Все большее число людей не может позволить себе платить все более высокую квартплату или уже сыты по горло изоляцией в дорогих квартирах, в домах, где никто никого не знает и предпочитает одиночество в лифтах. Каково это – жить иначе? То, что можно жить солидарно, самоорганизовано и коллективно, показывают, в частности, политические коммуны, организованные в сеть "Коммуя" (1).

Беттина Крузе (1975 г.р.) живет в коммуне Хоф-Росзее (2) у Эккернфёрде. Она часто пишет статьи для "Грасвурцельреволюцьон" и является одним из издателей недавно вышедшей "Книги Коммуны", в которой рассказывается о коммунитарной жизни, целях, позиции, надеждах, но также и о проблемах и конфликтах в коммунитарной среде: "Желание создать пространства, свободные от господства, которые одновременно дают возможность для индивидуальной самореализации, высвобождают коллективные силы и открывают дорогу к реальным альтернативам, не имеют границ во времени и актуальны. И они необходимы, как никогда раньше" (3).
26 сентября Янина Ротт, проходящая практику в "Грасвурцельреволюцьон", и редактор газеты Бернд Дрюкке взяли по телефону интервью из студии форума СМИ Мюнстера у коммунарки из Баркельсбю (Шлезвиг-Гольштейн) Беттины Крузе. 10 октября 2014 г. интервью передавалось в рамках передачи "Грасвурцельреволюцьон" на Гражданском радио Антенне-Мюнстер. Теперь оно публикуется в переработанной печатной редакции.

Янина Ротт: Как ты стала жить в коммуне? Был ли какой-то решающий момент, когда ты сказала: "Я буду жить именно так"?

Беттина: Решающего момента не было. Я выросла в классической малой семье и не слишком задумывалась над этим. Но переехав в Киль в середине 90-х годов, я стала активно участвовать в группе "Грасвурцель". Мы рассматривали это, с одной стороны, как группу ненасильственных действий, а, с другой стороны, занимались темой анархии в повседневной жизни. Несколько человек из группы "Грасвурцель" в Киле участвовали тогда в группе по созданию коммуны. Мы тогда говорили и о том, насколько возможно попытаться осуществить анархистские утопии в повседневной жизни. Мне казалось очевидным, что политика должна делаться не только на демонстрациях или акциях, но и в повседневной жизни, дома. Потом я шла несколькими обходными дорогами, ездила по загранице. В итоге оказалась в коммуне.

Бернд Дрюкке: Некоторые люди, возможно, не знают, что такое коммуна. Можешь немного рассказать об истории коммун?

Беттина: И да, и нет. Я сперва не слишком занималась историей коммун. Но когда я заметила, что люди часто отождествляют с этим "Коммуну 1" и "Коммуну Отто Мюль", то занялась этим. Как раз эти две группы не имеют ничего общего с идеями, с которыми себя отождествляла я, потому что там вообще речь не шла о свободе от господства. Речь шла больше о том, чтобы преступить границы, и поэтому я обнаружила, что мне хочется быть подальше от таких вещей, которые происходят под вывеской "коммуны".

В старой "Книге коммуны" я нашла кое-что о "Коммуне 3". В ней речь шла также во многом о том, как относиться к повседневной жизни, о жизни с детьми. Это было принесено женщинами. Я нашла это интересным. Когда я сама начала заниматься коммуной, то больше ориентироваться на группы, которые активно работали в середине 90-х гг. Для меня это, в первую очередь, коммуна Нидеркауфунген (4). поскольку люди там хорошо организованы, имеют богатую практику и разветвленные структуры. Я нахожу, что структуры – это здорово. Меня вдохновило и то, что я испытала в Вендланде во время акций против "Кастора" (5), эта большая повседневная солидарность. Захватывающим нахожу и то, что за последние 10 лет было создано множество небольших коммун. Многие существуют и куда дольше. Они поддерживают друг с другом свободный обмен, без всяких расчетов. То, что я так живу и могу обмениваться с другими людьми, – это захватывает больше всего.

Янина: Интересно, как же так получилось, что ты решила жить в коммуне? Когда и как возникла ваша коммуна? Как вы попали на этот участок земли?

Беттина: Тогда при этом я еще по-настоящему не присутствовала. Но поскольку я состояла в одной группе с несколькими людьми из группы по созданию коммуны, я могла наблюдать с близкого расстояния. Было много встреч, посвященных ее созданию, на которых появлялось от 10 до 30 человек. В конце концов 8 договорились и сказали: теперь мы что-нибудь купим, потому как, не имея места, мы начнем плохо. Потом они дали объявления, например, в крестьянской газете. и так нашли место. Это был бывший крестьянский двор, который продавался. Стоял 2001 год, и поскольку я находилась в этом окружении, то через полгода присоединилась к проекту – сначала как гость, а не как коммунарка. Тогда я жила в строительном вагончике.

Янина: Сколько вас сейчас? Вы сами что-то производите? И если да, то что?

Беттина (со смехом): Некоторые из начавших обнаружили, что коммуна все же не для них, и некоторые из конфликтов нам не удалось разрешить. С тех пор многое изменилось. В настоящий момент нас 5 взрослых и 2 детей. Но мы ведем переговоры еще с несколькими, чтобы нас опять стало больше. Мне бы хотелось иметь тут человек 10 взрослых, это стабильный размер группы, и он делает совместную жизнь легче. Мы ничего не производим (смеется), кроме того, что растет в саду само: яблоки, груши... Большинство из нас работают вовне, по найму, но неполный день – иначе у нас уже не оставалось бы времени для нас самих.

Янина: Как выглядит повседневная жизнь на вашем дворе?

Беттина: Мы встречаемся раз в неделю на общем собрании, а также пытаемся полдня в неделю вместе что-то делать на дворе – что-то, что не было бы просто уборкой или чем-то таким, но это может быть и что-то хорошее. Возможно, даже интересное. Одному из детей 6 лет, и мы немножко поделились, также и в уходе за детьми, так чтобы это делали не только родители; я нахожу, что это здорово. У нас тут есть и квартиры для экологических каникул; это основная сфера моей работы. В таком коммунитарном проекте всегда надо управлять множеством вещей.

Бернд: Ты упомянула коммуну Нидеркауфунген. Она привлекла внимание также своим способом хозяйства. Более 80 человек с 1986 г. делят друг с другом собственность и совместный доход по потребностям каждого, следят за тем, чтобы труд, продукты и услуги были социально и экологически приемлемыми. Так же обстоят дела в коммунах Луттер, Ольгасхоф и других. Можешь объяснить нам, как это делается у вас?

Беттина: Да, все так, я уже 10 лет живу при общей экономике в быту. Это означает, что все деньги, которые мы зарабатываем, мы используем совместно. Определенная часть у нас используется для того, чтобы покрывать текущие расходы по проекту. Мы рассчитали своего рода "плату за тепло" и откладываем еще сверх того, на случай, если придется внезапно что-то сделать. Например, если испортится отопление. Остальные деньги мы употребляем так, как нам это нужно; один раз в неделю каждый из нас производит крупную закупку продуктов питания и т.д. Мы берем из нее то, что нам нужно. А для того, чтобы иметь представление о том, сколько денег есть в наличии и каковы пожелания и потребности каждого, мы проводим раз в год финансовый день, на котором считаем, планируем и меняемся. Это хорошо получается и дает каждому приятное ощущение, что ты не подвергаешься в одиночку капиталистическому давлению.

Конечно, люди вполне спорить о деньгах и цифрах, но, я думаю, часто при этом речь идет совсем о других конфликтах, которые, быть может, бывает не так легко и просто выразить.

Бернд: Как обстоит в вашей коммуне дело с индивидуальным страхованием по старости? И что происходит, если кто-нибудь выходит из коммуны?

Беттина: Что происходит. если кто-то выходит, мы, как и большинство других коммун, зафиксировали в договоре. Ты, естественно, забираешь свои личные вещи и деньги, которые необходимы тебе, чтобы хорошо начать новую жизнь. Насчет обеспечения по старости, насколько мне известно, пока что не найдено общего решения. У государственных служащих есть и свои права, но они различны.

Есть идеи создать что-то общее, но это трудно, дорого, а потом заключать договор о частном пенсионном страховании, когда в итоге окажется, что деньги как-то странно вложены и не идут в коммуну, чтобы, скажем, уменьшить долги при покупке, – это полная ерунда. Таким образом, это нерешенный пункт. Если на сей счет есть какие-то идеи, я была бы ими весьма заинтересована.

Бернд: Ты активно участвуешь в сети "Коммуя". На Интернет-странице kommuja.de говорится: "Коммуя – это сеть политических коммун. Мы хотим равноправной совместной жизни; структуры власти мы отрицаем. Мы хотим изменить общественные отношения и освободиться от господствующего мышления расчета и обладания". Звучит здорово. Можешь подробнее рассказать о сети "Коммуя"? Что она делает? Сколько коммун и людей объединены в сеть?

Беттина: В настоящее время в сеть входят 35 коммун. Сколько это точно людей? Понятия не имею. В самой большой коммуне 80 человек, в самой маленькой – 3. Мы встречаемся раз в год на внутрисетевую встречу, где обмениваемся и дискутируем. Приходят каждый раз человек 30- 60.

Делаем мы и кое-что вовне. Как сеть, мы организуем каждые 2 года большое мероприятие "Начали!". Это называется так, потому что надо начинать создавать коммуны. Теперь есть и региональные мероприятия "Начали!", они меньше.

В этом году было мероприятие в Австрии, а в сентябре у нас проходило мероприятие "Начали – Север". Эта встреча, которую, вероятно, можно назвать и фестивалем, должна создать пространство, где можно интенсивно заняться темой коммуны, то есть, совместной и солидарной жизни. Там проходят различные семинары по вопросам, которые мы считаем важными для коммун.

Особенно здорово, по-моему, то, что там собираются люди из разных коммун сети, которые рассказывают, как они делают это в своих группах. С ними можно обменяться. Каждые пару лет мы проводим и информационный тур по коммунам. На небольшом автобусе мы разъезжаем по землям и местностям, где нам это кажется уместным, проводим информационные мероприятия, на которых охотно разговариваем с людьми и смотрим, какие солидарные структуры есть в других местах. С некоторых пор мы пытаемся также участвовать в политических акциях, как сеть. Где я была сама, у нас была как-то тематическая группа "Коммуя" на вендландских акциях против "Касторов". Или – там меня не было – на BUKO (6) уже как-то организовывались кафе и книжный столик "Коммуя".

В этой области мы бы охотно делали и больше, но это не всегда получается. Когда мы что-то делаем, об этом можно найти на нашей странице в Интернете.

Важно для нас также поддерживать группы по созданию коммун.

Бернд: Это здорово! Вблизи Мюнстера, в Лаэре, долгие годы существовала коммуна Лаэрифари, теперь распущенная. Кроме того, в Мюнстере есть и альтернативные жилые проекты: город вагончиков, сравнительно большой. Есть еще Нибердинг, в доме №31 на Гревенер-штрассе, который был занят еще в 1972 г. и до сих пор является альтернативным жилым проектом, и самоуправляющиеся дома на Бройле и Тибусштрассе, где живем мы вместе с 60 другими людьми. Недавно создано "Графство 31", как часть синдиката арендованных домов, то есть, объединения альтернативных жилых проектов в масштабах всей страны. Есть ли у вас в движении "Коммуя" контакты с аналогичными альтернативными жилыми проектами, наподобие тех, которые я сейчас перечислил?

Беттина: В качестве сети "Коммуя" – нет. Это происходит через связи, через людей, знакомых, может быть, по политической работе, и живущих теперь там. Мы знаем людей из Киля; там есть два кооперативных жилых проекта, и там мы знаем людей повсюду. Нас, участвующих в обмене, иногда больше, иногда меньше. С синдикатом арендованных домов иногда бывает пересечение, тогда мы что-нибудь вместе делаем. Но тут у меня не так много контактов, хотя мы как раз теперь обнаружили, что непременно должны сделать что-то вместе. Конкретно, должен быть новый закон об имущественных вкладах, и здесь важно для всех жилых проектов быть начеку, потому что если все пройдет так, то вскоре будет невероятно сложно получать прямые кредиты. Все это должно быть поставлено под наблюдение. Имело бы смысл теперь поглядывать на Интернет-страницу www.syndikat.org/de и позаботиться о том, чтобы мы и дальше имели возможность финансировать наши проекты независимо от банков.

Янина: Когда говоришь с другими людьми о том, как хорошо было бы жить в коммуне, многие возражают, что там пришлось бы очень много работать и иметь мало свободного времени. Ты уже сказала. что вы сами не так уж много производите. Как это выглядит в реальности? Действительно ли остается мало времени или, тем не менее, можно еще и активно участвовать в политической работе?

Беттина: Безделье и жизнь в коммуне – это постоянные темы, и они важны. Вопрос в том, с чем сравнивать. Если я стану это сравнивать с тем временем, когда я сама училась, то тогда у меня было больше времени для политики. Но когда я вижу, как другие люди сейчас живут в малых семьях или включены в трудовую жизнь, то думаю о том, что у меня больше свободных пространств. Да, так прямо ответить невозможно. Как раз тогда, когда новая группа стартует, требуется и много времени для групповых процессов, организации жилого пространства; чаще всего, мы не можем позволить себе дома, которые являются большими и хорошо обустроенными. Приходится изыскивать деньги на повседневную жизнь. Но это приходится делать и если не живешь в коммуне.

Бернд: В январе 2014 г. в "Грасвурцельреволюцион" (№385) была опубликована твоя статья о коммуне и свободе. Ты, в частности, писала: "Свобода – это важная часть анархистской утопии". Ты можешь это конкретизировать? Ведь многие люди все еще, к сожалению, думают, что анархия означает хаос и террор. В качестве реакции на последнюю радиопередачу "Грасвурцельреволюцион" мы получили письма слушателей, которые повторяли именно этот взгляд, возникший под влиянием СМИ. А что означает анархия для тебя?

Беттина: Да, что такое сейчас живая анархия, я сказать не могу, ведь этого на самом деле не знаешь, и это будет очень по-разному. Само слово означает свободу от господства, и это для меня самое важное в этой идее, то есть, чтобы никто не имел надо мной власти и чтобы решения, касающиеся меня, принимались по свободной воле и вместе. Слова "по свободной воле", в свою очередь, указывают на свободу и волю. Я не думаю, что речь идет о том, чтобы преследовать эгоистические цели, скорее о том, чтобы желать ответственно регулировать вещи друг с другом. Как раз в упомянутой тобой статье я и спрашивала себя, что же означает свобода в связи с коммуной? Кто-то уже добился, чего хотел; может быть, не хватает времени; возможно, больше нельзя принимать решения свободно... Свободно от господства – это еще ничего не говорит о том, как люди это делают. Понятие свободы у нас, в Западном мире, часто связано с автономией, то есть, употребляется в смысле независимости. Но я думаю, что это неправильное представление о свободе. Я во многом согласна с Антье Шрупп, которая тоже нередко пишет для "Грасвурцельреволюцион". Она тоже сказала: это, собственно говоря, не является верным истолкованием свободы, потому что люди не независимы друг от друга. Люди всегда зависят от других, свобода существует лишь в отношениях, то есть, когда люди вступают в отношения друг с другом. Я нахожу, что коммуна – по крайней мере, для меня – уже служит хорошим полем для упражнения в этом. Я же знаю, что завишу от других, и для меня это лучше, чем если бы я зависела от работодателя или ведомства.

Бернд: Ты участвовала в группе "Грасвурцель" в Киле. Считаешь ли ты себя анархисткой? Как ты к этому пришла? Можешь что-нибудь рассказать об этом?
Беттина: О, да, я считаю себя анархистской и нахожу идиотскими стереотипы (смеется). Скажу лучше так: я нахожу многие анархистские идеи вдохновляющими, равно как и идеи из феминистской и квир-феминистской сферы (7). В самом начале я попала в группу "Грасвурцель" скорее через феминизм и долго возмущалась тем, что это смешанная группа и что антиатомная проблематика занимает больше места чем дискуссии о гендерных ролях и иерархиях. В принципе, могу сказать, что меня интересуют обсуждение альтернатив нынешнему капиталистическому обществу и контакты с людьми, которые опробуют другие вещи или ставят под вопрос гендерные иерархии.

Янина: Можешь что-нибудь сказать о новой "Книге коммуны"?

Беттина: Да. охотно. Она возникла из сети "Коммуя". Процесс продолжался 4 года, и в это время группа неоднократно встречалась, обсуждала различные темы, писала тексты. В этом интенсивном процессе я сама участвовала лишь с краю.

Я написала текст вместе с Улли из коммуны Нидеркауфунген, и в нем речь идет о теме "работы", точнее, о том, что мы больше не хотим употреблять термин "работа". Книга велика по объему, и я считаю, что это здорово. В ней много текстов, которые интересны для людей, желающих заниматься темой коммун, но также и для людей, которые уже имеют групповой и общинный опыт. Это не только теоретические тексты; там есть запись интервью и оценка результатов опроса. По содержанию, есть 8 тем: сплоченность; отношения между полами; политика; экономика; труд и старение; немного об истории коммуны и глава о практике: начало, поиск, создание, результаты. Это удачная смесь.

Бернд: Я тоже так считаю. Старая "Книга коммуны" была опубликована издательством "Веркштатт" 20 лет назад (8). Я читал ее тогда; замечательная книга. Из новой "Книги коммуны" мы поместили препринт в №392 "Грасвурцельреволюцион". Ты только что говорила о том, что в статье для этой новой книги, написанной тобой вместе с Улли, речь идет о теме работы. Расскажешь нам об этом поподробнее?

Беттина: Я нахожу это понятие "работы" глупым; нам следует говорить о деятельности и, прежде всего, о том, что все являющееся работой, должно быть неким образом тяжелым и утомительным. Я считаю, что мы не должны так расчленять нашу жизнь.

Я активно занялась темой работы для того, чтобы путем общей жизни в коммуне, по возможности, вообще поставить под вопрос и это понятие работы вообще. Мы подумали о том, что таким образом делаются различные вещи, работа воспроизводству, наемный труд, – так вот, мы не хотим, чтобы все это по-разному оценивалось или чтобы исходили из того, сколько денег можно потратить.
В процессе этого становилось все более странным продолжать вести речь о работе, потому что внезапно обнаруживалось, что все так или иначе оказывалось работой: работа по поддержанию контактов. уход за детьми, готовка еды... Поэтому в процессе написания этой "Книги коммуны" возникла мысль о том, что, возможно, действовать или совершать деятельность, идущую на пользу группе и себе самому, – это снова изменяет перспективу, и человек приобретает совершенно иное ощущение своего повседневного существования.

Я не знаю: у вас это тоже так? Ваша жизнь разделена на работу и не-работу?

Бернд: Так, как живу я, – не типично. Я нахожусь в привилегированном положении, потому что работаю на "Грасвурцельреволюцион" и живу в альтернативном жилом проекте. Работа у меня неустойчивая, но на 90% доставляет удовольствие, потому что я считаю ее осмысленной и неотчужденной. Это творческий, коллективный процесс, который осуществляется на основе "демократии снизу" вместе с авторами и соиздателями. В конце месяца мы держим в руках результат. Так что это счастливая случайность.
Янина: У меня дело обстоит так, что я разделяю между учебой и частной жизнью. В данный момент учеба – это моя работа. Тут все бывает по-разному, иногда это доставляет удовольствие, иногда – нет, все зависит от того, чему посвящен семинар. В частной же жизни я охотно занимаюсь политикой. Но это для меня, собственно говоря, не работа, в этом смысле слова; скорее – это то, что я делаю охотно и что для меня важно. То есть, когда я теперь слышу о работе, то думаю скорее о чем-то негативном.

Беттина: Да, в этом немного содержится такой смысл. Работа – это то, что, собственно говоря, не должно доставлять удовольствие. Это напоминает мне историю, которая произошла на одной из встреч по коммунам. Одна женщина рассказала, что заявила на пленуме: "О, работа в саду доставляет мне массу удовольствия!", на что последовал ответ: "Тогда это скорее твое свободное время; ты могла бы делать и что-нибудь еще, взять на себя другой участок работы". Тут в очередной раз выясняется, насколько, собственно говоря, безумно наше мышление.

Бернд: Да, это все еще та самая "протестантская этика", которая играет такую роль в капитализме и засела в наших головах. Кальвинисты много работали и копили богатства, веря, что, благодаря этому, они займут лучшее положение в "царствии небесном". Анархисты отвергают капиталистическую рутину наемного труда. Мы ведем борьбу за право на лень. Все должны иметь возможность жить счастливо и работать столько, сколько им хочется. В идеале это должно доставлять удовольствие. Анархизм означает также борьбу против отчужденного, бессмысленного труда, такого как изготовление танков и оружия, строительство АЭС, производство одноразовых товаров потребления и т.д. Дело зависит и от формы труда, от того, есть ли эксплуатация, имеется ли начальник или же люди работают в коллективе и пытаются преодолеть иерархические структуры.

При капитализме человек обычно по-прежнему живет в иерархической структуре, где все определяют начальники, а мы – всего лишь колесики Системы. Мы хотим преодолеть эту эксплуататорскую систему.

Беттина: Однако пока Система все еще существует, и коммунам нужны деньги. Так что есть смысл присмотреться, что я связываю с этим понятием работы и хочу ли я его вообще использовать? Люди весь день что-то делают, что-то для себя, что-то для других, что-то ради денег, что-то ради обучения, да еще работу по уходу или занимаются такой вот деятельностью. Есть смысл присмотреться к этому более объемно.

Бернд: Вопрос еще и в том, как рассматривается понятие работы исторически. При капитализме существует понимание работы, которое в основе своей было сформулировано кальвинистами: работать, чтобы быть "угодными богу". Усердие, приобретение власти и богатства, при такой точке зрения, – это долг, который ведет в царствие небесное. Праздность – это грех. Социолог Макс Вебер хорошо описал это влияние "протестантской этики" на возникновение капитализма. Понимаем ли мы сегодня работу по-иному? Хотим ли мы полностью отказаться от понятия работы? Мне кажется важным проводить различие между отчужденным наемным трудом и трудом, который доставляет удовольствие и который люди считают осмысленным.

Беттина: А как тогда быть с так называемой работой по воспроизводству?

Бернд: Она осмыслена.

Беттина: Да, но она далеко не всегда воодушевляет и приносит удовольствие. Скажем, убирать нечистоты, рвоту...

Бернд: Да, это правда.

Беттина... чистить туалеты, стирать, – есть множество вещей, которые просто необходимы для хорошей жизни, сами по себе. Поэтому я нахожу трудным придерживаться этого понятия работы.

Ведь и термин "работа по воспроизводству", в конечном счете, слишком узок. Мне бы не хотелось, чтобы то. что я делаю, подпадало под понятие, которое используется для капиталистической эксплуатации. Я нахожу хорошим термин "care" (уход, забота), он имеет также отношение к тому, что настало время позаботиться друг о друге, обмениваться друг с другом. И эти низовые действия по обеспечению, как мы написали и в "Книге коммуны", – это основополагающая предпосылка для того, чтобы каждому было хорошо.

Бернд: Оборачиваясь на последние годы, можешь ли ты сказать, что создание коммуны – дело стоящее? Можешь ли ты представить для себя лучшее жилье?

Беттина: Я вообще не могу себе представить, что могу жить как-то иначе. Так, когда я вижу, как другие живут поодиночке или малыми семьями, – такого я вообще не могла бы себе представить. У меня ведь тоже есть ребенок, и мы с его отцом вместе. Лучшее жилье – во такое я себе представить могу. Немножко больше изоляции (смеется).

Да, конечно, здесь всегда есть, чем еще заняться, мы все еще строимся и все еще ищем людей. Мы в процессе с некоторыми людьми. И я надеюсь, что будет еще лучше. чем есть сейчас.

Бернд: Какие ты видишь перспективы для движения коммун и сети "Коммуя"?

Беттина: В данный момент мне трудно вести речь о перспективах. Один кризис идет за другим. Я нахожу. что было бы здорово, если бы мы еще больше привносили в окружающий мир. Я знаю об одной из групп сети, которая также активно действует в сфере солидарности с беженцами. Так что, если бы от нас исходило побольше... В остальном, я надеюсь, что мы опробуем вещи, которые не являются столь уж "нормальными", и это, быть может, воодушевит и других людей, если мы будем передавать наш опыт дальше, чтобы мы могли выработать идею, как мы можем действовать после кризиса. Не имею представления, когда это будет, но дело не выглядит так, будто все может продолжаться по-прежнему.

Бернд: Предположим, людей вдохновит твое интервью. Что бы ты им посоветовала?

Беттина: Сеть "Коммуя" охотно поддержит другие группы, и через ее страницу можно найти контакты. Там есть и список входящих в нее коммун – быть может, какая-то окажется поблизости. Во многих группах, как в Нидеркауфунгене или у нас, проводятся уик-энды – мы называем их семинарами по коммунам – где мы организуем время и пространство, чтобы поговорить о таких темах, как: касса или как следует оформлять общее владение? Как можно осмысленно принимать решения? Как можно наладить социальное взаимодействие? Есть ли какой-то опыт подобных вещей? Вот что я сказала бы им. А в остальном: Приступайте!

Янина: Еще один вопрос. Что бы тебе всегда хотелось сказать в радиопередаче? (смеется)

Беттина: Вот-вот, остроумный вопрос. По теме коммун я бы охотнее всего сказала вот что: Создавайте коммуны, соединяйтесь друг с другом в сети, пробуйте различные вещи и – да, "когда, если не сейчас, где, если не здесь, как, если без любви, и кто, если не мы?" (смеется). Немного поэтично, но верно по-прежнему. Если мы хотим что-то изменить. то надо начинать.

Янина и Бернд: Прекрасное заключительное слово. Сердечное спасибо за разговор.

ПРИМЕЧАНИЯ:

(1) www.kommuja.de

(2) Контакт: Kommune Hof Rossee, Rossee 1, 247360 Barkelsby. http://hof-rossee.de

(3) Kommuja: Das Kommunebuch. utopie. gemeinsam.leben. Berlin; Hamburg: Assoziation A, 2014. 344 S.

(4) О Нидеркауфунгене см.: https://aitrus.info/node/896 (прим. перевод.)

(5) Имеются в виду массовые протесты против "Касторов" – транспортировки радиоактивных отходов с АЭС в специально оборудованную зону захоронения в северогерманском регионе, известном как "Вендланд" (прим. перевод.)

(6) "Федеральная координация по интернационализму (BuKo) выступает за освободительную политику, радикальную критику общественных отношений и интернационалистское движение. Это независимое объединение, в которое входят более 120 групп "одного мира", организаций, выступающих за политику развития, интернационалистских или транснациональных инициатив, групп солидарности, магазинов, кампаний, журнальных проектов, а также в настоящее время более 100 отдельных лиц" (www.buko.info)

(7) По теме квир-феминизма см. также: Antje Schrupp. Warum ich nicht queer bin // Graswurzelrevolution. 2010. April. Nr.348.

(8) См.: KommuneBuch. Alltag zwischen Widerstand, Anpassung und gelebter Utopie. Göttingen, 1998.
 

ОПУБЛИКОВАНО: Graswurzelrevolution. 2014. November. Nr.393. S.1, 10-11.

Перевод: КРАС-М.А.Т.