Нынешние протесты на Таксиме (в одном из районов Стамбула) начались 27 мая 2013 года в форме акции против джентрификации. Призыв к ней был выдвинут группами, которые занимаются городским развитием, экологией, проблемами ЛГБТ, а также анархистами. Конкретно речь шла о планах разрушения парка Гези, чьи деревья должны были быть срублены и уступить место новому торговому центру.

Но как эта первоначально небольшая акция могла превратиться в восстание масс? В Северной Африке восстания прошлого года также начинались с акций одиночек. Иногда маленький протест может стать последней каплей, которая переполняет чашу терпения и обнажает коллективные требования. Точно так же небольшое собрание на Таксиме смогло выявить недовольство тысяч людей, так что тематика полностью отошла от первоначальной и переросла в движение против правящей партии АКР («Партии справедливости и развития») и особенно против ее премьер-министра Тайипа Эрдогана и ее полиции.
В ходе первоначальной акции в парке Гези был проведен митинг и разбиты палатки в парке, который был уже окружен экскаваторами. 1 июня в 5 часов утра полиция штурмовала участок и подожгла палатки со спящими в них людьми (!) Она обрушилась с дубинками на проснувшихся и выскочивших из палаток людей и попыталась прогнать их с участка. Именно этот акт массированной и жестокой репрессии властей против гражданского населения вызвал расширение протеста.

Почему вдруг появились национальные флаги?

Некоторые из политиков BDP («Партии мира и демократии», представляющей интересы курдского населения в парламенте) услышали о репрессиях и пришли в парк, чтобы примкнуть к протестам. При этом разошлась, среди прочих, фотография, на которой один из политиков BDP пытался остановить экскаватор и помешать рубке деревьев.

Это, в свою очередь, побудило действовать кемалистскую СНР («Республиканскую народную партию», созданную в 1923 г. Мустафой Кемалем Ататюрком, когда он создал нацию «турок»). Она опасалась, что BDP может возглавить протест вокруг парка и, благодаря этому, увеличит свою популярность. Чтобы отметить присутствие своей партии, политики и члены СНР неожиданно появились в парке Гези с турецкими национальными флагами и изображениями Ататюрка. Так в протесте появился первый националистический привкус. Он попал на благодатную почву, поскольку при правительстве Эрдогана впервые в истории Турции кемализм лишился власти и влияния. Среди прочего, Эрдоган сломил всевластие военных, которые выступали как хранители кемализма и демонстрировали это в прошлом в виде ряда военных переворотов. Так в парке Гези внезапно повсюду можно было видеть национальные флаги и слышать лозунги вроде «Мы – солдаты Кемаля», «Отставка правительства!» или «Диктатор Тайип!»

Со временем к протестам примкнули и организации всевозможных иных направлений, в том числе марксисты. Чтобы понять, почему турецкий национальный флаг использовался не только кемалистскими кругами, нужно кое-что объяснить. Историческое воспитание в Турции несет на себе сильный отпечаток представления о том, что кемалистская армия была авангардом революции, покончила с европейской оккупацией, вела антиимпериалистическую войну, покончила с консерватизмом и исламизмом и внедрила принципы светского общества. Когда около 1968 года в стране появились различные марксистские движения, многие марксистские лидеры, из-за небольших размеров рабочего класса, призвали к союзу с кемализмом, ибо лишь таким путем можно придти к победе социализма. Некоторые марксистские организации начали тогда использовать турецкий флаг как символ независимости от капиталистических, империалистических государств (США, Европы). Таким образом национальная символика проникла и в левые круги и отнюдь не ограничивается кругом сторонников СНР. Этот исторический процесс и стал основой того, что в нынешних протестах национальный флаг использовался самыми различными людьми как символ протеста. Как анархисты, мы, разумеется, считаем это возмутительным, но не удивительным, учитывая историческую основу.

Тем не менее, на протяжении всех протестов ни одна партия или организация не выдвинулась на первый план, что весьма необычно для Турции. Круги СНР наложили на протесты национальный отпечаток, но на переднем плане было все же скорее общее недовольство режимом. Масса людей вышла на улицы, чтобы выразить свое недовольство или потребовать большей автономии и свободы – особенно молодые люди. У многих кемализм в действительности вовсе не был на переднем плане, и они просто были захвачены динамикой протестов. Множество национальных флагов создавало ложную видимость того, что будто бы существует общая идеология.

Развитие протестов и Таксимская коммуна

В ходе протестов к событиям примкнули также профсоюзы DISK и KESK и даже объявили всеобщую забастовку. Рабочая партия Курдистана и BDP, напротив, держались теперь на заднем плане, поскольку не хотели ставить под угрозу мирные переговоры с правительством. Но что действительно изумляет, так это то, что в протестах начала участвовать даже MHP («Партия националистического движения», или «Серые волки» – крайняя ультраправая партия). Повсюду теперь вспыхивали сражения с полицией, которые объединяли весь спектр слева направо.

После того, как стало очевидно, что протесты не кончаются, а взаимные атаки полиции и демонстрантов накаляются все больше, полиция через неделю сменила стратегию и отошла. На Таксиме была создана огромная «коммуна»: самоуправляющийся район с палатками, действиями, рабочими группами и ежевечерними пленумами. Деньги были отменены: еда и питье организовывались благодаря общим усилиям и раздавались бесплатно. Никакого центрального управления не было – только собрания по вечерам, где обсуждались события дня и планировались новые действия. В течение всего дня на траве сидели тысячи людей; многие из них оставались на ночь в своих палатках. Повсюду играла музыка, люди вместе пели, готовили еду и организовывали «народные кухни». На больших мониторах демонстрировались фильмы (и даже футбольные матчи), проводились концерты. Несмотря на запрет правительства, врачи организовали медпункты, чтобы оказывать помощь раненым. В сожженных или разбитых полицейских машинах были выставлены книги и созданы библиотеки.

Коммуна вызвала большой отклик. В других городах на улицах появились указатели направления с надписью «Таксимская коммуна». Всего за неделю ее посетило 2 миллиона человек: семьи с детьми, пенсионеры, актеры, футболисты и т.д. Благодаря этому, поддержка ее росла. Это развитие событие крайне пугало правительство, так что полиция получила новый приказ о нападении и 11 июня зачистила площадь.

Следует подчеркнуть, что подобных вещей в истории Турции еще не бывало, что делает события тем необычнее. Подобное коллективное образование было до сих пор совершено немыслимым. В левых кругах, которые до сих пор накладывали свою печать на протесты, всегда наблюдался глубокий раскол из-за идеологических и личных конфликтов. Такой же раскол наблюдался между национальными группами. И уж тем более глубокий раскол существовал между левыми и правыми.

В нынешних протестах барьеры были преодолены. К примеру, не наблюдалось конфликтов между анархистами и людьми, которые поднимали национальный флаг. В протестах участвовали также антикапиталистические мусульмане, которые по 5 раз в день совершали свои молитвы, и левые не вмешивались. С другой стороны, преодоление барьеров приняло такие масштабы, что левые находились бок о бок с фашистами. Есть фотографии, на которых видно, как, к примеру, левые и фашисты помогали друг другу встать с земли или поддерживали друг друга при нападении полиции. Стоит отметить, что эти два течения вплоть до сегодняшнего момента боролись друг с другом с оружием в руках. Всего несколько месяцев назад один из левых студентов университета был убит своими фашистскими соучениками. Что еще удивительнее: неожиданно все стали скандировать такие лозунги как «Вместе плечом к плечу против фашизма!». Но при этом термин «фашизм» употреблялся в отношении АКР; даже МНР теперь стала называть АКР «фашистами»! Такой ход событий не слишком нравился и самой МНР, и она через несколько дней призвала своих сторонников покинуть протесты (что и произошло). Как все могло приобрести такой оборот и что все это значит, никто на самом деле не знает. Мы, как анархисты, также в недоумении, но тенденция бороться с общим врагом даже вместе с фашистами вызывает у нас крайнюю озабоченность. Не говоря уже о том, что мы не считаем Эрдогана лучше или хуже других правителей. Его правительство должно быть ликвидировано, как и все остальные правительства. Система не станет справедливее, если к власти придет другая партия.

Возможно, населению надоели идеологические конфликты. Или оно сплачивается лишь потому, что всех объединяет общий враг. А может быть мы снова наблюдаем политическое движение поколения 90-х, которое до сих пор всегда считалось аполитичным, незаинтересованным и асоциальным, но в значительной мере определяло облик нынешних протестов. Быть может, нынешние события являются чем-то вроде запоздавшего движения «власти цветов» (хиппи, – перевод.). Ведь хотя в Турции в 1968 году много чего происходило, все движения ограничивались исключительно политическим уровнем. Были стремления изменить политическую систему, но не было движения в сфере культуры, экологии, прав женщин, свободной любви, пацифизма, коммун, музыки или искусства. В Таксимской коммуне, напротив, над территорией парили все эти элементы в своеобразной «атмосфере хиппи». Весьма вероятно, что нынешние протесты положат начало новой политической эре в Турции. В каком направлении она пойдет, однако же неясно. Она может пойти как в направлении самоуправления и автономных проектов, так и в направлении прихода к власти кемалистов.

Роль анархистов

Анархисты с самого начала активно участвовали в протестах и еще в конце мая вместе с другими группами призвали к самому первому занятию парка. С огромным притоком кемалистов и левых они были оттеснены на второй план, поскольку анархисты все еще составляют лишь небольшую часть левых в Турции. Внешне практически теперь преобладали практически лишь кемалистские требования (прежде всего, светского общества), даже обычно крупное марксистское движение пошло на спад.

Однако на баррикадах, в коммуне и на пленумах анархисты играли активную роль на протяжении всех протестов, хотя и не в организованной форме. Большинство из них не имели при себе анархистских флагов или других символов, что уменьшало их восприятие общественностью. Но на площади было множество информационных стендов, где были выложены анархистские книги, брошюры и листовки. И снова и снова на глаза то и дело попадалось «А» в круге.

К сожалению, само анархистское движение в Турции расколото, и в ходе нынешних протестов ему не удалось в достаточной степени договориться. К тому же, хотя было много отдельных людей, активно участвовавших в событиях, не было организованных действий заметного числа анархистов. Многие анархисты собирались в городском районе Джихангир (в 300 м. от Таксима), который и прежде был известен как центр деятельности анархистов. Здесь сооружались баррикады, и дни напролет шли сражения с полицией. Но все это без организации сети или совместных собраний, но скорее как соединение индивидуальных акций.

Единственной группой, которая выступала действительно организованно и была внешне распознаваема как анархистская, было DAF («Революционное анархистское действие»). Это платформистская группа, которая в значительной мере отделена от других анархистов. Многие анархисты критикуют DAF как авторитарную и иерархическую группу. Тем не менее, следует отдать ей должное в том, что она была единственной анархистской группой, которая демонстрировала свое присутствие в ходе протеста, и 300 ее членов в Стамбуле были постоянно активны, организовывали стенды и сражались на баррикадах.

Необходимо упомянуть также клуб футбольных болельщиков «Чарши» (болельщиков футбольного клуба «Бешикташ»), которые активно действовали в различных районах Стамбула. Они уже годами придерживаются анархистской линии и вывешивают соответствующие транспаранты во время матчей. Свое название «Чарши» они пишут через «А» в круге. Они также были заметны на протестах.

В столице страны Анкаре наблюдалось большее присутствие анархистов и объединение их в сети. Здесь проводились совместные акции, чаще всего с экологическими и ЛГБТ-активистами, а также с марксистами, причем сражения с полицией носили куда более ожесточенный и радикальный характер.

Нынешняя ситуация

После того, как полиция зачистила площадь Таксим, внимание привлекла к себе акция 17 июня, проведенная одним молодым человеком. Активист, получивший в СМИ прозвище «Дурам адам» («Стоящий человек»), на несколько часов застыл без движения на площади Таксим, не моргая и неотступно глядя в одном направлении. Его молчаливая акция вызвала такой фурор, что о ней вскоре сообщили все СМИ. Один-единственный раз он отреагировал на вопросы СМИ, сообщив Би-би-си, что он – анархист и совершает акт гражданского неповиновения. Его форма протеста быстро нашла подражателей, к ней присоединились сотни людей, которые приходили на площадь и застывали там. Через несколько дней инициатор (на самом деле, товарищ из движения) покинул площадь, считая, что больше он там уже не нужен.

Все это прибрело между тем достаточно парадоксальные масштабы. Появились даже противники «стоящего человека» (в основном, из лагеря АКР), которые протестуют против стоящих активистов и смотрят таким же застывшим взглядом. Через несколько дней к спектаклю присоединилась и полиция; она выставила в ряд стулья и сидя начала протестовать против «стоящего человека». Полицейские сидят и читают русскую литературу, что служит уже венцом всему происходящему. Площадь Таксим стала напоминать сцену из фильма-гротеска: массы людей, застывших, как соляные столбы и молча стоящих друг напротив друга...

В то же время, полиция снова и снова проводит обыски в домах активистов. Идут аресты, хотя цифры назвать трудно.

Опыт для анархистов

Хотя анархистские идеи, как таковые, не стоят на переднем плане, и протесты, к сожалению, несут на себе националистический отпечаток (в виде национальных знамен, портретов Ататюрка и кемалистских лозунгов, – перевод.), анархистские элементы во многом присутствовали в протестах в парке Гези. Так, никакая партия или организация не стояла на переднем плане протестов; не было и центрального руководства. Было чрезвычайно много индивидуальных форм действий (как, например, с тем же «стоящим человеком»), которые возникли по личному почину отдельных людей. В коммуне были отменены деньги и собственность; политические протесты перемежались культурными мероприятиями. Протесты были организованы антиавторитарно и неиерархически. Все это элементы, типичные для анархистской идеи и анархистского движения. К тому же это элементы, которых прежде никогда не было в Турции. Хотя националистическая и парламентская ориентация протестов мешает нам, все это, тем не менее, аспекты, которые следует учитывать. Они могут наложить отпечаток на пространство для новых процессов или даже новых идей. И в любом случае у целых возрастных групп снизился барьер, не дающий людям выходить на улицу за свое дело или даже вступать в бой с полицией.

Для анархистов протесты стали важным опытом. Они могут показать нам наши слабости или ошибки; они поставили множество вопросов. Например, о том, какой подход имеет больший смысл – инсуррекционалистский или организованный. Или вопрос о том, как анархист должен реагировать на национализм. Или о том, следует ли соединяться с нелибертариями или же лучше действовать независимо от них. А если соединяться с кем-то, то как соблюдать при этом свою собственную линию?

Федерация немецкоязычных анархистов

http://ainfos.ca/13/jul/ainfos00021.html