односторонней солидарности.

Вопрос: В чем различаются механизмы идентификации и проекции во взглядах на ближневосточный конфликт у немецких и английских левых?

Ответ: Прежде всего, коренная разница вот в чем. В Федеративной республике среди левых идут большие споры между пропалестинским и произраильским течениями. Имеются традиционные левые, которые в очень сильной степени следуют уходящей в 19 век традиции антисионизма, а в восприятии конфликта солидаризируются с вроде бы более слабой стороной, то есть, с живущими в условиях оккупации палестинцами.  

С другой стороны, как уже говорилось, в качестве реакции на то, что со стороны солидарности с Палестиной часто доходило до сверхидентификации и антисемитских выпадов (например, в свое время нападение на израильских спортсменов рассматривалось как смелая революционная акция), сформировалась левая солидарность с Израилем, как уже было когда-то в 50-х и 60-х гг. Она сегодня в сильной степени связана с течением «антидойч». Обе эти позиции ожесточенно спорят и позаботились о том, что в Федеративной республике имеется, так сказать, свой маленький ближневосточный конфликт.  

Британские левые иные: для них определяющим был всемирный империализм Соединенного королевства. Поэтому они куда больше чувствительны к империализму и расизму, чем немецкие левые. С другой стороны, им недостает – как зачастую и рабочему движению – понимания в полной мере значения и опасности антисемитизма. Поэтому в Великобритании проявляют повышенную заботу о правах палестинцев и борьбе против оккупации. С другой стороны, при этом нимало не задумываются о том, какие права имеет израильское население, каковы его нужды. В такой ситуации куда скорее, чем в Федеративной республике, проявляют готовность поспешно сотрудничать со всеми, кто каким-то образом выступает против Израиля. Там есть куда больше, чем в Федеративной республике, сотрудничества с реакционными исламскими союзами, теологами и т.д., недооценки Ирана и боевиков в Ираке, а также гнилых компромиссов в пользу религиозных мусульман.  Там и антисемиты могут рассчитывать на обхаживание со стороны вполне традиционалистской части левых и антивоенного движения. Таким образом, там существует далеко идущее единство в вопросе солидарности с палестинской стороной и далеко идущее игнорирование нужд израильского населения. И антисионизм там является одной из составных частей левой идентичности.

Плакаты британских левых: "Мы все - Хамас" и "Мы все - Хезболла. Бойкотируйте Израиль".

Вопрос: Работают ли эти механизмы идентификации и проецирования в других странах?

Ответ: Что касается других стран, то здесь следует проводить различия, в зависимости от того, каковы местные общественные условия для восприятия конфликта. Они отличаются от страны к стране, но в большинстве стран преобладает пропалестинская позиция. Однако и в других странах существуют специфические факторы преодоления классического левого образа: они не рассматривают антисемитизм как всего лишь устаревший реликт сознания из времен Средневековья, но пытаются понять его как важное современное явление и оценивать участников ближневосточного конфликта не только по тому, борются ли те против оккупации, но и по тому, являются ли те антисемитами.  Так, например, во Франции и в США есть немало левых евреев, которые видят потенциальную угрозу для себя со стороны антисемитизма и, соответственно, иначе смотрят на Израиль.  

Вопрос: А как действуют левые группы в самом Израиле и Палестине?

Ответ: В Израиле понятие «левый» означает, в первую очередь, не обязательно даже выступать за социальные ориентиры, как это обычно для европейской традиции, но, прежде всего, за мирное соглашение с палестинцами.  Левые в Израиле выступают за восстановление границ 1967 года. В Палестине дело обстоит сложнее, потому что левые, некогда весьма сильные в политическом ландшафте, к настоящему времени сильно сократились и почти не заметны больше в рамках национального блока сопротивления против Израиля.   

Вопрос: Почему позиции левых среди палестинцев стали столь маргинальными?

Ответ: На мирных переговорах в 90-х гг., когда с палестинской стороны в основном царил оптимизм, светские силы были на пике. Когда же обещания мирного процесса не осуществились, когда стало ясно, что переговоры не идут дальше, что Израиль не уступает, что воздвигаются все новые заборы, строятся все новые дороги и поселения, и когда к тому же началась Интифада, палестинское общество впало в крайний национализм.

Это палестинское общество, которое в 80-х и 90-х гг. считалось самым светским и прогрессивным в арабском мире, в настоящее время настроено очень религиозно и националистически, и это служит выражением того, что надежды населения не осуществились. Позитивные шансы натолкнулись на столь сильные препятствия, что палестинское общество все больше сплачивается под религиозно-антиизраильским знаменем.

Вопрос: Разве за маргинализацию левых не несут прямую ответственность репрессии со стороны «Хамас»?

Ответ: Программа «Хамас» недвусмысленна. Это реакционная исламистская организация, конечная цель которой – создание теократического государства. Это абсолютно несовместимо не только с левыми, но и со светскими буржуазными позициями. «Хамас» все еще терпит то, что осталось от левых партий, поскольку они являлись частью «фронта отказа» в период мнимого мира, – но там, где «Хамас» обладает политической властью, она, безусловно, не позволит, чтобы левые общественные группы действительно осуществляли левые проекты. Даже ООП подвергается массированным преследованиям.  

Демонстрация исламистов и их сторонников: "Закрыть (тюрьму) в заливе Гуантанамо, снова открыть Освенцим"

Вопрос: Вы пишете, что немецкие левые начали учиться в том, что касается отношения к конфликту…

Ответ: В Федеративной республике различные модели солидарности твердо закрепились. Существуют течения, журналы, которые настроены или произраильски, или пропалестински и которые сталкиваются в своих мнениях. Это приводит к тому, что дебаты ведутся постоянно. И нельзя, как в Великобритании, выдать простой лозунг, который затем будет в большей или меньшей степени принят всеми, потому что и без того наблюдается единство. Здесь же, из-за многосторонних точек соприкосновения, дебаты всегда идут в связи с германской историей. И это в целом имеет тот эффект, что дебаты становятся более комплексными.    

Есть много моделей восприятия и истолкования конфликта. Тот, кто в Германии высказывается в отношении этого конфликта, уже должен просчитывать реакцию противной стороны и лучше прорабатывать аргументы. Конечно, на крайних полюсах имеются позиции, которые, к примеру, не в состоянии вообще различать между темой антисемитизма и ближневосточным конфликтом. Люди, признающие антисемитизм серьезной проблемой, как правило, настроены однозначно произраильски и игнорируют страдания палестинцев, а люди, выступающие за палестинцев, преуменьшают опасность антисемитизма.

Но это в настоящее время лишь феномен крайних позиций солидарности. Между ними существует широкий левый спектр людей, которые научились разводить  различные уровни. А подрастающие политические поколения будут социализироваться в этой, более комплексной политической ситуации и пытаться извлечь рациональное зерно из обеих позиций.

Лично я нахожу захватывающим то, что левые точки зрения на конфликт изменчивы, исторически и географически. Особые общественные ситуации открывают пространства для процессов формирования идеологии, которые иногда могут превратиться в процессы учебы, позволяющие сформироваться более комплексным, разносторонним, не столь одномерным взглядам на конфликт, и это доказывает развитие немецких левых за последние годы.

Левые должны осознать это воздействие ситуации, принять участие в их обдумывании. В качестве масштаба для них может служить лишь последовательный универсализм, который не считает ни одно из зол, обрушивающихся на людей, меньшим. Такой универсализм не может капитулировать ни перед страданиями палестинцев, ни перед их клерикал-фашистскими «освободителями» из «Хамас».

Вопрос: Таким образом, ситуация на Ближнем Востоке, с одной стороны, заостряет позиции тут, с другой, – позиции становятся более комплексными. Нет ли здесь некоторого противоречия?

Ответ: Нет. Это правда, что нынешний кризис (война в Газе) снова вызывает к жизни и усиливает старые крайности. С другой стороны, описанный мной процесс учебы основан как раз на существовании этих, отчасти до абсурда заостренных позиций. Их взаимная перебранка создает разочарование, но она же делает возможным очевидный процесс учебы среди тех, кто не становится только на одну сторону. По моим наблюдениям, таковых в долгосрочной перспективе становится все больше!  

http://www.heise.de/tp/artikel/29/29949/1.html