Именно к политической элите Запада попытался обратиться с увещеванием и вразумлением бывший офицер французской разведки Ален Шуэ. Говорят, что лучше всех информированы бывают шпионы. В конце концов, собирать информацию и знать – это их профессия. Шуэ больше 40 лет занимается изучением Сирии и, вероятно, его можно считать одним из самых квалифицированных специалистов по этой стране во Франции. Совершенно не обязательно испытывать симпатии к его бывшему ведомству, его политическим убеждениям и целям или к нему лично. Опыт и знания врага – вполне достаточное основание для того, чтобы обратить самое пристальное внимание на его анализ.

В статье, опубликованной недавно во французской буржуазной газете "Фигаро" (http://www.inosmi.ru/world/20120906/198716158.html), Шуэ прежде всего, разбивает миф о самих "арабских революциях" как стихийных и освободительных народных восстаниях.  "Выражение "арабская весна" перекликается с "весной народов" 1848 года. После мятежа в Сиди-Бузиде 17 декабря 2010 года огонь перекинулся из Туниса на Египет, Ливию, Бахрейн, Йемен и, наконец, Сирию, – пишет он и продолжает: – Несмотря на все звучавшие утверждения, народные протестные движения различной степени интенсивности не могли быть плодом "социальных сетей" в странах, где доступом в интернет обладает лишь "продвинутое" меньшинство, а средства блокировки сети чрезвычайно развиты". Конечно, вышедшие на улицы демонстранты могли хотеть "сместить коррумпированных лидеров" или "поделить богатства для улучшения собственных условий жизни, получить рабочие места и обрести человеческое достоинство". Но с самого начала не они контролировали и направляли весь процесс. "Вообще, эти мятежи, революции или даже "акты пробуждения" арабского мира связаны между собой финансированием со стороны Катара и других монархий Персидского залива, а также активным участием "Братьев-мусульман". А результаты не заставили себя долго ждать:  последствия уже сейчас видны в Тунисе и Ливии, а в скором времени проявят себя и в Египте".

 

"Нефтяные теократии избавились от (безусловно, не слишком добродетельных) лидеров арабского национализма, - таких, как Саддам Хусейн, Бен Али, Мубарак и Каддафи, и критики Ирака, Алжира и Сирии, погрязших во внутренних конфликтах. Теперь им больше ничто не мешает заполучить с помощью своих нефтедолларов контроль над Лигой арабских государств и превратить ее в средство давления на международное сообщество и ООН для поддержки фундаменталистских политических движений, которые укрепляют их легитимность и защищают от любых форм демократического протеста".

 

Шуэ предупреждает западные элиты и либеральную "общественность": "… Перед нами встает один, более чем справедливый вопрос: как получилось, что европейцы оказали такую поддержку движениям, которые действуют вопреки интересам народов и даже - наших с вами интересов? Хотя проблема демократизации государств не оставляет нас равнодушными, их движение к новой форме скрытого подчинения не сулит ничего хорошего в будущем. Сирия – это последнее государство, которое угодило в бурю, погрузившую страну в море крови и огня. Худшие прогнозы насчет будущего арабских мятежей, которые звучали в первой половине 2011 года, сегодня становятся прискорбной действительностью. Я много говорил о них в публикациях и журналах, пойдя тем самым против общественного мнения на Западе, которое по большей части отличается энтузиазмом и наивностью. Потому что только наивный человек способен поверить в то, что в государстве, которое полвека находилось под властью диктаторских режимов, уничтожавших любые формы оппозиции, свобода и демократия могут выскочить, как джин из бутылки, благодаря  одному лишь интернету, в пространство которого может выйти только крошечное меньшинство из наиболее привилегированных общественных слоев. Как только анархистское бурление и вопли этих любителей Facebook несколько поутихли, нам следовало попытаться понять реальное положение дел. Власть оказалась в руках единственно организованных политических сил, которым удалось пережить националистические диктатуры, благодаря финансовой помощи нефтяных теократических монархий (их объединяют общие ценности) и политической поддержке Запада (они служили для него заслоном на пути влияния восточного блока). Речь идет о религиозных фундаменталистах. Всего за полгода "арабская весна" превратилась в "исламистскую зиму".

 

Исламистские партии, "Братья-мусульмане" и салафиты получили подавляющее большинство парламентских кресел после народных восстаний в Тунисе и Египте. Они вынуждены сосуществовать с военным командованием, которое им приходится уважать в качестве доминирующего экономического игрока, однако постепенно все дальше отходят от требований населения, приведшего их к власти.

Они - опытные лицемеры, и их действия в корне противоречат их заявлениям. Так, в 2011 году на площади Тахрир в Египте они утверждали, что совершенно не стремятся к власти, тогда как сегодня добиваются кресла президента страны, парламентского большинства и всей полноты политического правления. В Тунисе они официально отказались включать законы шариата в конституцию, однако сейчас организуют в провинциях и городах средней значимости, которые не привлекают внимания западных СМИ, религиозные комитеты для претворения в жизнь постановлений, основанных на шариате.

 

Это движение постепенно перекидывается на более крупные города и даже столицы, где с каждым днем продолжают множиться самые разные запреты, ширится цензура развлечений и прессы, попираются основополагающие свободы и, разумеется, права женщин и несуннитских меньшинств. Кроме того, у этих реакционных политических сил нет причин опасаться будущих выборов.

У этих движений, которые получают щедрое финансирование от Саудовской Аравии и Катара (для которых они - залог господства в арабском мире), есть все средства для покупки, поддержки и формирования электората, способного закрепить их доминирующее положение по отношению к разрозненным и небогатым демократическим силам (их будет очень просто объявить проводниками иностранного влияния, а значит - нечестивцами). В Ливии и Йемене царит разброд. После того, как силы НАТО намного превысили предоставленный им ооновский мандат и уничтожили не слишком благовидный режим полковника Каддафи, страна оказалась заложницей аппетитов соперничающих друг с другом банд и племен, которые решили с оружием в руках отстаивать свои владения и доступ к ренте. Эфемерный Переходный национальный совет, который превозносил до небес небезызвестный Бернар-Анри Леви, сейчас разваливается на части под ударами лидеров исламистских банд. Некоторые из них – бывшие боевики "Аль-Каиды", которые получают поддержку и финансирование из Катара: Доха намеревается играть активную роль в решении всех вопросов и получить свою долю в разработке углеводородных ресурсов страны.

 

В Йемене бесславный уход президента Али Абдаллы Салеха приоткрыл дверь для всех центробежных сил, раздирающих страну. Провозглашенное в 1990 году объединение ее севера и юга было не лучшим образом воспринято некоторыми странами региона. В первую очередь, это касается Саудовской Аравии, которая не скрывала тревоги при виде порывов своего беспокойного соседа и не ослабляла поддержки подрывных фундаменталистских движений. Сегодня лидеры суннитских племен на юге и востоке страны (некоторые из них заявляют о принадлежности к "Аль-Каиде", и все без исключения называют себя салафитами) устраивают беспорядки у самой столицы Саны, оплота традиционно зейдитского (диссидентская ветвь шиизма) политического класса, который стал серьезной угрозой для легитимности саудовской королевской семьи. Один лишь сирийский режим до сих пор сопротивляется этому масштабному движению исламизации ценой всеобщего непонимания и международного унижения".

 

Нет, Шуэ не является сторонником режима Асада и не призывает его поддерживать. Он прекрасно знает ему цену. "С конца 1970-х годов мне по работе доводилось неоднократно встречаться с представителями сирийских гражданских и военных спецслужб. Я мог лично убедиться в том, что они не чураются самых жестких средств и могут вести себя попросту, как дикари…, – замечает он. - Такое положение дел в значительной мере объясняется их историей. Прежде всего, они опираются на традиции 400-летней оккупации турками-османами, которые были великими мастерами сажать на кол, сдирать кожу и четвертовать. Позднее они формировались под началом французских колониальных сил во время их мандата с 1920 по 1943 год, а после провозглашения независимости страны - с 1945 года по середину 1950-х годов - их консультировали бежавшие из Европы нацисты, которых сменили агенты КГБ, продержавшиеся до 1990 года. Все это, как легко понять, вовсе не способствовало формированию мягкости, толерантности и уважения к человеческой жизни. Что касается самой сирийской власти, у меня нет и тени сомнения в том, что это - авторитарный, жестокий и закрытый режим". Тем не менее, он разъясняет, что ни о каком "народном восстании" против диктатуры, как это представляют себе на Западе, речь в Сирии не идет. Просто в стране выступил на поверхность и приобрел форму кровавой гражданской войны  конфликт между различными конфессиональными группами – конфликт, продолжающийся не одну сотню лет. В этом можно "убедиться во время оппозиционных демонстраций, на которых исступленные крики "Аллах акбар!" раздаются куда чаще демократических лозунгов".

 

То, что происходит на самом деле, можно охарактеризовать как восстание суннитской общины под руководством "Братьев-мусульман" и других клерикальных фундаменталистов против политической системы, которая основана на разделении сфер влияния между конфессиональными группами при доминировании общины алавитов. "Алавиты – это общественная и религиозная группа, которая подвергается гонениям на протяжение более тысячи лет. Сейчас я приведу вам быстрое и схематичное описание, которое, безусловно, заставит скрежетать зубами экспертов, однако у нас определенно нет времени на исчерпывающее описание. Алавиты появились в Х веке на границе арабской и византийской империй в результате раскола среди шиитов. Они исповедуют нечто вроде философского синкретизма, который объединяет в себе элементы шиизма, греческого пантеизма, персидского маздеизма и византийского христианства. Сами они называют себя алавитами, то есть последователями зятя пророка Али, когда хотят, чтобы их приняли за мусульман, и нусайритами (по имени основателя их религии Ибн Нусайра), когда хотят дистанцироваться от них. По сути - они также далеки от ислама, как и сибирские шаманы. И это отнюдь не сделало их жизнь легче… В любой монотеистической религии нет более страшного преступления, чем отступничество. А суннитский ислам рассматривает алавитов, как худших из всех отступников. В XIV веке салафит и один из основателей современного ваххабизма Ибн Таймия выпустил фетву с призывом к их преследованию и геноциду. Хотя Ибн Таймия не входит в число официальных толкователей Корана, его фетва никогда не ставилась под сомнение, особенно - среди салафитов, ваххабитов и «Братьев-мусульман». Преследуемым со всех сторон алавитам пришлось искать убежища на засушливом гористом побережье между Ливаном и современной Турцией. Их верования приобрели герметичную и эзотерическую окраску, а скрытность и ложь стали щитом от мучителей. Реванш они смогли взять только в середине ХХ века. Суннитская буржуазия в Сирии, которая в течение нескольких веков находилась под иностранной оккупацией, допустила классический стратегический просчет во время провозглашения независимости страны в 1943 году. Сунниты посчитали, что военное дело не приносит прибыли, и что армейская структура сама по себе – это всего лишь заурядный общественный инструмент. Они не захотели отправлять туда своих сыновей и переложили пополнение армии своей молодой страны на плечи самых бедных, то есть - меньшинств: христиан, исмаилитов, друзов, шиитов и, конечно же, алавитов. Но когда вы передаете оружие в руки бедняков и изгоев, это практически гарантированно означает, что они воспользуются им, чтобы заполучить все богатства и поквитаться за прошлое. Именно это и произошло в Сирии в 1960-х годах.  В 1970-х годах Хафез Асад, выходец из одной из самых бедных семей алавитской общины, возглавил военно-воздушные силы, а затем стал министром обороны. Он силой захватил власть, чтобы взять реванш, а также защитить меньшинство, к которому принадлежала его семья, и союзные меньшинства (христиане и друзы), оказавшие ему поддержку на пути к власти. Впоследствии он методично передал этим меньшинствам (и в первую очередь - собственному) контроль над всеми политическими, экономическими и общественными рычагами в стране. (…) В условиях подъема фундаментализма, который сопровождает все нынешние изменения в арабском мире, его преемник, как и евреи в Израиле, оказался припертым к стенке. У него есть только две возможности: победить или умереть. К сопротивлению алавитов присоединились все остальные религиозные меньшинства Сирии: друзы, шииты, исмаилиты, а также христиане всех течений, которые извлекли горькие уроки из судьбы их собратьев в Ираке и коптов в Египте".

 

Сирия, подчеркивает Шуэ, "погрузилась в гражданскую войну еще в 1980 году, когда боевик "Братьев-мусульман" проник в кадетское училище Алеппо, методично отсеял суннитов от алавитов и расстрелял 80 алавитских кадетов в соответствии с фетвой Ибн Таймии. В 1982 году "Братьям-мусульманам" пришлось заплатить за это высокую цену в Хаме (главный оплот движения), которую практически стер с лица земли дядя нынешнего президента, похоронив под обломками от 10 000 до 20 000 человек. С тех пор кровавые столкновения между сообществами стали обычным делом, хотя режим и пытался всеми силами это скрыть. Таким образом, предложить алавитам и прочим неарабским и несуннитским меньшинствам Сирии принять реформы и приход к власти салафитов – это то же самое, что предложить афроамериканцам восстановить статус-кво до гражданской войны в США. Они будут отчаянно сражаться против такой перспективы".

 

Шуэ рассуждает о наивности западных политиков. "Если не логика, то хотя бы мораль и здравый смысл все же призывают нас задаться вопросом об этой непонятной шизофрении наших политиков и СМИ. Будущее покажет, действительно ли наше детское восхищение неопопулизмом, продвигаемым интернетом, и массовые инвестиции Катара и Саудовской Аравии в нашу экономику стоили потворства подъему варварства, которое, как нам казалось, не могло навредить нам самим", – восклицает он. Однако советы, которые он дает политической элите, не менее наивны: требовать от покровителей исламистов, нефтяных монархий, защиты меньшинств. Политическим элитам, тем, che contano, совершенно безразличны судьбы отдельных людей, групп или целых поколений. Они ведут свои капиталистические и имперские игры, рассчитывая справиться с джинном, которого, как некогда "Аль-Каиду", выпустили из бутылки, и заставить его исполнять их желания. Обладают ли они такой лампой Аладина – будет видно, вероятно, весьма скоро.

Пока же главной жертвой поддерживаемого Западом фундаментализма остаются трудящиеся массы Ближнего Востока. Не только меньшинства, о которых пишет Шуэ. Никто не пострадал от многосотлетнего господства исламского клерикализма больше, чем само население "мусульманских стран". Даже "умеренные" исламисты Туниса громят кафе, в которых подают вино, и сжигают кинотеатры. Шариатисты готовы вводить самые дикие запреты, предписания и кары, душить свободную мысль и любое вольнодумство, подвергать женщин апартеиду и обрекать их на пожизненное заключение в четырех стенах. Даже если они откажутся от идеи религиозной экспансии (на что никогда не пошла ни одна религия), подвластное им население будет по-прежнему изнывать под гнетом отвратительного и тупого зверства.