Публикуем перевод материала журналиста Ханса Вебера с детальным анализом состава, форм организации, тактики и действий социального сопротивления в Колумбии. Хотя автор не является анархистом, и в его тексте явственно ощущаются демократические иллюзии, материал представляется нам крайне важным и полезным для понимания происходящего.

Если верить колумбийскому правительству Ивана Дуке, то за социальным взрывом, который переживает страна с 28 апреля, скрывается «преднамеренным, систематический городской терроризм». Именно так заявил министр обороны Диего Молано в самом же начале всеобщей забастовки. Этот «терроризм низкой интенсивности» финансируется якобы партизанами ELN и диссидентами FARC. Ультраправый экс-президент и наставник Дуке Альваро Урибе утверждал также, что это Венесуэла поддерживает «незаконно ввезенных вандалов». Колумбийская пресса также представляла оппозиционного кандидата на пост президента Густаво Петро в роли теневого вдохновителя протестов – прежде всего, журнал «Семана», который превратился в средство правительственной пропаганды после смены редакторов в ноябре. Параллельно с этим, ведущие СМИ очень часто связывают протестующих, в основном молодых людей, с грабежами, порчей имущества и блокадами. И даже «зеленая» мэр Боготы Клаудиа Лопес в первые дни протеста заявила: «С каждым днем у нас все меньше и меньше мобилизации и все больше вандализма». Она посоветовала «придать протесту ориентацию».

Итак, часть колумбийского общества желает усматривать в молодых протестующих яростных, разрушительных хаотов, которые либо являются пешками манипулятивной оппозиции и партизан, либо просто дезориентированы. Однако, если вы посмотрите на их «точки сопротивления», которые они совместно создали, то обнаружите высокоорганизованное население, которое принимает решения автономно, на основе базисной демократии и действует солидарно.

Кто они?

Прежде всего, это молодежь городов. В последние недели после того, как забастовочный комитет призвал к всеобщей забастовке, активно выступили также мелкие крестьяне, индейские и афроколумбийские общины, профсоюзы, организации жертв, активисты-экологи и многие другие. Однако молодежь как в больших, так и в малых городах является движущей силой нынешнего протестного движения. Большая часть этих молодых людей, если не большинство, живет в трущобах и полностью выброшено из экономической системы. «Это возмущенные молодые люди, у которых есть много причин для того, чтобы выйти на улицы», – сказала в разговоре с amerika21 Луиса, активистка студенческого движения Национального университета Колумбии (УНАЛ) и участница точек сопротивления Боготы. «Они хотят работать, хотят учиться, но правительство бросило их на произвол судьбы», – сетует активист из Кали Себастьян Мантилья. Некоторые из них искали прибежища в наркотиках или были вынуждены воровать.

Известный интернет-мем так резюмирует характер молодых активистов сопротивления: «Вы взрастили поколение, которому нечего терять. Ни квартиры, ни работы, ни здоровья, ни пенсии. У нас ничего нет. Чего же нам бояться?».

Такие знаковые точки сопротивления Кали, Пуэрто-Ресистенсия («Порт сопротивления») и Пуэрто-Мадера («Деревянный порт»), расположены в бедном районе Агуабланка. «Это самая запущенная часть города», – объясняет Себастьян. Многие афроколумбийцы из глубинных районов, примыкающих к Тихому океану, бежали туда в последние десятилетия из-за вооруженного конфликта.

Крайне шаткое положение молодых протестующих из трущоб, еще более ухудшившееся во время пандемии, можно наблюдать и в Медельине. Алехандро, один из них, рассказал amerika21, что видел, как демонстранты теряли сознание от слабости в разгар протеста, потому что не ели в течение нескольких дней.

Другая часть молодых протестующих, которые способствуют укреплению точек сопротивления, – это студенты университетов. Они несут с собой политическое и социальное сознание, которое развили в борьбе студенческого движения за последние несколько десятилетий. Некоторые из них живут в зонах сопротивления, другие нет, но регулярно там присутствуют, – рассказывает Луиса. «Приятно видеть», говорит она, как в центрах сопротивления происходит коллективный «обогащающий обмен». Участие приняли и преподаватели университета. «Например, в нашем Институте социологии мы продвинули инициативу создания общинных, самоорганизованных бесплатных столовых (Ollas comunitarias) в некоторых частях города. По случаю создания бесплатных столовых мы поддержали комнаты для дискуссий в кварталах», – говорит Луиса. В Кали одной из точек сопротивления является университет Валле-дель-Каука (УНИВАЛЬЕ). Студенты из других университетов этого города также быстро присоединились к всеобщей забастовке. По словам Себастьяна, массовому участию студентов и даже молодежи из богатых слоев в первые дни протестов способствовали действия популярного ди-джея Хуана де Леона. Он в прямом эфире показал жестокое полицейское насилие на севере Кали 106 тысячам телезрителей. Там полиция на глазах у всех застрелила молодого демонстранта Николаса Герреро. В прямом эфире люди видели, как серьезно раненого 26-летнего юношу уносили другие протестующие. Передача вызвало возмущение также среди молодых людей 4, 5 и 6 «слоев» (Estratos), – говорит Себастьян (1). Они вышли из «мыльного пузыря», в котором жили до этого, и вышли на улицы. Внезапно там оказались студенты-психологи, медики и юристы, которые помогали организовывать протесты, «чтобы мы помогали друг другу вместе сопротивляться».

По словам политолога Ариэля Авилы, третья группа молодых протестующих – это безработные. Они уже были интегрированы в экономическую систему, имели работу, но потеряли ее во время пандемии. Безработица выросла до 14,2% – второе место в регионе после Бразилии. А уровень бедности в Колумбии в настоящее время составляет 42%.

Какое у них отношение к устоявшимся левым движениям и партиям?

«Мы не принадлежим ни к какому политическому сектору, мы организовались спонтанно», – говорит Алехандро из Медельина. Представитель Ассоциации сопротивления Кали (Unidad de Resistencias de Cali, URC) также заверяет: «У нас политики или политические партии не проходят». Представительница самопровозглашенного места народных собраний «Порталь Ресистенсиа» (Рortal Resistencia) в Боготе подчеркивает: «Мы не хотим здесь никаких политических партий». Протестное движение возникло, скорее, из автономных организаций, которые сформировались после волны протестов в конце 2019 года. Среди них – футбольные клубы в Кали, которые до протестов враждовали друг с другом, но теперь объединяются против насилия со стороны полиции; движение художников-граффити в Боготе; экологические группы или феминистские коллективы. «Среди социальных активистов, безусловно, есть и те, кто принадлежит к какой-либо партии или движению», – объясняет Луиза. Но ни одна из организованных структур протестующих, как группа, не выступила в поддержку какой-либо конкретной партии или кандидата. Однако совершенно очевидно, что все они являются «антиурибистами»: они не одобряют ультраправую партию «Демократический центр» и ее лидера Альваро Урибе, который является наставником президента Ивана Дуке.

Молодые активисты сопротивления, особенно обитатели трущоб, не доверяют государству и политической системе в целом, включая «левых, приспособившихся к государственной бюрократии», – говорит amerika21 активист Фелипе из Кали. Это относится, например, и к «левым сенаторам», которые «увековечили» себя на этих постах. Хотя левые политики или партии никогда не управляли центральным правительством в Колумбии, протестующие видят в них часть государственной власти, которая их подавляет. В то же время они надеются на смену правительства и парламента, которые окончательно свергнут Урибе. URC в Кали проводит кампанию за то, чтобы граждане регистрировались на следующих выборах и, когда придет время, не продавали свои голоса, как это принято в политической культуре колумбийского клиентеллизма. Вместо этого, представители URC призывают к «осознанному выбору лучших кандидатов». «Идея выдвинуть собственных кандидатов в городской совет, конгресс и даже на пост президента также заслуживает внимания», – сказал Себастьян amerika21.

Политики из левых партий и движений, таких как «Патриотический союз», «Демократический полюс», «Гуманная Колумбия» и некоторые из Партии зеленых нередко поддерживали протесты. Некоторые из них выступили на защиту точек сопротивления. Другая противостояли полиции и мешали произвольным арестам демонстрантов. Сенатор от движения «Гуманная Колумбия» (СН) Густаво Боливар, например, начал кампанию по сбору средств для «Первой линии», то есть, для протестующих, которые становятся перед полицией. чтобы защитить остальных демонстрантов. Для этого они часто надевают шлемы, рабочие перчатки, защитные очки и респираторы. На собранные деньги Боливар закупил 850 комплектов этого оборудования для «первой линии» по стране. Тем не менее, нет никакой органической связи между молодыми протестующими и левыми партиями. Они действуют автономно.

Это можно увидеть, например, на блокадах улиц и дорог. В то время как прогрессивный и наиболее перспективный кандидат в президенты Густаво Петро высказался за снятие блокад, протестующие молодые люди сочли их единственным эффективным средством давления на правительство.

Неприятие Национального забастовочного комитета (CNP) очень широко распространено среди протестующих. «Забастовочный комитет нас не представляет», – снова и снова заявляют участники протестного движения. CNP слишком сильно ориентирован на устоявшиеся партии и организации, жалуется Луиса. Имеется в виду «Коалиция надежды», которая определяет себя как «политический центр». Она критически относится к Урибе, выступает против коррупции, но не хочет никаких структурных изменений в нынешней политической и экономической системе.

Профсоюзы, стоящие за CNP, молодые протестующие считают не слишком боевыми организациями, приспособившимися к традиционной политике и «всего лишь ведущие торг с центральным правительством», – пожаловался Фелипе amerika21. Их политическая повестка дня далека от требований людей на улицах. «Они вообще ничего нам не дают, – говорит одна из «матерей первой линии» из «Порталь Ресистенсия» в Боготе. – Это не те люди, которые нам нужны для диалога с правительством».

Как они организуются?

Спонтанное участие многих молодых людей из бедных кварталов в «социальном взрыве» быстро превратилось в надежные, солидарные формы организации сопротивления. «Это исторический и замечательный для Колумбии момент», – говорит amerika21 Алехандро из Медельина. Люди, которые, вероятно, были аполитичными, знакомились друг с другом на демонстрациях, начали объединяться, формировали «первые линии» и соединялись в сети. Так создается новое сообщество, рассказывает медельинец. Места проведения митингов, блокады дорог и марши демонстрантов стали постоянными пунктами сопротивления, где сотни и тысячи людей собирались почти каждый день в течение первого месяца протестов. Некоторые из этих мест уже были очагами протестов в 2019 году. Например, знаменитый «Пуэрто Рельена» в Кали, который протестующие переименовали в «Пуэрто Ресистенсия» («Порт сопротивления»). В первый месяц всеобщей забастовки в Кали насчитывалось до 25 постов сопротивления с такими названиями, как «Лома-де-ла-Дигнидад» (Холм достоинства), «Пуэнте-де-лас-Миль-Лучас» (Мост тысячи боев) или «Пасо дель Агуанте» (Переход Стойкости). Раньше их называли «Лома-де-ла-Крус» (Крестный холм), «Пуэнте-де-лос-Миль-диас» (Мост тысячи дней) и «Пасо-дель-Комерсио» (Торговый переход).

Во всех местах блокады существовало разделение задач, рассказывал Фелипе: «Есть первая линия, которая обеспечивает безопасность людей, находящихся в зоне блокады. Есть медицинские бригады, люди, которые заботятся о бесплатных столовых, коммуникационная группа. Люди, которые организуют логистику, художники и ученые, которые наполняют повестку дня семинарами и лекциями». Суповые кухни стали центральными во всех точках сопротивления. «Когда мы услышали от молодых людей, что они впервые поели три раза в день, наше сердце было разбито», - говорит Себастьян. Со своей стороны, бригады молодых специалистов-медиков или студентов-медиков оказали в точках сопротивления минимальную медицинскую помощь, к которой многие местные жители не имели доступа - даже во время пандемии. Медицинские бригады часто также действуют как полевые фельдшера под огнем со стороны полиции. Они лечат или реанимируют. Многие жертвы полицейского насилия не хотят попадать в больницу, потому что обычно их там арестовывают. Добровольцы из студентов-психологов даже оказывали психологическую поддержку, говорит Себастьян. Сопротивляющиеся постоянно подвергаются террору со стороны полиции и вооруженных гражданских групп.

Точки сопротивления сформировались и в других городах Колумбии. Например, в «Парке сопротивления» в Медельине, который до 28 апреля назывался «Парком желаний». В Боготе, они есть, например, в муниципалитете Усме на «Мосту достоинства», который раньше назывался «Мост Кольсубсидио», или в районах Суба, Сьюдад-Боливар и пригородах Соача, Мадрид–Энгатива и других. Одна из таких точек в Боготе – «Порталь де лас Америкас», который был переименован в «Порталь де ла Ресистенсия» (конечная точка сопротивления). В начале «социального взрыва» военные и полиция превратили его в центр военных операций, где они приземлились на военном вертолете, припарковали полицейские танкетки и разместили военнослужащих. Затем социально активные группы района заняли площадь и объявили ее «гуманитарной зоной». Они назвали ее «Al calor de la olla» («На разогреве кастрюли»), поскольку устроили там бесплатную кухню, которая еще несколько дней назад кормила около 700 человек в день. Во время оккупации они заблокировали остановку (порталь) спорной автобусной системы Transmilenio. Помимо гуманитарной зоны, «Порталь де ла Ресистенсиа» дает крышу и другим коллективам, которые организуют правозащитные и культурные мероприятия, спортивные мероприятия или семинары по правам женщин и LGBT, по проблемам окружающей среды. Там же действует и «первая линия».

Одна из общих черт движений сопротивления по всей стране – неприятие центральных лидеров. Все организовано по горизонтали. «Нам не нужен выдающийся лидер, – говорит Себастьян. – У нас есть разные группы лидеров, которые связаны друг с другом». В этом смысле «есть один координатор для первой линии, один для еды, один для пожертвований, один для образовательной деятельности, один для коммуникации и т. д.» Одна из представительниц «Порталь де ла Ресистенсиа» также хвалит отсутствие иерархических структур в организационной динамике протестного сообщества. «Я считаю, что это прекрасное место, потому что здесь все горизонтально», – говорит она. –Здесь никто не диктует другим. Предложения делают сами люди из квартала». Если они получают поддержку, их осуществляют.

Блокады

Правительство распорядилось о насильственном и жестоком разгоне большинства блокад полицией и войсками. В первый месяц «социального взрыва» они разрослись по всей стране. В то же время правительство и основная пресса развернули кампанию в СМИ, изображающую блокады как угрозу «жизни, продовольственной безопасности и здоровью» населения Колумбии.

Не все уличные блокады в Кали были осуществлены протестующими, объясняет Себастьян. Особенно после насильственного вторжения военных и полиции в конце мая. Людям, не принадлежавшим к протестному движению, давали 60 тысяч песо (около 15 евро) за перекрытие улиц. Заказчики были, видимо, из правящей партии «Демократический центр». Один из водителей Uber рассказал Себастьяну, что в его районе люди, которые притворяются протестующими, взимали 10 тысяч песо (около 2,5 евро) за то, что разрешали жителям въезжать в район и выезжать из него. «Это неправильно», – говорит Себастьян. На блокпостах митингующих «плата за проезд никогда не взималась».

Перекрывая городские и проселочные дороги, протестующие хотели не устроить бизнес, а прервать повседневную жизнедеятельность, чтобы быть услышанными. Все протестующие в разговорах с amerika21 утверждали, что обычных демонстраций недостаточно, чтобы добиться реакции со стороны правительства. Необходимо быть «неудобными», говорит Луиса. «Иногда необходимо создавать факты, особенно в этой стране, где нас обычно не слышат». «Раньше мы делали огромные демонстрации, и из этого ничего не выходило, – вспоминает Себастьян. – Блокирование дорог было единственным способом обратить на себя внимание правительства». Действительно, после огромных демонстраций студенческого движения в конце 2018 года Дуке взял на себя обязательство инвестировать в систему образования, чего он еще не сделал.

Андрес из Медельина сказал amerika21 то же самое: «Блокада стала единственным средством информирования местных или национальных властей о выступлениях. Если блокады не будет, они практически останутся незамеченными». Фелипе из Кали, со своей стороны, уверяет: «Блокада – единственная альтернатива банальной демонстрации, которая в конечном итоге не привлекает никакого внимания со стороны государства».

С другой стороны, «тотальной нехватки еды» не было, объясняет Луиса. Протестующие неоднократно прерывали блокаду или проводили «гуманитарную разблокировку». «Разговоры о дефицитах» – это стратегия правительства по дискредитации протестного движения. То же самое рассказывал и Себастьян. В оптовых супермаркетах ощущалась нехватка лишь некоторых продуктов. Себастьян признает, что на самом деле более обеспеченные люди пострадали больше, потому что им не хватало «лосося, вина или дорогого сыра». «Не надо мне рассказывать, что все фирмы разорятся за месяц», говорит Себастьян. Локдауны продолжались намного дольше, утверждает активист. Правительство не хотело помогать малому бизнесу, однако инвестировало миллиарды песо в покупку полицейских танков и не предоставляло вакцину для всех или базовую выплату для нуждающихся, чтобы оживить экономику. Поэтому «совершенно неправильно» говорить о банкротстве страны из-за блокад. «И пока они говорили о «недостаточном снабжении», ты видел около 15 военных вертолетов, летающих над Кали. Почему правительство не использовало их для перевозки еды?»

«Первая линия»

Как и в Чили, молодые люди объединились, чтобы защитить своих товарищей по протесту от нападений полиции. Они часто маскируются, чтобы полиция или военизированные формирования полиции не могли их идентифицировать. В стране, где государство часто произвольно преследует, убивает или похищает протестующих, маскировка является мерой безопасности. На самом деле линий больше, чем одна. В некоторых точках сопротивления говорят о четырех. В Кали – о шести.

Себастьян объясняет разделение в Кали: Первая линия оборонительная. В дополнение к защитным элементам, таким как сверхтолстые рабочие перчатки, защитные очки, шлемы и респираторные маски, которые носят в первых четырех линиях, люди в первой линии держат защитный щит.

Вторая линия наступательная. Там молодые люди с деревянными палками, камнями и краской, которые они бросают в нападавших полицейских. При необходимости они также могут бросить коктейли Молотова. Экипировка та же, что и в первой линии.

Третья - линия поддержки. Она ответственна за то, чтобы бросать капсулы со слезоточивым газом обратно в полицию, прикрывать их или гасить. Она собирает камни для второй линии и строит баррикады. У членов третьей линии есть готовый раствор воды с пищевой содой и молоком, которым они промывают глаза, чтобы противодействовать слезоточивому газу.

В четвертой линии – полевые медики и люди, которые занимаются помощью раненым. «Это молодые студенты-медики или медсестры», - говорит Себастьян. Они оказывают первую помощь, делают раненым уколы и перевозят раненых на носилках.

В пятой линии находятся снабженцы: они добывают камни, еду, воду, лекарства и все, что нужно для снабжения других линий.

Шестую линию образуют сторонники, которые из дома вирусным образом распространяют информацию о протестах и специально «демонстрируют миру варварство правителей». Еще есть люди, которые все записывают на месте. Есть молодые специалисты в области коммуникации, графические дизайнеры и инфлуэнсеры. «Поскольку такие СМИ, как Caracol и RCN, все скрывают, мы должны использовать социальные сети, чтобы показать, что здесь происходит», – сказал Себастьян.

Женщины участвуют во всех линиях. «Мы обязаны женщинам той силой, которая у нас есть в организационном плане», – уверяет член «первой линии» из маленького городка Буга. «Эта забастовка – феминистская. В этом нет никаких сомнений», –говорит представитель «первой линии» точки сопротивления «Переход стойкости» в Кали. Очень популярным оказалось создание «первой линии матерей» на «Порталь де ла Ресистенсиа» в Боготе.

Народные ассамблеи

Народные ассамблеи – это собрания, на которых жители района или села разрабатывают каталоги требований, но также планируют акции протеста, обсуждают деятельность точек сопротивления, такие мероприятия, как бесплатные столовые, спортивные соревнования, культурные мероприятия и т. д., и вместе принимают решения. «В каждом из 20 городских округов Боготы, как например, Суба, Энгатива, Усме и т.д., жители организуют народные ассамблеи. Они сами определяют темы для обсуждения, свои требования и коммуникативные стратегии для мобилизации», – рассказала Луиса amerika21.

То же самое происходит по всей стране. Андрес рассказал, что в районах Медельина (Комунас) и в муниципалитетах всего региона Валле-де-Абурра, к которому относится Медельин, протестующие провели народные ассамблеи с участием от 40 до 100 человек. Затем собранные результаты обсуждались и обобщались на более крупных собраниях на уровне всей Валле-де-Абурра. «В Кали тоже были народные собрания в каждой точке сопротивления», – говорит Фелипе. Они сделали возможным диалог внутри общины. Частота их проведения варьируется. Например, в Uniresistencia, точке сопротивления в университете Эль-Валле, проводились ежедневные собрания.

Ход у них всех один и тот же. Координационная группа созывает собрание и составляет повестку дня. Все, кто хочет, может взять слово. В случае разногласий проводится голосование. Луиса признает, что на больших собраниях, таких как в Национальном университете с числом участников до 2000 человек, обсуждения могут быть очень утомительными. В «Порталь де ла Ресистенсиа» в Боготе активисты гуманитарной зоны «Al calor de la olla» подумали о том, как можно упростить составление каталога требований на собраниях около 1000 человек. Они не хотели «15-часовых напряженных встреч, потому что мы понимаем, что люди работают и не должны вечно дискутировать по 15 часов в день», – говорит Дани. Они собрали проблемы участников в ходе трех встреч, затем разделили их на категории «краткосрочные», «среднесрочные» и «долгосрочные» и, в зависимости от государственных органов-адресатов, обращенные на «местный уровень», «уровень столичного округа» и «национальный уровень». В качестве списка требований они взяли краткосрочные проблемы и обобщили их. Это выделило семь основных тематических проблем, а именно: правительство, полиция, здравоохранение, окружающая среда, работа, образование и культура. Затем они провели голосование в форме референдума. Они установили урну для голосования по каждой теме, на которой висел соответствующий список обобщенных требований. Все колумбийцы или иностранцы старше семи лет могли поставить в бюллетене отметку «да» или «нет» и бросить ее урну. Они собрали 3 001 голос. 97,6% из них согласились с требованиями.

Чего они требуют на ассамблеях?

Темы на всех собраниях одинаковы, есть лишь несколько конкретных местных вопросов. «Если потребности одинаковы, то требования и способы их реализации также одинаковы», – говорит Камило из «Перехода стойкости». Это значит «жилье, здоровье, спорт, культура, образование и работа». Фактически, в каталогах требований всех собраний повторяются окончательная отмена правительством неолиберальных налоговой реформы, реформ рынка труда, пенсий и здравоохранения. Люди требуют повышения налогов с финансового сектора и крупных корпораций, увеличения постоянной занятости и сокращения аутсорсинга, снижения пенсионного возраста и повышения пенсий, отмены законов 100 и 30, которые разрешают коммерциализацию в сфере здравоохранения и образования. Они также хотят, чтобы правительство прекратило распыление глифосата и фрекинг. Большинство народных ассамблей призывают к временному введению базового дохода для всех нуждающихся экономических жертв пандемии. Другие призывают к выполнению мирного соглашения с повстанцами.

В каталогах требований также включены конкретные местные проблемы, такие как разработка решения для мусорной свалки «Донья Хуана» в «Порталь де ла Ресистенсиа», защита высокогорного района (парамо) Баррагона в юго-западном городе Тулуа или прекращение разрушения водно-болотных угодий «Хуан Амарильо» в районе Суба Боготы. Местная ассамблея призывает также положить конец шантажу розничной торговли полицией и сотрудничеству между местными полицейскими и наркобизнесом.

Все каталоги требований без исключения требуют структурной реформы полиции. Протестующие хотят упразднить печально известное подразделение полиции по борьбе с беспорядками (Эсмад) и демилитаризовать города. Все они открыты для диалога с центральным правительством или городскими администрациями, как только они прекратят жестокие полицейские операции, найдут пропавших без вести, привлекут к ответственности виновных в погибших и раненых и прекратят преследование протестующих.

На пути к созданию сети

В настоящее время нет стандартизированного каталога требований от всех сообществ сопротивления в стране. Но многие из них начали общаться друг с другом. Они получили важную поддержку со стороны высокоорганизованного Cric, Индейского совета кауки. Сотни и тысячи индейцев Cric прибыли в Кали, Медельин и Боготу, чтобы поддержать там движения сопротивления. «Пришло время объединиться в рамках единой стратегии», – говорит Камило из «Перехода стойкости».

В начале июня 2000 делегатов из многих точек сопротивления в Колумбии собрались на «Национальную народную ассамблею» (ANP) в Боготе и в течение трех дней обсуждали будущее протестов, общие требования и планы действий. Участники договорились, среди прочего, объявить ANP «постоянным сетевым органом», умножить точки сопротивления, проводить протесты каждую среду и действовать полностью независимо от Национального забастовочного комитета. Обсуждение продолжится в Кали с 17 по 20 июля.

С чем они сталкиваются?

«Мы на ногах день за днем без сна, и мы видим, как они убивают наших друзей, семьи, братьев и сестер, двоюродных братьев, дядей, медсестер, снайперские пули свистят мимо наших ушей, мы слышим крики наших друзей, которых пытают в Exito» (2), – говорит член «первой линии» Камило. Действительно, участники сопротивления внутри страны сталкиваются с безудержной жестокостью со стороны полиции и параполиции. С самого начала протестов правительство инициировало массовые операции полиции, а в таких городах, как Кали, – военных. В результате репрессий «Эсмада», командования специальных операций (Goes) и криминальной полиции (Sijin) есть много убитых и раненых.

В конце мая Дуке объявил де-факто чрезвычайное положение в восьми департаментах и 13 городах и муниципалитетах на основании Указа 575. Они стали более милитаризованными.

Правозащитная организация «Темблорес» зафиксировала 4285 случаев насилия со стороны полиции за время «социального взрыва». В это время полиция якобы убила не менее 43 человек. Полиция и военизированные формирования также могут нести ответственность за еще 21 дело об убийстве, которое расследует «Темблорес».

Развязанное насилие против протестного движения с 28 апреля выражается в нескольких репрессивных моделях поведения полиции и их гражданских союзников. Например, она часто стреляла в протестующих из огнестрельного оружия. Только к 2 мая сотрудники полиции, по всей видимости, застрелили 20 и ранили 215 человек. Силы «Эсмад» в основном неправомерно применяли патроны со слезоточивым газом или снаряды с раздражающим газом, шокирующими и ослепляющими боеприпасами, используя высокотехнологичное устройство Venom, стреляя ими прямо в протестующих с близкого расстояния. В результате были убитые и тяжело раненые. Только за первые месяцы протестов «Эсмад» выстрелил в глаза 65 молодым людям патронами со слезоточивым газом.

Силы «Эсмад» по ночам вторгались в жилые кварталы, стреляли снарядами Venom, которые взрывались по окнам и по крышам домов и вызывали у жителей «чувство ужаса». «Эсмад» также часто использует слезоточивый газ в домах, независимо от того, есть в них дети или пожилые люди. После подобного применения скончался 86-летний житель в Рисаральде. В другом случае в Кали в результате применения газа умер двухмесячный ребенок.

В жилых районах полиция не отказывалась от стрельбы из огнестрельного оружия без разбора. Перед нападением сотрудники полиции очень часто снимают свои идентификационные номера. Это сводит на нет юридическое преследование эксцессов.

Молодые протестующие также сталкиваются с произвольным арестом и пытками или сексуальным насилием со стороны сотрудников полиции. Около 3200 человек были арестованы полицией с 28 апреля. Некоторые из них были тайно доставлены в незаконные центры содержания под стражей на складах, в супермаркетах и автобусных станциях.

Сопротивляющиеся подвергаются не только бесчинствам полиции, но и насилию со стороны вооруженных гражданских групп. С одной стороны, есть «классические» военизированные группы, такие как «Агилас Неграс» (Черные орлы), которые угрожают протестующим смертью. Связанные с незаконным оборотом наркотиков конторы наемных убийц в Кали назначили миллионную плату за голову всех, кто оказывают протестующим медицинскую помощь. Вызывает тревогу тот факт, что раненых приходится перевозить в секретные дома, где медицинские бригады должны прятаться за закрытыми дверями, чтобы иметь возможность помочь пострадавшим, жалуется фоторепортер Jahfrann.

С другой стороны, речь идет о вооруженных мужчинах-жителях богатых кварталов Кали, которые вместе с полицией выступили против протестующих. Один из примеров - юг Кали: «Господин из партии Демократический центр сказал мне: «Здесь, в 22-м округе, 25 000 единиц оружия». Сначала я подумал, что он шутит», - говорит Себастьян. Вскоре после этого вооруженные жители в белых футболках массово стреляли в группы индейцев из Cric. Не только в Кали, но и по всей стране во время протестов по митингам и демонстрациям открывали огонь с едущих внедорожников или мотоциклов, при полном бездействии властей. «Они безжалостно стреляют в людей днем и ночью из пистолетов, винтовок и пулеметов», – говорит Себастьян. В Кали они патрулируют по ночам улицы мятежных кварталов с длинноствольными ружьями.

Особенно заметно это было 28 мая в Кали. Многочисленные видеозаписи показывают, как десятки вооруженных гражданских лиц вместе с полицией стреляли в протестующих из пистолетов и длинноствольных ружей, а некоторые – из сигнального оружия, или даже арестовывали их. В результате нападений параполицейских групп 14 человек погибли и 98 получили ранения, 54 из них – из огнестрельного оружия. В то же время увеличилось количество пропавших без вести молодых людей. Организация «Защита свободы» зарегистрировала на данный момент 84 исчезнувших. В сети распространились видео плавающих в реках трупов. В Кали недавно всплыли части тел, в том числе голова 21-летнего юноши из маленького городка Тулуа. В конце мая Экуменическая комиссия осудила возможное существование по крайней мере одного «домика» (casa de pique), где расчленяют людей.

Проблемой является и «инфильтрация». Это люди, которые проникают в ряды протестующих, маскируются, поджигают и устраивают разгромы в магазинах или общественных зданиях. Во многих случаях это именно не протестующие. «Стратегия старая», – говорит Себастьян. Он уверен, что речь идет о союзниках полиции, которые сами наряжаются «вандалами». «Мы могли наблюдать за ними. Я не знал их лиц, но я знал, что они не были частью наших точек сопротивления». В тот день они подожгли финансовое учреждение образовательного кредита.

Баланс достижений

С одной стороны, колоссальные протесты первого месяца «социального взрыва» стихли. Время и правительственные репрессии, безусловно, играют в этом важную роль. Большинство блокад было снесено полицией и военными железом и кровью, а забастовочный комитет временно приостановил выступления.

С другой стороны, движение протеста, которое в отличие от забастовочного комитета хочет остаться на улице, достигло многого. С одной стороны, оно обрело новую уверенность в себе. До сих пор все определял истеблишмент, говорит один из представителей URC. «Нас всегда считали необразованными, невежественными и людьми без достаточного интеллекта для таких вещей». Он ссылается на Указ 0304, согласно которому городская администрация признает URC в качестве контактного лица и берет на себя ряд гарантий в отношении протестов. «Это показывает, что мы пригодны для разработки правовых норм».

В этом смысле общенациональное протестное движение уже одержало несколько побед в течение первых полутора месяцев: отмена неолиберальных реформ налогообложения и здравоохранения, отставка министра финансов, министра иностранных дел и начальника полиции Кали, а также демонстрация всему миру диктаторских условий в Колумбии.

Еще одно достижение носит символический характер. Протестующие перевернули порядок общественного пространства, переосмыслив его. А именно: через захват полицейских участков и их преобразование в библиотеки, через свержение статуй в честь колониального порядка и возведение самодельных монументов в честь сопротивления. Точно так же путем переименования улиц, мостов и площадей в названия, намекающие на сопротивление и блокады, где они определяли поток движения транспорта.

Им также удалось получить невиданную ранее широкую поддержку населения. 74% колумбийцев поддерживают протесты. «Я чувствую, что участники этой забастовки стали более политически сознательными, – говорит Луиса. – Даже люди, которые раньше не одобряли таких вещей, теперь начали интересоваться ими». Это также выражается в материальной поддержке. Представители всех точек сопротивления снова и снова повторяют, что они не смогли бы продержаться так долго без пожертвований, еды, лекарств, матрасов, одеял и многого другого, которые им приносят многие люди.

Но, пожалуй, самое главное достижение – это опыт общего самоуправления. «Было бы важно и очень приятно, чтобы эта забастовка оставила урок о том, что любой человек может быть политически активным, не будучи политиком, - сказал Алехандро amerika21, – и что власть принадлежит населению. Оно должны диктовать, что нужно делать в каждом секторе: в каждом квартале, в каждом муниципалитете». Как описано выше, протестные сообщества нашли и реализовали решения для нужд своей повседневной жизни в сопротивлении. В этом смысле народные ассамблеи стали органом самоуправления. В некоторых случаях дебаты выходили за рамки непосредственных протестов и включали размышления о среднесрочных совместных производственных проектах, которые связывают мелких торговцев и мелких предпринимателей.

По содержанию требований протестное движение принципиально не антисистемно. Например, в то время как общественные движения 1970-х годов требовали экспроприации, оккупации земель и стремились к социализму, сегодняшние протестующие не требуют ничего, кроме того, что уже сказано в конституции Колумбии: права на здоровье, работу, образование, пенсию по старости и того, чтобы их не убивали на демонстрациях.

Но в тех формах, в которых они всего этого требуют, они порывают с классической динамикой мобилизации в стране и ожиданиями от них политической системы. Они больше не хотят просто выбрать «правильного» кандидата – что они обязательно сделают, когда придет время, – но строят структуры радикальной демократии участия.

Несмотря на грядущие репрессивные времена и несмотря на усиленную кампанию по дискредитации, в рамках которой правительство продолжает делать все, возможное недавняя волна протестов закрепила глубокие изменения в коллективном сознании, которые трудно обратить вспять.

(В целях безопасности опрошенных мы называем здесь большинство из них с измененными именами).

Примечания:

1. В Колумбии районы разделены на «Эстрато», от 1 до 6. Маркировка относится к физическому состоянию квартир, улиц и площадей района. «Эстрато» 1 обозначает беднейшие и 6 – самые богатые городские районы.

2. Жители района Калипсо в Кали сообщили, что в ночь на 19 мая они услышали крики из филиала сети супермаркетов «Éxito». Позже местные делегаты обнаружили внутри пятна крови. Canal Dos отметил, что супермаркет превратился в оперативный центр полиции.

Источник: https://amerika21.de/analyse/251854/widerstand-kolumbien