Мы, издатели "Эль Либертарио", хотим ответить на частные высказывания в наш адрес со стороны откровенных правых и легковерных левых – тех самых левых, которые в Венесуэле и вне ее позволили очаровать себя миражом чавесовской псевдо-революции. Мы могли бы и хотели бы сказать на эту тему куда больше, но пока что представляем здесь самую существенную и сжатую информацию относительно нашей точки зрения. От того, что эти вещи высказывались уже не один раз, не следует, что их не нужно повторять снова.

«Уго Чавес говорит о социализме, народном суверенитете и народном участии. Как согласуется с анархизмом то, что вы высказываете недовольство этими идеалами?»

Чавес много что говорит. Но он же сам заявлял, что мы должны обращать внимание на его дела, а не слова. В этом отношении его «социализм 21 века» – это не более чем популизм и государственный капитализм на основе доходов от нефти. Народный суверенитет – это суверенитет элиты в облике военных, транснациональных компаний и складывающейся «боливарианской буржуазии».

Достаточно взглянуть на недавнее предоставление чрезвычайных полномочий президенту или на замешательство, возникшее в стане его союзников, когда они стали выражать несогласие в связи с его решением создать единую проправительственную партию, чтобы получить представление о том, что командир понимает под народным участием. В анархизме не допускается никакого постоянного и всевластного руководства; соответствующие решения должны постоянно утверждаться теми, кто доверил представлять себя в конкретных обстоятельствах. Именно в этом состоит суверенитет и участие, и именно этого нет в сегодняшней Венесуэле. В иерархической и постоянной власти государства нам поддерживать нечего.

«Очевидное намерение правительства Чавеса состоит в том, чтобы совершить мирную и демократическую революцию. Почему бы не дождаться, как будет развиваться этот процесс, прежде чем высказывать свое (критическое, – прим. перевод.) мнение о нем?»

Чавес говорит о «революции», но его слов недостаточно, чтобы заставить поверить в то, что это – факт, и побудить поддерживать его. Слишком многие тираны и демагоги на нашем континенте говорили то же самое, и поддерживать их не было никаких оснований. В нашем случае революция имела место лишь в том смысле, что прежний образ жизни был во многом разрушен, но конструктивная сторона происходящего не встречает нашей поддержки. Ее консолидация лишь осложняет перемены – ведь те перемены, которые стремятся произвести анархисты, должны идти в совершенно ином направлении, чем нынешний «процесс». Этот последний за более чем 8 лет командования Чавеса продемонстрировал свою авторитарность и бюрократическую неэффективность; он структурно наводнен коррупцией, образами действий, фигурами и делами, которые мы не можем поддерживать.     

«Пусть даже его проект отличается от либертарного, но чавизм призывает к борьбе с олигархией и империализмом. Почему бы не заключить с ним союз, а затем, теснимый олигархическими заговорщиками и империалистической агрессией, он присоединится к нам в совершении анархистской революции?»

Стратегические союзы – это методы политического действия ради завоевания государственной власти союзниками. А анархисты стремятся к разрушению государства при участии всех людей. Разгром так называемой реакции и олигархии, о чем говорят больше в пропагандистских целях, лишь послужит консолидации власти победителей и возникновению новой олигархии. Такова логика государственного контроля, и так произошло в СССР, Китае и на Кубе. Это лишь осложнит анархистскую революцию, и примером этого может служить Испания 1936 г. Характеризовать чавистский проект как борьбу с олигархическим заговором – это неточно, ведь первой целью Чавеса был государственный переворот, и он всячески демонстрирует свою связь с языком и практикой казармы. Борьба меньшинства (олигархии) против правительства в государственных режимах сводится к борьбе одного меньшинства против другого меньшинства. Что касается борьбы против империализма, достаточно посмотреть на политику, сформулированную и проводимую правительством в таких областях, как нефть, добыча полезных ископаемых, сельское хозяйство, промышленность, трудовые отношения и т.д., чтобы увидеть, что чависты стремятся быть сторонниками Империи, а не ее врагами.

«Сейчас венесуэльское правительство заявляет о расширении коммунальной власти, с широким внедрением коммунальных советов, коммунитарных и горизонтальных организаций народной власти. Поддерживают ли анархисты такие низовые структуры?»

При создании и функционировании коммунальных советов мы видим, что их существование и дееспособность зависит от их лояльности государству. Это закреплено и в соответствующих законах, дающих президенту право давать или не давать на них разрешение. В Венесуэле есть примеры ситуации, при которой ряд низовых организаций (например, профсоюзов, не говоря уже о других) всегда был похож на механизмы, управляемые сверху. Однако есть и попытки действительных организаций снизу вверх – местных, крестьянских, индейских, экологических, студенческих, культурных и т.д. – не зараженных правительством. Мы полагаем, что подзаконное, функциональное и финансовое подчинение коммунальных советов государственной власти станет большим препятствием для их превращения в автономное низовое движение. Это относится и к разрекламированным рабочим советам в компаниях; представляется, что это проект, который должен предотвратить появление вольного синдикализма.    

«Почему анархисты критикуют венесуэльские вооруженные силы, имеющие глубоко народные и националистические корни, и их поддержку революционного проекта?»

Во всех современных армиях – начиная с Европы XVII – XVIII веков и вплоть до сегодняшней Латинской Америки – большая часть армии набирается из представителей народа. Но, несмотря на происхождение большинства состава, смысл существования армии – это защита структуры власти и тех, кто ее поддерживает. Вот почему армия (как институт, – прим. перевод.) не может поддерживать революцию в пользу угнетенных. Возможно, она в состоянии сменить одну фигуру на другую во властных структурах, но никогда не станет ликвидировать их, поскольку ее существо – это приказ и подчинение. Вот почему мы не поддерживаем никакую армию, никакую полицию и никакое привилегированное лицо, которое может использовать силу и оружие против народа. Анархисты не поддерживают позицию национализма, поскольку национализм предполагает защиту интересов определенной группы людей, искусственно ограниченной территорией государства-нации, и полагает, будто эта группа отлична от других и лучше их. Мы являемся врагами любой привилегии, будь то на основе мотивов рождения, расы, культуры, религии или места рождения. Наконец, бесславная история венесуэльской военной структуры говорит сама за себя: она была создана как институт тираном Гомесом, чтобы подавить федералистские устремления регионов, укрепила свою репрессивную роль в ходе борьбы против левых повстанческих движений 1960-х гг. и осуществляла бойню в 1989 г. 

"Являются ли венесуэльские анархисты «мерзавцами» (кличка, которой чависты называют своих противников) и почему они поддерживают социал-демократию и правую оппозицию?"

«Мерзавец» (эскуалидо) – это всего лишь категория СМИ, оскорбительно используемая в официальной политике и воняющая лозунгами. Она ничего не говорит о том, что описывает. Если они хотят использовать это слово для обозначения тех, кто не желает поступиться своей свободой и автономии, покорившись авторитарному диктату какой-либо личности, партии или идеологии, – то да, мы они и есть. Если же под этим словом понимается, что мы поддерживаем идеологии, отождествляемые с экономическим либерализмом, полу-расистским отношением элиты к большинству народа, с обманом представительной демократии или с возвращением к формам социально-политической организации, отброшенным историей, – то нет. На самом деле, мы не поддерживаем ни Чавеса, ни его противников на выборах. Мы можем быть согласны с некоторыми действиями, с некоторыми заявлениями тех или других, но по существу мы критикуем большинство действий и слов всех их. Мы отвергаем постоянный обман ожиданий людей, которые поддерживают Чавеса, но отвергаем и демагогическую тактику оппортунистического гетто его институциональных противников. И, самое главное, по причине самих наших принципов, мы не можем поддерживать тех, кто связывает надежды на лучшую жизнь с каким бы то ни было подчинением народа государственной иерархии, а именно таковы обе борющиеся фракции.

«Однако есть люди, которые считают  себя либертариями, но поддерживают процесс Чавеса. Если считать их менее анархистскими, то как же быть с антидогматическим духом анархизма?»

Анархизм – это не состояние души. Это путь борьбы за изменение социальных условий в стремлении к благу каждого в контексте блага для всех, на основе предложений, исходящих от конкретных людей, обсуждаемых, принимаемых или отвергаемых людьми в определенных пространственно-временных обстоятельствах. Кто угодно может назвать себя анархистом, ведь у нас нет ни билетов, ни обрядов крещения. Но только взаимодействие идентифицирует нас. Только другие анархисты могут счесть нас анархистами или неанархистами, на основе нашего поведения или наших идей. Конечно, анархисты не совершенны и потому могут воспринять идеи, которые не могут быть отождествлены с приемлемыми для анархизма. Этот факт не делает нас «большими» или «меньшими», просто разными, и иногда идеи одних и других настолько различны, что взаимодействие становится невозможным. 

«Анархисты только критикуют, но ничего не предлагают. Есть ли у вас позитивные предложения по изменению реальности в нынешней Венесуэле?»

Мы ведем борьбу не в вопросах ситуации или обстоятельств, но за новый путь индивидуальной и коллективной жизни, при котором прямое действие и самоуправление гарантируют то, что наше существование находится в наших собственных руках. При котором вопросы обсуждаются открыто и честно, и мы вступаем в отношения с другими, уважая их равенство и различия, не делающие одних лучше, чем другие, всегда учитывая то, что мы существуем благодаря другим людям, чьи интересы мы должны принимать во внимание, чтобы принимались во внимание наши. И мы не откажемся от этого, потому что хотим лучшей жизни. Каждый живет свою жизнь и отвечает за нее перед самим собой и другими людьми, но никто не может выступить в роли нашего «спасителя».  Вот почему не существует рецепта для той или иной социальной реальности – ведь предложения и действия по ее изменению должны стать результатом осознания и постоянных коллективных усилий. Мы стараемся вносить в них свой вклад своим участием, продвигая и усиливая возрождение автономии социальных движений, которые могут стать необходимым пространством борьбы за развитие и влияние анархистских идей свободы и равенства в солидарности.

http://www.nodo50.org/ellibertario/english/FAQchavism-english-may2007.txt