О значении этой даты много написано в аргентинской историографии, где подчеркивается народное участие в ней, что породило исторический феномен, вызвавший волны резонанса в нашей истории. Она, безусловно, принадлежит к сфере рабочего движения, вызвав огромные изменения в его истории и традиции.
Что касается исторических событий, связанных с забастовкой, параличом всей жизни и народным выступлением 17 октября, ни малейших сомнений в их значимости нет. Напротив, мы попытаемся сосредоточиться здесь на анализе резонанса и последствий столь значимого протеста.

Наиболее далеко идущим изменением может быть признана консолидация новых соотношений между рабочим движением и государством. Соответствующая традиция играет ключевую роль в истории трудящихся Аргентинского региона: она означала их подчинение политической воле. Не все, разумеется, но, к сожалению, большая (даже преобладающая) часть организованного рабочего движения той эпохи отреклась от своего самоопределения, своей автономии в обмен на законные гарантии для своих организаций, чем достигла своего реформистского идеала официальной интеграции в капиталистическую систему. Отныне она полагалась на посредничество государства в решении конфликтов между капиталом и трудом. В конечном итоге, за большей социальной стабильностью она приняла классовое сотрудничество.

Эту историю, к которой мы привыкли до такой степени, что считаем ее почти естественным процессом, следует проанализировать во всей ее целостности, чтобы понять все ее пагубные последствия. Неоднократно говорили о том, что рабочее движение переживало трансформацию с 1940-х гг. в контексте индустриализации страны и, как результат, большого притока мигрантов в крупные городские центры, что привело к возникновению "нового рабочего движения", отличного от традиции анархистских и социалистических синдикалистов европейского происхождения. Этот взгляд, в соответствии с которым трудящиеся внутренних районов страны укрылись под покровительством Перона из-за отсутствия у них политического опыта и привычки к каудильизму, не объясняет, почему многие представители "старой профсоюзной гвардии" также последовали зову хитроумного директора Секретариата по вопросам труда.

Безусловно, начиная с той роли, которую он играл в качестве главы этого Секретариата, фигура Перона приобретает общественную значимость. Его персона оказалась в центре оживленных дискуссий до такой степени, что это стало беспокоить его товарищей по оружию, и они, отзываясь на критику, звучавшую из предпринимательских кругов, решили снять его с поста и поместить под арест. В связи с волнениями, вызванными этим актом, Всеобщая конфедерация труда (ВКТ) направила комиссию для ведения диалога с властями государства. Она встретилась с "президентом" Фаррелем и генералом Авалосом. В ответ на просьбы профсоюзников дать им разъяснение, военные заявили им, что тем не следует беспокоиться, что все постепенно разрешится, что Перон помещен под охрану ради его же собственной безопасности, а все обещания, данные профсоюзам, будут выполнены военным правительством.

Эти аргументы были вынесены на обсуждение профцентра, из рядов которого был сделан призыв к всеобщей забастовке в различных отраслях, но для полномасштабного осуществления он должен был быть ратифицирован его Центральным конфедеральным комитетом. Забастовка была назначена на 18 октября. Но поскольку события накалялись, и теперь имелась официальная поддержка ВКТ, уже с утра 17 октября работы прекратились, и люди начали собираться на демонстрации в центре столицы.

Среди пунктов, официально провозглашенных ВКТ относительно мотивов всеобщей стачки, на первом месте прямо значился вопрос об освобождении Перона. В пятом пункте провозглашалось требование об освобождении всех политических заключенных, без указания на их имена, отражая тем самым сомнения, которые все еще имелись у многих профсоюзов в отношении проведения забастовки за освобождение военного. Это не значит, что профсоюзники не проделали большой работы по организации выступления 17 октября – акта, признанного "Днем перонистской лояльности". Именно народные выступления, в конце концов, добились освобождения Перона и тем самым положили начало перонистскому движению.

То, что различные части профсоюзного движения оказались привлечены песнями сирен из уст секретаря по вопросам труда, объясняется отчасти их реформистской идеологией, которая побуждала их приспосабливаться к политическим обстоятельствам, чтобы всегда держаться на ногах. Но есть и другое объяснение: обещания, которые давал Перон, совпадали с историческими требованиями этих профсоюзов: развитие систем социального страхования, увеличение продолжительности отпусков, государственное финансирование социальной работы профсоюзов и расширение трудового законодательства. Иными словами, они добивались именно большего вмешательства государства в конфликт между трудом и капиталом, отрицая или утаивая историческую роль государства.
Такое вмешательство благоприятно воспринималось многими рабочими лидерами, которые полагали, что если они станут защищать свои права в подзаконных рамках, очерченных государством (даже не демократического), то их функционирование в качестве организации, представляющей трудящихся, будет гарантировано.

Со своей стороны, заинтересованность Перона в обращении к рабочей среде объяснялась не столько широтой его взглядов, сколько невозможностью ранее привлечь на защиту военного правительства другие слои. Так, ему не удалось завоевать средние классы, которые уже были привлечены радикалами и социалистами и критиковали его за профашистские черты.

Антагонизм, который сторонники режима изображали позднее как конфликт между сторонниками народного правительства, защищающего благополучие всего населения, и олигархией, державшей в руках все нити правления страной с момента ее образования ради выгоды немногих, привел к тому, что трудящиеся были выстроены в шеренгу на защиту "национальных интересов". Их заставили поверить, что это интересы всего населения, тогда как на самом деле речь шла об интересах самого государства и его сохранения.
Это противостояние скрывало множество вовлеченных действующих сил, которые не были представлены ни одной из группировок или были произвольно включены в одну из фракций для того, чтобы оправдать оппозицию. Части пролетариата, имевшие революционные цели, подвергались критике как отражающие иностранные интересы (в этом смысле, неоценимую помощь подобным обвинениям оказала позорная политика коммунистов, верных России), что нанесло тяжелый удар идеалам интернационального освобождения.

Как уже говорилось, большая часть рабочего движения подчинилась перонистскому правительству, хотя и не всё движение. И это несмотря на то, что это правительство продолжило выполнять дисциплинарные функции, типичные для военного режима, такие как преследование оппозиционеров, цензура мнений и изданий, запрет организаций или создание новых, параллельных существующим.
Генерал очень быстро обнаружил свое истинное реакционное лицо. Многие считают, что демократическое правление Перона было всего лишь политическим продолжением созданного им же военного режима, но под поручительство избирательных урн.

Сегодня мы на своей шкуре ощущаем последствия того пакта, который заключили профсоюзные реформисты середины 1940-х гг. с популистом-военным. Требования, которых они добились и которые затем были распространены на всех трудящихся силою закона, – это ничто, если принять во внимание то, что в потенциале было утрачено. Был заключен пакт о мире с врагом и создан «нейтральный» посредник, от которого добиваются благосклонности.

Наша история борьбы по-прежнему присутствует в каждом трудящемся, который не дает себя увлечь эмоциональными речами политиков – ни их обещаниями, ни отводимой ему ролью статиста суверенитета. Их интересы, как господствующего класса, противоположны нашим – людей, которые поддерживают их роскошь ценою наших усилий и жертв.

Лояльность – это синоним повиновения и господства. Разум диктует нам, что для того, чтобы быть свободными личностями, нельзя подчиняться никакой власти, никакому авторитету. Если трудящиеся осознают эту реальность, уступки со стороны государства уже больше не смогут погасить их гнев. Вот почему мы продолжаем провозглашать: в противовес социальному миру – Социальная Революция!

(Перевод КРАС-М.А.Т.)

Organizacion Obrera. Organo de la Federacion Obrera Regional Argentina (FOR A-AIT). 2013. No.48. Septiembre – Octubre. P.10-11.