Захвата металлургических фабрик в Италии в 1920 г. не произошло бы без большой моральной и психологической подготовки. УСИ (Итальянский синдикальный союз) агитировал за эту идею с 1919 г., то есть сразу же после войны, как только рабочее движение снова ожило. Благодаря господствовавшему недовольству пропаганда УСИ смогла развиться далее, и при каждой возможности, в ходе конфликтов в рамках отдельной отрасли или общих конфликтов, активные товарищи из УСИ никогда не забывали наглядно демонстрировать необходимость переходить от пассивной забастовки к захвату фабрик.

Практические результаты не заставили себя ждать.

В борьбе сельскохозяйственных рабочих, которые вспыхнули почти повсюду в Италии, и особенно в Южной Италии сразу после войны, рабочие переходили к делу и захватывали землю. Разве сами пропагандисты-подстрекатели так называемой «освободительной войны» не обещали землю крестьянам?

В сфере промышленности первые собрания такого рода произошли в Сестри-Поненте, Сампьердарене и Тренто. Металлисты этих городов, входившие в УСИ, не медля, первыми последовали примеру сельскохозяйственных рабочих. В нашем официальном органе «Гуэрра ди классе» («Классовая борьба») за 1 марта 1920 г. мы заявляли в одной из статей, которая ссылалась на события тех дней в металлургической области на реке в Лигурии: «Факт овладения металлургическими фабриками в Сестри-Поненте и Сампьердарене вызвал большой шум. Все власти пришли в движение. Главной целью рабочих было заставить начальство и предпринимателей задуматься о последствиях долгого локаута: локаута, которого рабочая масса не желала. Эта цель достигнута. Другая цель, которую поставили рабочие, носила демонстративный характер: а именно, доказать техническую зрелость самих работников, продемонстрировав, что они могут сами наладить работу самых крупных и современных промышленных предприятий в различных отраслях производства и руководить ими. Чтобы добиться такого впечатления, было необходимо вторгнуться на предприятия, а единственным способом попасть на них было не уходить оттуда. Это собрание рабочих Лигурии, которое вызвало большое воодушевление во всей Италии, было не случайным. Однако хотя и не было недостатка в духе, необходимом для того, чтобы предпринять такой эксперимент, из-за быстрой смены событий не хватало времени для того, чтобы упорядочить все необходимые элементы внутренней организации на фабриках.

В действительности, при таких обстоятельствах на предприятиях были выбраны технические руководители каждой отрасли, под давлением непосредственной необходимости, но лишь с чисто технической точки зрения, то есть, к руководству призвали наиболее подходящих рабочих.

Продвигалась ли работа хорошо? Да, работа продвигалась очень хорошо, и с какой радостью и дисциплиной действовал каждый рабочий, как только входил на фабрику! Это было движение-предвестник, которое не имело наследников, да в этот момент и не могло встретить подражание. Через два дня королевская гвардия изгнала рабочих в Сестри-Поненте с фабрик, и это сопровождалось трагическими инцидентами. На крупных сталелитейных фабриках Кампи захват длился четыре дня. В это время продукция фабрик была выше среднего, несмотря на все попытки со стороны предпринимателей отрезать подачу электричества».

Полагаем, что следует проинформировать о том, что что мы написали в «Гуэрра ди классе» 28 февраля 1920 г., сразу после событий, о которых мы говорим. Это передовая статья под заглавием «Внутрь, на фабрики!», написанная товарищем Борги. Вот она:

«Последние дни были наполнены событиями величайшей важности. На протяжении уже более чем года в Италии любой повод подходит для того, чтобы добиться от рабочих масс того, чтобы они порвали со старыми конфликтами ради непосредственных улучшений и духовных побед и гигантскими шагами двинулись к революционному решению – овладению фабриками. Масса идет до конца, то есть, она попросту поняла необходимость сотрясти самые устои общества и что этими устоями служит капитал.

Захват предприятий – это идея, которая владеет массами, и в будущем можно быть уверенными в том, что революция в Италии разовьется именно на этой освободительной основе. Уже более, чем 6 месяцев назад разгорелась борьба против подорожания. Масса штурмовала магазины и превратила палаты труда в центр своего инстинктивного коммунизма. Во время всеобщей стачки в Мантуе масса превратила палату труда в свою штаб-квартиру. Во время локаута в Лигурии масса не стала покидать фабрики и начала производить по-своему. Борьба распространяется на свой естественный центр, – тот центр, на который мы уже давно указывали: на фабрику. В данный момент мы пока еще находимся на стадии пропаганды действием: но когда королевской гвардии и карабинерам придется с оружием в руках отбивать фабрики обратно, чтобы передать их владельцам, когда рабочее восстание уже не будет находиться на той стадии, когда приходится уходить, как некогда рабам на Авентинскую гору, когда рабочие поднимутся на крыши фабрик, чтобы самим защищать эти фабрики с оружием, которое дали им солдаты, – в этот день экспроприационная революция, следует добавить, если и погибнет, то не из-за недостатка классового сознания в массах, а из-за лени известных т.н. революционных партий, которые не держат свои обещания и не выполняют надежды, возложенные на них народом. Движение вперед пролетариата Сестри-Поненте пока еще не привело нас к цели, но намного приблизило нас к ней. С таких высот сойти уже нельзя, и следы этого авангарда уже не могут быть стерты. Рабочие вернулись к работе на предпринимателей, потому что хорошо вооруженное меньшинство защитников капитала одержало победу; но завтра борьба продолжится с той точки, где остановились события в Сестри-Поненте, где прекратилась борьба в Мантуе.

Должны ли мы при таких обстоятельствах осудить эти сражения как преждевременные, потому что победа не удалась и потому что они вышли за пределы первоначальных причин борьбы рабочих? Мы предоставляем эту роль отцам-капуцинам из газеты «Аванти», которые обесчещивают собственное прошлое. Мы же, напротив, говорим: «Делает ли события в Сестри-Поненте несвоевременным то, что они остались изолированными? Нет, эти факты произошли в свое время, потому что, происходя одно за другим, разливаясь по всем областям Италии. Они показали, что, на самом деле, весь пролетариат Италии обладает одним и тем же уровнем силы (и в этом его революционная зрелость). Это демонстрирует положение вещей, которое те, кто действительно хочет совершить революцию, должны претворить в практическое дело. Или, возможно, такие события, как в Сестри-Поненте своевременны именно потому, что они, как пишет «Аванти», мешают Всеобщей конфедерации труда, и тогда следует признать, что они не хотят революции.

Мы призываем товарищей Сестри, Кампи, Лигурии и т.д.: «Всегда вперед, товарищи! Революционеры 1789 г. звали: На Бастилию! Сегодня пролетариат зовет: На фабрики!»»

Большому сражению между владельцами фабрик и металлургами предшествовал долгий период взаимных обсуждений, пока оно не вылилось во всеобщее движение в сентябре 1920 г. На протяжении этого периода УСИ желал оставаться вне дипломатических переговоров и академических классовых сообществ, предоставив это дело реформистским и католическим организациям. Когда предприниматели попытались перевести дискуссию с организациями на вопрос о положении в промышленности, федерация профсоюзов металлистов, принадлежавших к УСИ, выпустила заявление, основные положения которого состояли в следующем: «Принимая во внимание, что нынешняя система основана не на общих интересах всех людей, а на частных интересах; принимая во внимание, что именно это является изначальной причиной нарушений в хозяйственной и политической промышленной жизни общества, рабочие, вследствие этого, не несут никакой ответственности за колебания удачи самой промышленности, и они не должны беспокоиться о положении промышленной буржуазии, которая рассматривает рабочих как покупаемый товар, а не как людей, имеющих право на жизнь и на пользование плодами своего труда».

После этого заявления УСИ отказался в бесполезных и бесконечных дискуссиях возвращаться к вопросу об условиях в промышленности, – действительно или искусственно созданных буржуазией условиях, которые предприниматели всегда могут сфальсифицировать, как они это часто делают перед рабочими или даже перед самим государством, что можно было обнаружить после целого ряда скандалов, ставших известными обществу.

Важнейшей задачей, которую взял на себя УСИ в описываемых здесь классовых боях, было продвигать их вперед и направить в определенное русло, чтобы привести их к революционному исходу, поскольку общее положение в Италии в то время было для них благоприятным. Предприниматели уже продемонстрировали свое намерение спровоцировать конфликт с пролетариатом, чтобы иметь повод подавить его с помощью ужасающей реакции. УСИ прекрасно понимал все это и подал пролетариату Италии сигнал тревоги в манифесте своего профсоюза рабочих-металлистов, в котором, среди прочего, заявил: «Они хотят поддержать цены на продукты и снизить заработную плату рабочих, чтобы отбросить их назад и подчинить их бесконтрольному деспотизму работодателей».

В другом заявлении того же профсоюза металлистов пролетариат предупреждали об угрозе и заключали следующими словами: «Будьте готовы к борьбе, которая неминуема; собирайтесь все под знамя революции».

Борьба надвигалась, поскольку неумолимость союзов работодателей была очевидна. И в то время, как другие рабочие организации искали спокойного выхода из борьбы, УСИ работал над тем, чтобы пробудить в рабочих массах идею захвата фабрик.

Уже с первых дней июля, в то время как ФИОМ (Итальянская федерация рабочих-металлистов) пыталась ограничить борьбу систематической обструкцией работы (недостаточное средство борьбы, с учетом размаха конфликта), органы УСИ приступили к энергичным действиям, и с этого момента идея систематической обструкции исчезла, и ей стали предпочитать забастовку на фабрике и захват фабрик. На общенациональной конференции, которая состоялась 17 августа в Специи, после провала всех усилий навязать движение металлистов пацифистское решение, как этого хотели реформисты, была принята следующая резолюция:

«Принимая во внимание, что забастовка в нынешней ситуации, учитывая позицию промышленников, которые заинтересованы в том, чтобы парализовать силы пролетариата, неосуществима; принимая во внимание, что пассивное сопротивление рабочих натолкнется на большие практические трудности; принимая во внимание, что для того, чтобы энергично противостоять сопротивлению предпринимателей, необходимо прибегнуть ко всем мерам и особенно к одновременному вторжению на фабрики, конференция постановляет поддерживать в массе рабочих-металлистов это средство борьбы».

После этой конференции был выпущен еще один манифест. Вот важнейшие места из него, касательно обструкции:

«При упрямстве и сопротивлении со стороны владельцев фабрик, эта форма борьбы, которая может продолжаться до бесконечности, разочаровать массы и ослабить боевой дух, не имея возможности ударить имущий класс по голове, представляется нам недостаточной. Пассивное сопротивление и обструкция могут привести промышленников к общему или частичному локауту, что весьма сильно затруднит овладение фабриками рабочими, поскольку, если они находятся вне фабрик, им можно при помощи штыков королевской гвардии, помешать попасть туда вновь».

Мы предусмотрели все, вплоть до деталей. Действительно, некоторые предприятия объявили локаут, и если бы рабочие были не готовы помешать всеобщему локауту, просто не покидая фабрик, захват фабрик оказался бы невозможным.

Вот другое место из манифеста УСИ:

«Овладение фабриками должно происходить одновременно, прежде чем рабочих выбросят оттуда, и должно защищаться всеми методами, какие только находятся в распоряжении организованного рабочего класса. Мы полны твердой решимости вовлечь в борьбу и рабочих других отраслей промышленности и сельского хозяйства. Долг других организаций также состоит в том, чтобы занять позицию и готовиться к решающему наступлению».

Так УСИ подталкивал к борьбе, тогда как реформистская Всеобщая конфедерация труда была готова отказаться даже от пассивного сопротивления, лишь бы иметь возможность возобновить переговоры с союзами работодателей.

Но уровень пролетариата был выше, чем психология реформистских вождей, и все предшествующие сражения пролетариата после войны указывали на неизбежность крайней битвы, которая должна будет превзойти все остальные, какие только происходили до сих пор.

20 августа 1920 г. начались пассивное сопротивление рабочих-металлистов и борьба на предприятиях по всей Италии. В соответствии с решениями реформистских организаций, рабочие должны были работать на основе средней тарифной оплаты труда и без сверхурочного труда, который служит прибыли капиталистов. Но рабочие, последовав совету Всеобщей федерации рабочих-металлистов УСИ, сократили работу на 80%, стремясь придать борьбе решающее завершение и вдохновить менее радикальную часть самих рабочих на захват фабрик.

Как раз в этот момент делегация УСИ была вызвана в министерство труда в Рим, чтобы предпринять попытку возобновления переговоров между промышленниками и рабочими с целью отсрочки борьбы. Но делегация УСИ заявила, что не может отменить уже принятые решения и отказаться от уже начавшейся борьбы. В эти же дни на многих сотнях металлургических фабрик действительно начался их захват рабочими. Этот захват с 1 сентября распространился на всю металлургическую промышленность – в тот же самый день, когда достопочтенный Буоцци, генеральный секретарь ФИОМ (итальянской федерации рабочих-металлистов Амстердамского течения) заявил министру труда и президенту объединения промышленников, что он готов воздержаться от пассивного сопротивления, если другая сторона будет готова к возобновлению переговоров о мирном решении. Но рабочие уже приняли решение по этому вопросу, последовав решению и советам УСИ. Всеобщая конфедерация труда и поддерживающие ее политиканы были побиты.

Черные и красные знамена веяли в те дни на трубах бесчисленных металлургических фабрик, на кораблестроительных верфях, доменных печах и всех сталелитейных фабриках.

В умы рабочих Италии во всей своей широте вошла сияющая идея новой социальной эры. Это был решающий момент, когда нужно было выбирать: или, с одной стороны, наступление – или, с другой, несчастное отступление. Масса была готова. Решительное революционное меньшинство было исполнено решимости исполнить свой долг. Реформистские политиканы вполне обладали средствами для того, чтобы разрушать, ведь они всегда вели речь о революции и потому могли обмануть надежды рабочего класса. Все эти силы вступили в игру. Кому же было суждено одержать поеду?

УСИ, полный твердой решимости отдать все силы осуществлению всеобщего желания пролетариев, не остановился в своих действиях перед свершившимся фактом захвата металлургических фабрик.

2 сентября, в день всеобщего овладения фабриками, в Милане было проведено заседание Генерального комитета. Было выпущено воззвание к рабочим промышленности, в котором их призывали к окончательной борьбе против буржуазии, к подготовке к овладению строительными площадками, полями и рудниками.

Это воззвание было с воодушевлением воспринято массами, желавшими положить конец буржуазному режиму. Во многих местах захват фабрик через несколько дней распространился на рудники, химическую и текстильную промышленность и даже на земельные владения. Дух масс был исполнен пылкого воодушевления. Люди хотели идти до конца. Лидеры ВКТ не могли противиться давлению со стороны рабочих масс, которые были исполнены идеей о немедленной экспроприации. И вот ВКТ созвала свой Генеральный совет на 10 и 11 сентября, чтобы принять окончательное решение. УСИ ни на минуту не прекращал свою лихорадочную деятельность по распространению овладения на все отрасли промышленности. В Сампьердарене (под Генуей) на 7 сентября был назначен созыв конференции; на нее были приглашены все профсоюзные организации Лигурии, являющейся преимущественно промышленным районом – в том числе, и не принадлежащие к УСИ, потому что было желание, так сказать, привлечь к нашему действию все другие профсоюзные силы и вырвать их из-под влияния реформистских вождей ВКТ. Собрание состоялось. В нем приняли участие железнодорожники, портовые рабочие и моряки. Ведущая идея состояла в том, чтобы исходом собрания стала мысль о немедленном захвате важнейших портов: вначале в Генуе, затем в Специи и Савоне, с одновременным захватом и овладением железными дорогами, трамваями и другими общественно-полезными предприятиями. Руководители ВКТ поняли, что подобное действие, развиваясь вне рамок их решений, поставит их в серьезное неудобство, потому что их авторитет, конечно же, не будет признан. В особенности в ВКТ преобладала мысль о том, что в настоящий момент можно будет противостоять свершившемуся факту, не осуществляя своего усыпляющего контроля. Поэтому они сочли необходимым принять участие в инициативном собрании, организованном УСИ, и направили своих делегатов, целью которых было, разумеется, парализовать у рабочих любую волю к действию: господина Коломбино (одного из секретарей федерации рабочих-металлистов, входящей в ВКТ) и господина Гарино (металлиста и т.н. анархиста из Турина, члена ВКТ, который находился в контрах с большинством синдикалистов и анархистов своего местожительства).

Оба этих посланца заверили нас, что ВКТ на большом общем собрании со всей страны 10 сентября в Милане предложит распространить движение захватов на всю промышленность и все отрасли производства в Италии, и чтобы все было хорошо, события не должны происходить слишком поспешно, чтобы местными сражениями не компрометировать движение по всей стране, которое в подходящий момент осуществит пролетарскую революцию на всем полуострове. Эти льстивые обещания смогли убедить большинство собрания, тем более, что их высказал революционный товарищ: Гарино, безусловно, верил в обещания реформистских шефов ВКТ. Делегаты, которые были собраны нами в этих обстоятельствах, приняли решение отложить движение еще на несколько дней, до национальной конференции ВКТ. В остальном же, мы получили заверения (со стороны обоих посланцев, Коломбино и Гарино), что на эту конференцию будут приглашены также УСИ, ФдМ (Федерация моряков), СДК (Федерация железнодорожников) и ФдП (Федерация портовых рабочих).

Тем не менее, автор этих строк был весьма скептически настроен в отношении намерений реформистских вождей, потому что знал, что рабочая масса (даже масса ВКТ) была с нами, то есть, за движение экспроприации. Многие товарищи, как и я, не доверяли этому решению; тем не менее (виду того факта, что наше собрание состояло исключительно из организаций, принадлежащих к УСИ), наблюдалась мысль или страх, что на них ляжет чудовищная ответственность, если всеобщее движение будет скомпрометировано провинциальным восстанием в Лигурии. Поэтому большинство делегатов высказались за то, чтобы принять предложение делегатов Всеобщей конфедерации труда Коломбино и Гарино, то есть, подождать решения Совета ВКТ. Который должен был состояться 10 и 11 сентября в Милане. Однако УСИ не дал усыпит себя этими пустыми обещаниями, и хотя он и ждал миланского собрания Совета, но продолжал работать в деле своей революционной пропаганды экспроприации. 10 сентября наступило: конференция ВКТ была проведена за закрытыми дверями, и УСИ, как и другие рабочие организации, не принадлежащие к ВКТ, не были на него допущены.

УСИ еще раз выпустил воззвание ко всем профцентрам и руководящим комитетам рабочих политических партий, чтобы 12 сентября собраться на совещание для обсуждения совместного действия. Мы, со своей стороны, знали, что нужно действовать, причем быстро, потому что на кону стояли жизнь или смерть пролетариата.

Предательство вождей Всеобщей конфедерации труда

Нужно знать, как разыгрывались вещи на конференции ВКТ. Как мы говорили выше, УСИ был категорически исключен (и по понятным причинам), и на нее допустили только организации, которые официально входили в ВКТ и действовали в ее рамках. Несколько делегатов от СДК (Федерации железнодорожников) и ФдМ (Федерации моряков) были допущены с совещательным голосом, без права участвовать в голосовании.

УСИ, который, несмотря ни на что, участвовал в непосредственной борьбе, был оставлен в стороне. Один из делегатов конференции поднялся, чтобы попросить о допуске нашей делегации; это был секретарь профсоюза трамвайщиков. Однако вожди ВКТ упрямо отказались. Этой конференции придавалось очень большое значение; ее заседания были перенесены в миланскую ратушу, которая находилась в руках Социалистической партии. В прессе поднялась большая шумиха вокруг этого собрания, ведь от него ожидали… приказа – или идти до конца, или отступить. И, вне всякого сомнения, очевидно, что УСИ совершенно сознательно – чтобы можно было легче отступить – отстранили от этого собрания, которое состояло исключительно из главных фигур ВКТ и Социалистической партии (множества оттенков), например, Турати, Модильяни и т.д. При менее тяжелых обстоятельствах можно было бы уже, пусть и не говоря о едином фронте (новом изобретении Москвы), собрать вместе все профсоюзные и политические организации . то есть Социалистическую партию и Анархистский союз. Но на сей раз политические вожди воспрепятствовали такой встрече. Были представлены социалистические вожди, даже такие, которые сегодня именуют себя коммунистами, но тогда по-братски сидели объединенные в одной большой партии. И туда, где Турати, как ему и полагается, мог проповедовать спокойствие, было невозможно прийти Малатесте и призвать к борьбе. И там, где д`Арагона саботировал принятые решения, нам не дали призвать «вперед». Секретарь моряков, перед лицом обострившегося положения движения рабочих-металлистов, высказал свое мнение в пользу расширения повстанческого движения. «С этого момента требования рабочих-металлистов отходят на второй план. Если даже предприниматели, перед лицом нынешнего революционного положения, предложат нам в три раза больше, чем предлагали до сих пор, уступать нельзя».

Секретарь ФдП (Федерации портовых рабочих) заявил, что «его федерация готова к решительному действию».

Сам Коломбино, один из реформистских вождей, вынужден был признать, что зарплатные улучшения не отвечают состоянию духа масс и что рабочие, вторгшиеся на фабрики, желают сохранить их в своем владении.

Реформистский депутат Модильяни заявил, что «положение настолько революционно, что больше нет никакой возможности снова устроить его при капиталистическом режиме».

Но, к сожалению, за этими словами предстояло последовать ультраконсервативному действию со стороны вождей ВКТ и социалистических депутатов, которые полностью сходились друг с другом – потребовать знаменитого «признания принципа профсоюзного контроля в промышленности» и… «просить о немедленном созыве палаты депутатов». Излишне упоминать о том, что оба эти требования нашли одобрение коммунистов, которые стояли во главе Социалистической партии и ее парламентской группы. Так саботировалась великая революционная битва, к которой итальянский пролетариат готовился с таким воодушевлением, – саботировалась в преддверие всеобщего расширения группой политиканов, которая делала вид, что отстаивает интересы пролетариата, но трусливо предала его в тот самый момент, когда он шел к уничтожению капитализма. Решение, которое было принято Генеральным советом ВКТ в ночь с 11 на 12 сентября, не было волеизъявлением трудового народа. В действительности за резолюцию д`Арагоны в пользу прекращения борьбы и возвращения фабрик голосовали только делегаты 600 тысяч рабочих, в то время как 400 тысяч голосовали за борьбу до конца, а 94 тысячи воздержались. Нужно иметь в виду, что число членов рабочих организаций (входивших и не входивших в ВКТ), стоявших на почве классовой борьбы, достигало примерно 3 миллионов; около 2 миллионов не были представлены на общенациональной конференции или не имели права голоса. Вне этого собрания оказались почти все рабочие, которые были за экспроприацию. Свидетельством тому служит заявление портовых рабочих, делегатов моряков и позиция УСИ, который всегда воодушевлял к борьбе.

Так из 3 миллионов рабочих лишь одна треть имела право голоса в столь серьезной ситуации и посреди революционного периода, когда говорили о революционных рабочих Советах. Пятая часть всей профсоюзно-организованной рабочей массы высказалась голосами этих так называемых делегатов против революционного действия и произвольно присвоило себе титул «большинства». В действительности, Генеральный совет ВКТ преследовал лишь одну цель: любой ценой помешать развитию пролетарской борьбы и задержать его в момент, когда оно могло свергнуть капиталистический режим. Таков был план, который реформисты предвидели желали с самого начала, что позднее признал и д`Арагона, заявив: «Мы горды тем, что воспрепятствовали взрыву революции, которого добивались экстремисты».

Позорное бегство коммунистов

Предательство конференции функционеров ВКТ осложнило теперь положение УСИ. Тем не менее, он, по договоренности с СДК (Федерацией железнодорожников) созвал на 12 сентября собрание всех профсоюзных пролетарских организаций, чтобы для совместного действия создать объединение за всеобщую экспроприацию во всей Италии. В этом собрании приняли участие УСИ, ФдМ (Федерация моряков), ФдП (Федерация портовых рабочих), профсоюзы работников транспорта, ВКТ, Социалистическая партия, Союз коммунистических анархистов и ряд других, менее значительных организаций. Все присутствующие делегаты, за исключением делегатов от ВКТ, сходились в признании необходимости и далее распространять движение захватов. Делегат ВКТ имел противоположный взгляд, объявив, что после решения Генерального совета ВКТ накануне для ВКТ совершенно невозможно идти вместе с другими организациями, которые требовали бороться до последнего. Правление Социалистической партии объединилось с ВКТ и превратилось в открытого соучастника совершенного ею предательского дела. И следует отметить, что это были те же самые вожди, которые называли себя коммунистами и позднее образовали Коммунистическую партию. Даже секретарь Социалистической партии, г-н Дженнари, был в это время ожесточенным коммунистом. Даже московская «Правда» (центральный орган Коммунистической партии России) вынуждена была признать, что саботажниками революции в Италии были не только реформисты, но и коммунисты, которые не нашли ничего лучше, чем приводить двусмысленные причины и подчиниться дисциплине ВКТ, чье последнее и роковое предательство они санкционировали своим согласием. Делегат СДК (Федерации железнодорожников) заявил, что железнодорожники могли бы принять участие в движении захватов, не дожидаясь согласия ВКТ, и даже сделали бы это вопреки ее решению, если бы Социалистическая партия хотя бы высказалась в пользу движения. Но делегат Социалистической партии уклонился от того, чтобы дать такое одобрение. Так рабочие, до этого уже преданные реформистами ВКТ, но еще надеявшиеся на революционную честность коммунистических вождей, стоявших во главе Социалистической партии, были вдвойне разочарованы, увидев отход и их, и ВКТ. Эти рабочие верили, что после банкротства вождей ВКТ Социалистическая партия сможет взять на себя ответственность за продолжение движения, тем более, что мощные рабочие организации, утвердившие свое полное обладание на предприятиях и в важнейших отраслях производства, были готовы к нанесению удара. Но случаю было угодно, чтобы коммунисты имели в отношении революции те же самые предрассудки, что и реформисты, так что пролетариат был предан и теми, и другими. Коммунисты, которые видели важнейшее революционное значение захвата фабрик, споткнулись о мысль о том, что из-за отсутствия военной подготовки и оружия, необходимого для защиты, масса недостаточно сильна для того, чтобы выдержать атаку правительственного наступления. И один из делегатов из Турина даже излагал эту точку зрения перед конференцией ВКТ. Опасения коммунистов были мало обоснованы; самые элементарные факты показывали их неправоту.

Министр труда, г-н Лабриола (бывший революционный социалист, перешедший к реформистам), фактически признал в интервью, данном представителям парижской «Матэн», что правительство не может подавить восстание, потому что считает рабочих вооруженными и непобедимыми. А премьер-министр, г-н Джолитти, не упустил возможности через несколько дней после отступления рабочих ответить в сенате на обвинения его правительства в слабости: «А если бы я действительно применил силу оружия – вы знаете, в какую пропасть была бы ввергнута страна?». Он, который знал пролетариат, наблюдал его во многих сражениях и мог соизмерить его экономическую и бунтарскую мощь в момент, когда происходили такие события, мог так ответить.

Государственный деятель был беспомощен и не стал реагировать на революционный вал, что с ворчанием поднялся и грозил теперь головокружительным ударом поглотить трон, власть, капиталистическое общество со всеми его привилегиями, законами и несправедливостями. Он ждал… работы ВКТ. И его ожидание не было ни долгим, ни тщетным. Потому что акт саботажа, совершенный ВКТ, спас буржуазию, которая была не в состоянии защищаться и безропотно ждала, пока ее победят, о чем Джолитти мог себе позволить сказать в сенате: «Я доверял ВКТ. Вы видите теперь, что она сумела оправдать мое доверие».

Действительно, деятели правительства и буржуазия поняли, что никакое иное действие против рабочих, завладевших землями, промышленностью, рудниками и средствами транспорта, невозможно. Они ощущали себя пленниками, запершимися в своих крепостях, не имея никакого выхода. Что могла сделать их полицейская сила против многих миллионов решительных и вооруженных людей, готовых сражаться за свободу?

Эти события демонстрируют всю беспочвенность иллюзий тех, кто утверждают, что для свершения социальной революции якобы необходимо сначала завоевать государственную власть, чтобы провозгласить рабочее правительство. Положение в Италии показало, что правительство является бессильным и ненужным органом, если трудовой народ сам становится у руля общества. Если он овладеет средствами производства, революция осуществится снизу и с тенденцией разрушить политическую машину государства. чтобы обратить на пользу все хозяйственные и технические силы, лежащие в основе жизни. Благодаря этим силам революция осуществляет цель рабочего класса, который желает не сменить хозяев, а освободиться от любого господства.

Алибрандо Джованнетти (1924)

Исьточник: A. Giovannetti. Zur Besetzung der Betriebe in Italien (Aktion der Syndikalistischen Union Italiens) // Die Internationale. Organ der Internationalen Arbeiter-Assoziation. 1924. Nr.3. September. S.109–120.

Перевод: В. Дамье