Нынешний кризис не в последнюю очередь связан с пониманием истории, исходящим из гипотезы о целенаправленном развитии человеческого общества. При критическом пересмотре этих воззрений человек раньше или позже натыкается на тезисы Беньямина. В этом сочинении Беньямин отвергает фаталистические представления об истории. При чтении тезисов Беньямина, а в еще большей мере - заметок и набросков к ним бросается в глаза (наряду со ссылками на иудейскую мифологию) близость к анархистскому взгляду на историю. Цель настоящей статьи состоит в том, чтобы подробнее исследовать эту взаимосвязь и актуальность исторической философии Беньямина в наши дни.

Введение

Вальтер Беньямин родился в 1896 г. в Берлине; он был сыном преуспевающих еврейских родителей. Он рос под влиянием культуры немецкого романтизма и еврейско-сионистского движения. Потрясения, выпавшие на долю его поколения с Первой мировой войной, а также чтение произведений французского синдикалиста Жоржа Сореля и немецкого анархиста Густава Ландауэра привели его в соприкосновение с либертарным (анархистским) мышлением, которое в это время как раз получило наибольшее распространение в Германии. Позднее он стал все больше попадать под влияние коммунистического движения, а во Франкфуртском университете Беньямин вошел в контакт с будущими представителями Критической теории (Франкфуртской школы , - прим. перевод.). Тезисы, опубликованные уже после его смерти в начале 40-х гг. находились в резком противоречии с обоими доминировавшими вариантами историографии - историзмом и позицией ортодксальных марксистских партий рабочего движения. Беньямин отверг характерное для историзма и преобладавшее до конца 19 века представление об универсальной истории как о простой совокупности фактов (без всякой связи с проблемами современности). Одновременно он выступил и против веры в прогресс, распространившейся с укреплением рабочего движения и основанной на сильно упрощенном историческом материализме марксова образца.

В противовес этому Беньямин выдвинул критически понятый исторический материализм, проникнутый элементами иудейской мифологии и анархистского мышления. Находясь под впечатлением от могущества национал-социализма и позорного краха рабочего движения, вплоть до предательства самого себя при заключении пакта Гитлера-Сталина в 1939 г. Беньямин сформулировал совершенно новое представление об истории, которое порывало с верой в прогресс и выдвигало мессианское видение активного вмешательства в ход истории.

Исходный пункт представления об истории у Беньямина

В эссе Беньямин, в связи с полным поражением международного рабочего движения с началом Второй мировой войны, попытался оживить некогда революционную силу исторического материализма. Исходным пунктом для него служило сравнение исторического материализма с шахматным автоматом в виде куклы, могущей победить любого противника, пока ею руководит спрятавшийся карлик-гроссмейстер. Кукла олицетворяет исторический материализм, ставший бессильным к моменту написания тезисов и потому нуждающийся в поддержке теологии в облике карлика. Благодаря - на первый взгляд, несоединимому соединению обоих этих элементов материалистическая теория может снова обрести инициативу (...).
     
Критика историзма

Беньямин рассматривает в своих историко-философских тезисах оба основных течения историографии. Историзм, исходящий из принципа историчности объекта познания и понятий, ограничивает роль исторической науки, сводя ее к простому перечислению исторических фактов. Он стремится с помощью вчувствования как можно точнее передать ход событий. В результате работа ученого-историка превращалась в нечто самостоятельное. Она, следуя историческому релятивизму, в конечном счете, всего лишь поставляла материал для учебников, но сознательно избегала любой привязки к современности. В то же самое время, историзм с одной стороны подчеркивал замкнутость исторических эпох и культур по отношению друг к другу, а с другой представлял сумму таких отдельных эпох и культур как универсальную историю человечества. Беньямин подверг критике такой подход, назвав его историографией победителей, поскольку историк этого направления всегда обращает внимания только на них. Этот подход предлагает рассматривает массу событий, заполняющих однородное и пустое время. Он служит для того, чтобы узаконить существующую реальность, то есть представить существование господства как нормальное состояние человеческого общества. Так со временем формируется триумфальный кортеж, за которым как добычу ведут культурные блага предшествующих эпох, не упоминая о страданиях тех, кто, в конечном счете, создавал эти блага.

В противовес данному подходу Беньямин выдвигает конструктивный принцип (тезис 17) исторической науки - обращение к традициям угнетенных. Они обнаруживают свою действенность в качестве субъекта истории в моменты опасности. В эти моменты время застывает в монаду, и дают наблюдателю слепок целой эпохи. Задача историка состоит не в том, чтобы проследить различные события в их последовательности, а в том, чтобы выделить из однородного поступательного хода истории определенные революционные моменты, и, таким образом, узнать значение той или иной эпохи для истории.

Благодаря этой практике, исторический материализм превосходит картину истории, свойственную историзму (тезис 5). Но хотя Беньямин здесь становится на сторону исторического материализма, в своей критике он не щадит и его. Сам термин исторический материализм он использует по-разному... Он хочет не просто устранить вульгарно-марксистские искажения и вернуться к первоначальному понятию исторического материализма, но обогатить его теологическими элементами, чтобы создать актуальную связь с современностью.

Исторический материализм у Маркса

Маркс характеризовал исторический материализм как историческую науку. Человеческая история рассматривается как процесс творения человека самим собой при прохождении через стадию отчуждения. В этом процессе решающую роль играет столкновение с природой, труд. Труд совершается в закономерной смене способов производства, определяемых развитием производительных сил. С совершенствованием средств и методов производства, развитием производительных сил, они вступают в противоречие с существующими производственными отношениями, которые препятствуют дальнейшему развитию. Это противоречие разрешается посредством революционного преобразования производственных отношений, и устанавливается новый способ производства. В каждом из этих способов производства существует основной класс, предназначенный быть носителем общественного прогресса. При капитализме это рабочий класс, которому Маркс отводил историческую миссию. (Само понятие исторической миссии указывает на то, что и мышление Маркса находилось под влиянием религиозных идей. Революционное окончание предыстории коммунизмом может рассматриваться как секуляризированная форма идеи спасения).

Капитализм является последним общественным строем, находящимся в плену антагонистического противоречия: с его заменой коммунизмом, осуществляемой посредством взятия власти пролетариатом, больше уже нет непреодолимых общественных противоречий, поскольку нет больше классов как их носителей. (Общество превращается в совокупность самоуправляемых ассоциаций, договаривающихся между собой о том, что, как, и для чего необходимо производить и сознательно планирующих свою жизнь). Тем самым устраняется и отчуждение человека и преодолевается стадия предыстории. Начинается собственно сознательная история человечества.

Развитие человечества, таким образом, фактически понимается как природный процесс, который хотя и осуществляется во взаимной борьбе различных классов людей, но по своей направленности (в долгосрочной перспективе) не поддается какому-либо влиянию. Задача рабочего класса при этом состоит в осознании своей роли могильщика капитализма и в завоевании посредством революции следующей ступени прогресса.

Той части рабочего движения, которая вдохновлялась Марксом, удалось в ходе исторического развития в первой половине ХХ века добиться гегемонии во многих странах. Уже перед Первой мировой войной во многих партиях смогли возобладать силы, делавшие ставку не на революцию, а на концепции медленного врастания в социализм. С Октябрьской революцией в России в мировом рабочем движении произошел раскол на коммунистическое и социал-демократическое крыло. Первое попыталось вернуться к революционным традициям Маркса. Но поскольку революции в западноевропейских странах все не было, произошло постепенное подчинение коммунистических партий КПСС, которая поддерживала революционные процессы лишь тогда, когда это соответствовало ее внешнеполитическим концепциям и осуществлялось под ее единоличным руководством.

Такова была ситуация, когда Беньямин сформулировал свою критику в адрес как социал-демократии, так и политиков (...), которые подкрепляют свое поражение предательством собственного дела (тезис 10), то есть в адрес коммунистического Третьего Интернационала .

Критика рабочих партий

Критика социал-демократии неотрывна от критики Коминтерна, поскольку критикуемые тенденции присутствовали в обоих доминирующих течениях рабочих партий, ссылавшихся на Маркса - хотя и в различной форме. Центральный момент критики рабочих партий Беньямином – абсолютно некритическое представление о прогрессе. С дальнейшим развитием науки и производительных сил, с расширением индустрии автоматически растет, так сказать, массовая база партии (пролетариат), что создает предпосылки для перехода к бесклассовому обществу.

Беньямин же отвергает подразумеваемую, таким образом, целенаправленность исторического развития на основе количественного прогресса, равно как и предполагаемую взаимосвязь технического развития и цивилизационного прогресса в направлении свободного общества. Ведь с этим связано проистекающее из протестантской трудовой морали обожествление труда рабочими партиями. Его оборотная сторона - одобрение беспрепятственной эксплуатации природы.

Следующий момент критики вульгарного марксизма Беньямином - фатализм, основанный, в конечном счете, на вере в закономерный ход истории, и на ложной уверенности в смене капитализма социализмом. Вожди рабочих партий все дальше отодвигали в будущее революционную ситуацию , которая должна наступить тогда, когда имеются все объективные и субъективные предпосылки для смены капитализма социализмом, - вплоть до никогда. Тем самым революционное уничтожение капитализма превращалось в бесконечную задачу - пустое и однородное время в прихожей, где с большим или меньшим спокойствием можно ожидать прихода революционной Ситуации. Рабочий класс сразу же отвыкает в этой школе от сопротивления и жертвенности. Масштабом для действий рабочего класса становятся уже не революционные традиции сопротивления, а идеальная картинка освобожденного потомка. Примерно в духе печально известной фразы: наши внуки будут жить лучше нас. Реальное настоящее приносится в жертву несуществующему будущему.

История философии Беньямина

На фундаменте этой критики Беньямин строит свою собственную концепцию исторического материализма, которая отличается как от марксовой, так и от вульгарно-марксистской. Ключом к пониманию его философии истории является иудейское мессианство.

Иудейское мессианство

Теологический момент, который Беньямин стремится интегрировать в исторический материализм, основывается на особом варианте иудейской традиции - так называемой лурианской мистике евреев, высланных из Испании в 1492 г. Лурианская мистика основана на идее цимцума - контракции бога , то есть ухода бога из мира, что создает свободное первичное пространство для действия человека. При этом свет бога разрушает сосуд собственного творения. В процессе правильного собирания рассеянных обломков (тиккун) должно было быть восстановлено изначальное состояние творения. Этот акт восстановления завершается приходом мессии и означает спасение божьего творения.

В иудейской религии, таким образом, проявляется ориентация в направлении прошлого, то есть восстановления изначального райского состояния. Об этом свидетельствует запрет для иудеев изучать будущее, а также самое страшное проклятие древних иудеев: пусть тебе не вспомнить!

В отличие от большинства других религий, в иудаизме приход мессии не является независимым от действий людей. Напротив, он является результатом их активного действия и, тем самым, фактически лишь подтверждением само-спасения человечества. Сам бог в иудейской религии - это вечный мятежник, тормошитель, напоминающий (Ландауэр), тот, кто дарит людям мессианскую силу (Беньямин), с помощью которой осуществляется приход спасителя. Этот приход представляет собой затем резкий обрыв прежнего хода человеческой истории: Не существует преемственности между нынешним и мессианским временем... Под спасением понималась революция в истории (Гершем Шолем). Поэтому иудейское представление о времени совершенно отличалось от преобладающего в современном мире - пустого, бесконечно-линейного. Оно основывалось на качественном понимании времени, неотрывном от переживаемого в нем содержания (М.Леви. Спасение и утопия. Иудейское мессианство и либертарная мысль. Берлин, 1997). Однако центральная формула иудейской веры - это активное участия человека в деле спасения мира (Мартин Бубер). Здесь пролегает важнейшая параллель с еще одним важным элементом представлений Беньямина об истории - либертарной (анархистской) мыслью.

 Анархистское представление об истории

Для анархизма характерны упор на свободу и самостоятельную индивидуальную ответственность людей, отрицание авторитетов и иерархии. Выдвигается цель - федерация равных, которые соединяются друг с другом в сообщества на основе свободных соглашений, не прибегая к государству. В анархистском представлении об истории подчеркивается особая роль активного действия угнетенных. Какая бы то ни было закономерность развития человечества по восходящей линии отрицается.

В отличие от природы, подчиняющейся железным закономерностям, общественное развитие - это результат активных и сознательных действий людей, основанных на представлениях о целесообразности тех или иных изменений, результат веры в оправданность изменений и свободного выбора. Исход конкретного развития в конкретной исторической ситуации в принципе открыт и зависит только от мотивов и действий людей (Р.Роккер). Поэтому для Густава Ландауэра, представителя еврейской анархистской мысли, оказавшего большое влияние на Беньямина, освобождение человечества не зависит от определенного уровня развития производительных сил или от определенного способа производства (как предпосылки коммунизма или социализма). Его предпосылки в принципе всегда существуют, проблема в том, чтобы их обнаружить. Соответственно, и развитие техники не имеет прогрессивной роли в том, что касается достижения цели (свободного общества): Никакой прогресс, никакая техника, никакая виртуозность не даст нам избавления от социальной несправедливости , иерарахий, господства и эксплуатации. Напротив, прогрессирующему господству над природой Ландауэр противопоставляет концепцию социализма как воссоединения с природой. В соответствии с этим и притязания марксова исторического материализма на научность критикуется как философское мировоззрение, однако использование научных методов для получения исторических знаний не отвергается. Значение исторической науки состоит в том, чтобы сделать прошлое настоящим в духе английского термина to realize, что означает одновременно и рассмотреть и осуществить (Ландауэр).

Точно также анархисты критикуют экономический детерминизм исторического материализма. Экономика играет определенную роль наряду с другими факторами – принципом власти в истории (Роккер), окружающей природной средой и социально-психологическими (социально-культурными) реалиями. Только для капиталистического общества Роккер признает особое значение экономического фактора.

Исторический материализм Беньямина

В подготовительных работах к историко-философским тезисам Беньямин отмечает три момента, которые следует положить в основу материалистического взгляда на историю: дисконтинуитет исторического времени; разрушительную сила рабочего класса; традиция угнетенных. Рассмотрим далее эти моменты в мышлении Беньямина.

Дисконтинуитет исторического времени

Как уже отмечалось в критике историзма, представление древних иудеев о времени значительно отличается от того, которое распространено в современных западных обществах. В отличие от представления о пустой бесконечности времени Беньямин вслед за лурианцами постулирует качественную временную бесконечность.

Время Беньямина - это структура, где каждая секунда представляет собой маленькие ворота, через которые может придти мессия. При таком видении прошлое никогда не завершено. Точно также настоящее - это не просто переход от прошлого к будущему, а хилиастическое теперешнее время, перерезающее естественно-исторический континуум. В этой (в сущности анархической) концепции времени всегда заложена возможность скачкообразного изменения хода истории.

Незавершенное прошлое всегда может прорваться в настоящее время, дать шанс на спасение. Такая концепция резко контрастирует с эволюционным представлением об историческом развитии от низших к более высокоразвитым общественным формациям, аналогичном тому, которое происходит в природе, - представлением, которое разделялось и марксизмом. Подобно тому, как в иудейской религиозной традиции приход мессии является внезапным, всегда возможным событием (аналогично анархистскому представлению о потенциально всегда возможной революции), восстанавливающим изначальное райское состояние, точно так же у Беньямина бесклассовое общество... - это не конечная цель истории, а ее так часто не удававшееся и наконец свершившееся ПРЕРЫВАНИЕ. Здесь можно обнаружить отзвук разделения истории на предысторию и собственно историю, который встречается и у Маркса, но уже не как на конечный пункт целенаправленного, закономерного развития.

В этом контексте следует рассматривать и критику Беньямином всеобщей истории как простой суммы историй отдельных культур. Он противопоставляет этому ландауэровский принцип наслаивания - взаимного проникновения народов и культур.

Все эпохи по причине их незавершенности со-существуют одновременно в культуре человечества и при определенных событиях снова возвращают к актуальности, требуют ее спасения. И только тогда, в состоянии спасения, станет возможно заключительное, универсальное рассмотрение истории человечества.

Традиция угнетенных и разрушительная сила пролетариата

Исходя из мысли, что прошлое никогда не было завершенно, следует примкнуть к традициям угнетенных и противопоставить их континууму угнетателей. Задача историка - с одной стороны, показать историю страданий, с другой, - вечного протеста. Задача исторического исследования - не только оживить в памяти современников традиции угнетенных, но и воссоздать их. Его цель должна состоять в том, чтобы пробудить таящуюся в памяти мессианскую силу, так чтобы в момент социальной вспышки несбывшиеся надежды могли осуществиться. Здесь видно отличие от марксистского представления, исходящего из спасения будущих поколений, тогда как Беньямин делает упор на продолжение и окончательное осуществление борьбы прошлых поколений. Его представление об истории в основе своей как бы обращено назад (но не в смысле реакционности). Этому соответствует его мотив социализма как поворота, заимствованный у Ландауэра. Социальная революция по Беньямину это СТОП-КРАН ИСТОРИИ, хватка за который должна положить конец длительному состоянию катастрофы.

Историческим субъектом, который должен продолжить традицию протеста, является пролетариат, как преемник всех угнетенных классов истории. Ему надлежит остановить историю и, тем самым, взорвать континуум (непрерывность) угнетения. В этом состоит функция политической утопии (пролетариата): высветить сектор достойный уничтожения. Здесь Беньямин, вполне в традиции Бакунина, придает силе разрушения - в смысле окончания длительной чрезвычайной ситуации, сноса возвышающихся руин затянувшейся катастрофы - значение силы созидательной.

Некоторые Выводы

"Исторический материализм" Беньямина вовсе не является таковым, поскольку он не носит ни исторического характера (в смысле представления о направленном из прошлого в будущее поступательном развития человеческой истории), ни исключительно материалистических черт... Причина, по которой Беньями продолжал держаться за термин исторический материализм, возможно, - его уступка работавшим с большой осторожностью в американской эмиграции представителям Франкфуртского института социальных исследований, с которыми он находился в тесной связи. На это указывает и очевидная разница по сравнению с формулировками в подготовительных работах к Тезисам о понятии история. В них мысли Беньямина сформулированы очень ясным языком, не зная которого вообще невозможно интерпретировать его тезисы.

Обращаясь к теологии, Беньямин вступает на издавно презираемую научными социалистами почву философского идеализма. Остается вопрос, допустим ли подобный шаг в практической историографии, или же он ведет к созданию новых мифов, которые еще больше отдаляют спасение...

Я думаю, что беньяминовская хватка за стоп-кран истории сегодня более важна, чем когда-либо. После Чернобыля должно стать ясно, что беспрепятственное и некритическое одобрение прогресса, развития производительных сил, угрожает самому существованию человечества. Одновременно по всему миру множатся признаки варварства. В этом смысле предостережения Беньямина относительно оборотной стороны прогресса в покорении природы - регресса в обществе (тезис 11) - в высшей степени актуальны. Необходимо - в духе Беньямина - вновь обратиться к утерянным традициям протеста.

Однако исторический материализм глубоко погребен под собственными развалинами. Действительно критической теории, такой, которая бы охватывала общество как целое - больше нет, по крайней мере, в общественном восприятии.

Поэтому в поисках путей к окончанию чрезвычайной ситуации не стоит сбрасывать со счетов помощь карлика, который сегодня мелок, противен и не смеет показаться на свет .

ЛУТЦ НОЙБЕР

(Lutz Neuber. Das Kontinuum der Geschichte aufsprengen. Walter Benjamin`s geschichtsphilosophische Thesen // Schwarzer Faden. 1999. Nr.69)

Перевод: Вадим Дамье