Египет охвачен кровопролитной борьбой за власть между армией и клерикалами-черносотенцами из движения "Братьев-мусульман", которые одновременно организуют погромы против коптского меньшинства. В этой ситуации схватки между буржуазными кликами особенно ценна интернационалистская классовая точска зрения. Поэтому мы перепечатываем анализ событий, данный левокоммунистическими авторами, несмотря на несогласие с их общими политическими позициями и с некоторыми мыслями, высказанными в данном тексте.

К сожалению, мы не можем разделить иллюзии относительно способности египетского трудящегося класса в нынешних условиях выступить в роли альтернативы, не считаем движение 2011 г. классовым бунтом или антикапиталистическим протестом, наподобие движению 15 мая в Испании или "Оккупай Уолл-стрит". Нет у нас и достоверной информации насчет каких-то ассамблей на Тахрире в 2011 году... Тем не менее, общая направленность текста, отвергающего участие трудящихся в борьбе за власть между буржуазными кликами, заслуживает нашей симпатии. Равно как и общий вывод: только борьба трудящихся за свои собственые интересы и свою свободу может остановить неминуемое сползание всего мира в кровавый и безнадежный хаос.

Повсюду в мире растут ощущения, что нынешнее общественное устройство не может больше продолжаться. После восстаний «арабской весны», движения «Возмущенных» в Испании и «Оккупай» в США в 2011 году, лето 2013 года ознаменовалось огромными выступлениями на улицах Турции и Бразилии.

Сотни тысяч, даже миллионы, которые вышли протестовать против всех бед: в Турции – против разрушения окружающей среды, безудержного «развития», авторитарного религиозного вмешательства в личную жизнь, коррупции политиков; в Бразилии – против повышения платы за проезд, утечки общественных средств в престижные спортивных мероприятиях в условиях рушащихся здравоохранения, образования, жилья и транспорта, и опять-таки против коррупции политиков. В обоих случаях первоначальные демонстрации были встречены жестокими репрессиями полиции, что только расширило и углубило бунт. И в обоих случаях бунт возглавил не «средний класс» (для средств массовой информации – это те, кто имеет работу), но новое поколение рабочего класса, люди, которые могут иметь образование, но имеют мало шансов найти устойчивую занятость; люди, которые могут жить в условиях «растущей» экономики, но для которых это развитие экономики означает, главным образом, рост социального неравенства и отвратительную роскошь крошечной элиты эксплуататоров.

В июне и июле снова настала очередь Египта: миллионы людей вышли на улицы, вернувшись на площадь Тахрир, которая была эпицентром восстания против режима Мубарака в 2011 году. Их также вели реальные материальные потребности в условиях экономики, которая уже не «росла», а стагнировала и даже падала. В мае, бывший министр финансов страны и один из ее ведущих экономистов предупредил в интервью газете «Гардиан», что «Египет страдает от самого серьезного экономического кризиса со времен Великой депрессии. С точки зрения губительных последствий для самых бедных египтян, нынешние экономические затруднения являются самыми тяжелыми с 1930-х годов». В статье говорится, что: «После падения Хосни Мубарака в 2011 году, Египет испытал резкое падение иностранных инвестиций и доходов от туризма, а затем 60%-ное сокращение валютных резервов, 3%-ное падение темпов роста и быструю девальвацию египетского фунта. Все это привело к разрастанию цен на продукты питания, головокружительному уровню безработицы и нехватке газа для топлива и приготовления пищи... В настоящее время 25,2% египтян находятся ниже черты бедности, а 23,7% лишь ненамногим превышают ее, согласно данным, представленным правительством Египта» (http://www.guardian.co.uk/world/2013/may/16/egypt-worst-economic-crisis-...)

«Умеренное» исламистское правительство во главе с Мурси и «Братьями-мусульманами» (при поддержке большинства «радикальных» исламистов) быстро зарекомендовало себя ничуть не менее коррумпированным и блатным, чем старый режим, а его попытки навязать свою удушающую исламскую «мораль» вызвали, как и в Турции, огромное недовольство среди городской молодежи.
Но в то время как движения в Турции и Бразилии, которые действительно были направлены против имеющейся власти, сформировали реальное чувство солидарности и единства всех тех, кто принимал участие в борьбе, ситуация в Египте сталкивается с гораздо более мрачными перспективами: раскола населения на приверженцев соперничающих между собой группировок господствующего класса и даже кровавого сползания в гражданскую войну.

Варварство, которое охватило Сирию, рельефно напоминает о том, что это может означать.

Демократическая ловушка

События 2011 года в Тунисе и Египте широко описывались как «революция». Но революция – это нечто большее, чем выход масс на улицы, пусть даже это ее необходимая отправная точка. Мы живем в эпоху, когда единственная реальная революция может быть только мировой, пролетарской и коммунистической: революция не для смены власти, но для демонтажа существующего государства; не для «справедливого» управления капитализмом, но для свержения всех капиталистических социальных отношений; не для славы нации, но за ликвидацию наций и создание глобального человеческого сообщества.

Социальные движения, которые мы наблюдаем сегодня, по-прежнему далеки от достижения самосознания и самоорганизации, необходимых для совершения такой революции. Они, конечно, являются шагами на этом пути, выражая глубокие усилия пролетариата найти себя, обрести свое прошлое и свое будущее. Но это неуверенные шаги, которые могут быть легко сорваны правящим класса, чьи идеи проникли очень глубоко и создают огромные препятствия в сознании самих эксплуатируемых. Одним из таких идеологических препятствий является, безусловно, религия, «опиум», внедряющий повиновение существующему порядку. Но еще более опасна идеология демократии.

В Египте в 2011 году массы на площади Тахрир требовали отставки Мубарака и падения режима. И Мубарак действительно был вынужден уйти – особенно после того, как по всей стране поднялась мощная волна рабочих забастовок, повысив угрозу социального бунта. Но капиталистический режим – это нечто большее, чем просто существующее правительство. На социальном уровне – это система отношений, основанных на наемном труде и производстве ради прибыли. На политическом уровне – это аппарат, полиция и армия. И это также фасад парламентской демократии, при которой массам предоставляется каждые несколько лет возможность выбрать, какие шайки воров будут обчищать их в течение следующих нескольких лет. В 2011 году армия – которая, как многие протестующие думали, была «заодно с народом» – вмешалась, чтобы свергнуть Мубарака и провести выборы. «Братья-мусульмане», получившие массовую опору в более отсталых сельских районах, но бывшие также была наиболее организованной политической партией в городских центрах, победила на выборах и с тех пор весьма прилежно трудилась над тем, чтобы доказать, что смена власти через выборы ничего не меняет. А между тем, реальная власть оставалась у тех, кому она всегда принадлежала в Египте и во многих подобных странах: у армии, единственной силы, действительно способной обеспечить капиталистический порядок на национальном уровне.

Когда массы вернулись обратно на площадь Тахрир в июне, они были исполнены негодования против правительства Мурси и ежедневной реальности своей жизни, сталкиваясь с экономическим кризисом, который является не просто «египетским», но глобальным и историческим. Но, хотя многие из них имели возможность испытать истинное лицо репрессивной армии еще в 2011 году, идея о том, что «народ и армия едины», была все еще очень широко распространена. И она обрела новую жизнь, когда армия стала предупреждать Мурси, что он должен прислушаться к требованиям протестующих и т.п. Когда Мурси был свергнут в результате сравнительно бескровного переворота, на площади Тахрир началось ликование. Означает ли это, что массы избавились от демократического мифа? Нет: армия утверждает, что она действует во имя «реальной демократии», которая была предана «Братьями-мусульманами», и сразу же пообещала помочь организовать новые выборы.

Таким образом, гарант государства – армия снова вмешивается, чтобы обеспечить порядок, чтобы предотвратить поворот недовольства масс против самого государства. Но на этот раз она делает это ценой глубокого раскола среди населения. Во имя ислама или во имя демократической легитимности правительства Мурси, рождается новое протестное движение, на этот раз – с требованием вернуть режим и с отказом работать с теми, кто свергнул его. Ответ армии был быстрым: беспощадная бойня протестующих перед штаб-квартиры Республиканской гвардии. Произошли также столкновения (некоторые из них – со смертельным исходом) между соперничающими группами демонстрантов.

Опасность гражданской войны и сила, которая может предотвратить ее

Войны в Ливии и Сирии начались с народных протестов против режимов. Но в обоих случаях слабость рабочего класса и сила племенного и конфессионального раскола быстро привели к тому, что первоначальные бунты растворились в вооруженных столкновениях между группировками буржуазии. И в обоих случаях эти локальные конфликты сразу приобрели международное империалистическое измерение: в Ливии Великобритания и Франция, при молчаливой поддержке США, вооружили и возглавили силы повстанцев; в Сирии, режим Асада выжил благодаря поддержке России, Китая, Ирана, Хизбаллы и других стервятников, в то время как оружие для оппозиционных сил течет из Саудовской Аравии, Катара и других стран, при более или менее открытой поддержке США и Великобритании. В обоих случаях разрастанию конфликта ускорила погружение в хаос и кошмар.

Та же угроза существует в Египте сегодня. Армия продемонстрировала свое нежелание ослабить свою реальную власть. «Братья-мусульмане» пока пообещали, что их реакция на переворот будет мирной, но помимо исламистской фракции Мурси, говорящей «со мной можно иметь дело», есть и более жесткие, которые уже имеют опыт терроризма. Ситуация носит черты зловещего сходства с тем, что произошло в Алжире после 1991 года, когда армия свергла «законно избранное» исламистское правительство, спровоцировав крайне кровавую гражданскую войну между армией и вооруженными исламистскими группами типа Фронта исламского спасения. Главной жертвой в этом инферно, как обычно, оказалось гражданское население: оценки числа погибших колеблются от 50 000 до 200 000.

Империалистическое измерение присутствует также и в Египте. США дали понять, что сожалеют по поводу военного переворота, но их связь с армией очень давняя и глубокая, и они отнюдь не питают сильной любви по отношению к исламизму, провозглашаемому Мурси или Эрдоганом в Турции. Распространение конфликта в Сирии на Ливан и Ирак также может способствовать дестабилизации в Египте.

Но рабочий класс в Египте является гораздо более мощной силой, чем в Ливии или Сирии. Он имеет давние традиции активной борьбы против государства и его придатков – официальных профсоюзов, по меньшей мере, начиная с 1970-х годов. В 2006 и 2007 распространились массовые забастовки, исходившие из высококонцентрированной текстильной отрасли, и этот опыт открытого неповиновения режиму затем влился в движении 2011 года, на которое рабочий класс наложил сильный отпечаток, что проявилось и в тенденции к самоорганизации на площади Тахрир и в ее окрестностях, и в волне забастовок, которые, в конечном итоге, убедили правящий класс сбросить Мубарака. Египетский рабочий класс отнюдь не застрахован от иллюзий демократии, которая пронизывает все общественное движение, но будет ли также легко различным кликам правящего класса убедить его отказаться от собственных интересов и затащить его в выгребную яму империалистической войны?

Потенциальная способность рабочего класса стать барьером на пути к варварству раскрывается не только в его истории автономных забастовок и ассамблей, но и в явных выражениях классового сознания, которые проявились в уличных демонстрациях: в плакатах, провозглашавших «Ни Мурси, ни военных» или «Революция – это не переворот» и в более непосредственных политических заявлениях, наподобие декларации «товарищей из Каира», опубликованной недавно на LIBCOM:

«Мы не хотим ни будущего, управляемого мелочным авторитаризмом и клановом капитализмом «Братьев», ни военного аппарата, который удерживает контроль над политической и экономической жизнью, ни возврата к старым структурам эпоху Мубарака. Хотя ряды протестующих, которые выйдут на улицы 30 июня не объединены вокруг этого вызова, это должен быть наш вызов, это должна быть наша позиция, потому что мы не примем возвращения к кровавому прошлому» (http://www.libcom.org/forums/news/we-can-smell-tear-gas-rio-taksim-tahri...)

Однако, подобно тому, как «арабская весна» обрела всю полноту своего значения с бунтом пролетарской молодежи в Испании, которая куда более четко бросила вызов буржуазному обществу, возможность египетского рабочего класса противостоять новой кровавой бане может быть реализована только через активную солидарность и массовые выступления пролетариев в старых центрах мирового капитализма.

Сто лет назад, в условиях Первой мировой войны, Роза Люксембург торжественно напомнила международному рабочему классу, что выбор, предложенный ему угасающим капиталистическим порядком, – это социализм или варварство. Целый века реального капиталистического варварства стал следствием неспособности рабочего класса довести до конца революции, которые он начал в ответ на империалистическую войну 1914 – 1918 гг. Сегодня ставки еще выше, потому что капитализм накопил средства, достаточные, чтобы уничтожить всю человеческую жизнь на планете. Коллапс общественной жизни и господство банд вооруженных убийц – таков путь варварства, и указанием на него служит то, что происходит сейчас в Сирии. Восстание эксплуатируемых и угнетенных, их массовая борьба в защиту человеческого достоинства и реального будущего – такого обещание бунтов в Турции и Бразилии. Египет стоит на пересечении этих двух диаметрально противоположных вариантов, и в этом смысле он является символом той дилеммы, которая стоит сегодня перед всем человечеством.

Источник: http://en.internationalism.org/worldrevolution/201307/8946/egypt-highlig...