Мы перепечатываем из немецкой либертарной газеты "Грасвурцельреволюцион" (GWR) статью о ситуации в Венесуэле, охваченной антиправительственными выступлениями. Не во всем соглашаясь с текстом (с нашей точки зрения, наиболее правильной является критическая позиция в равной мере как по отношению к режиму Мадуро, так и к направленным против него политическим выступлениям), мы, в то же время, считаем, что этот материал полезен для понимания краха модели авторитарного реформизма в этой стране.

Когда 4 февраля 2014 г. в венесуэльском штате Тачира, неподалеку от границы с Колумбией, студенты и студентки вышли на улицы на демонстрацию против сексуальных домогательств к одной из студенток, никто не мог бы предугадать, что это станет началом волны массовых протестов. Однако арест нескольких студентов в ходе демонстрации привел к нарастанию протестной волны, которая продолжается до сих пор. Автор "Грасвурцельреволюцион" Андреас Шпек пытается в своей статье пробиться сквозь завесы пропаганды с обеих сторон к ясному взгляду на события.

Протесты начались в феврале 2014 г., став реакцией на отсутствие безопасности в венесуэльском обществе. Во второй половине января в различных университетах страны наблюдались разбойничьи нападения и акты насилия, пока, наконец, 4 февраля не произошла попытка изнасилования студентки университета Лос-Андес (УЛА) в Тачире.

Это последнее событие переполнило чашу терпения студентов и студенток УЛА, и они вышли на улицы, вместе со студентами и студентками Национального экспериментального университета Тачиры (УНЕ). Вмешалась полиция, и в столкновениях, по различным данным, было ранено от 4 до 6 полицейских и арестованы 2 студентов.

Протесты распространились на всю страну, достигнув первого апогея 12 февраля, когда демонстрации прошли в 18 городах. При этом в Каракасе погибли 3 демонстрантов, и вину за это правительство возложило на самих же демонстрантов. Однако видеосъемки, опубликованные газетой "Ультимас нотисиас", ясно показывает, что убийцами были полицейские.

Хотя венесуэльское правительство и международное движение солидарности с Венесуэлой без устали говорят о насильственных демонстрациях, наблюдатели в стране описывают большинство протестов как "мирные". При этом не следует замалчивать тот факт, что со всех сторон совершалось и продолжает совершаться насилие – включая применение огнестрельного оружия, которое повлекло жертвы со всех сторон.

До момента окончания редакционной работы над номером (13 марта) в Венесуэле в ходе протестов и вокруг акций протеста погибли более 20 человек и около 1000 были арестованы, и имеются многочисленные сообщения об избиениях и даже пытках. Следует опасаться, что до выхода номера из печати эти цифры еще больше возрастут.

Реалии «социализма 21 века»  

Чтобы понять, откуда взялись эти протесты, необходимо бросить взгляд на социальные реалии Венесуэлы. Особое значение при этом имеют 2 аспекта: экономическое положение страны и отчаянная ситуация с безопасностью.

Венесуэла – один из крупнейших экспортеров нефти в мире, и, тем не менее, в стране по-прежнему широко распространена бедность. Цена, которую Венесуэла может выручить за свою нефть, в последние годы снижается: в 2012 г. она составляла 103,42 доллара за баррель, в 2013 г. – 99,49 долларов, с января по 15 марта 2014 г. – 96,54 доллара за баррель.

При этом цена, которую страна получает за свою нефть, в среднем слегка ниже цены ОПЕК. В первые годы правительства Чавеса это последнее могло за счет прибылей от растущей цены на нефть финансировать свои социальные программы ("миссии"): в 2002 г. цена составляла 24,36 доллара за баррель, в 2005 г. – 50,64 доллара за баррель, в 2008 г. – 94,45 доллара за баррель, в 2009 г. – 61,06 доллара за баррель, в 2010 г. – 77,45 доллара за баррель, в 2011 г. – 104,46 доллара за баррель.

Падение цен в 2009 и 2010 гг. привело к обширному экономическому кризису, который так и не преодолен до сих пор. Параллельно с этим росла внешняя задолженность. По данным Центробанка, она выросла с 35 млрд. долларов в 2002 г. до 110 млрд. долларов в 3-м квартале 2013 г. При этом особенно стремительный рост отмечается в годы низких цен на нефть: в 2009 г. долг достигал 53 млрд. долларов, в 2010 г. – 70 млрд., в 2011 г. – 84 млрд. долларов.

Хотя крайняя бедность в Венесуэле со времени прихода к власти Уго Чавеса в 2002 г. сократилась, она по-прежнему охватывает 7% семей. Бедными считаются чуть более 20% семей – цифра, которая слегка сократилась, по сравнению с 1998 г. Для почти половины населения основой выживания является неформальная экономика. Более 40% экономически активного населения заняты в этом секторе. Минимальная зарплата – после 10%-ного повышения в январе – составляет 3270 боливаров. По данным Центра документации и социального анализа Венесуэльской федерации учителей ("Сендас-ФВМ"), стоимость потребительской корзины для семьи составляет 15622 боливара – то есть для удовлетворения основных потребностей необходимы 4,8 минимальных зарплат. Хотя минимальная оплата труда, по сравнению с предыдущим годом, выросла на 59,75%, уровень роста инфляции, даже по официальным данным, составил 56,2%. Но даже по официальным данным, цены на продукты питания за этот же срок выросли на 74,5%. Одни только расходы на питание семьи поглощают в настоящее время 9000 боливаров – 2,7 минимальных зарплат. Даже с использованием т.н. "сеста тикет" или потребительских талонов, они составляют не менее 2 минимальных оплат. Из примерно 60% экономически активного населения, занятого в формальном секторе, около трех четвертей зарабатывают всего до 2 минимальных зарплат.

Даже если в семье двое человек работают при таких условиях, их доходов, таким образом, не хватает на покрытие основных потребностей – не хватает еще почти одной минимальной зарплаты, причем расходы на жилье сюда не входят.

Однако цены – это лишь один аспект. Другой – это ситуация со снабжением, которая также делает повседневную жизнь все тяжелее. Не хватает многих товаров повседневного спроса: таких продуктов питания, как молоко, мука, сахар, кукурузное масло, птица и рыба. Не хватает даже туалетной бумаги. На все эти продукты установлена твердая цена – частично ниже цены производства; страна не может сама обеспечить себя этими товарами и, таким образом, зависит от импорта.

Такое положение нередко приводит к возникновению длинных очередей (если продукты вообще можно достать) и к сильному разочарованию. При этом товары отсутствует как на государственном, так и на частном рынках.

Как отмечает НПО "Венесуэльская обсерватория социальных конфликтов",  "в 2013 г. протесты, в ходе которых выдвигались требования права на пропитание, происходили в течение всего периода по всей стране. Нехватка снабжения и дефицит продуктов питания и предметов личной гигиены показывают, насколько недостаточными были планы и политика правительства по обеспечению независимости и продовольственного суверенитета, как это было предложено национальным правительством".

К тяжелому экономическому положению добавляется ситуация с безопасностью. Уровень преступности чрезвычайно высок. По данным НПО "Венесуэльская обсерватория насилия" (ОВВ), количество насильственных смертей (не считая погибших при несчастных случаев) достигает 79 на 100 тысяч жителей. Это самый высокий показатель по всей Латинской Америке. В этом плане Венесуэла далеко опережает Колумбию (63 на 100 тысяч в 2001 г. и 32 на 100 тысяч в 2011 г.) или Бразилию (25 на 100 тысяч).

Министерство внутренних дел прекратило публиковать соответствующую статистику с 2003 г. Теперь оно ставит под сомнение данные ОВВ и называет долю в 38 на 100 тысяч. Причем число насильственных смертей – это лишь верхушка айсберга эскалации насилия и преступности в стране на протяжении последних 15 лет: кражи и разбойные нападения стали почти повседневным явлением. Правительство Мадуро, с одной стороны, ставит цифры под сомнение, с ругой же – признает, что в стране существуют проблемы с безопасностью. По данным министра внутренних дел Мигеля Родригеса Торреса, за последние два года гражданскими лицами было украдено 5500 единиц огнестрельного оружия.

Парламентская комиссия в 2009 г. пришла к заключению, что в руках гражданского населения находятся – легально и нелегально – от 9 до 15 тысяч единиц огнестрельного оружия, хотя импорт оружия гражданскими лицами был запрещен в 2004 г. При росте числа насильственных смертей, уровень раскрываемости преступлений падает. Если в 1998 г. на 100 случаев смерти приходилось 118 арестов, к 2006 г. число арестов на 100 убийств упало до 8!

Директор ОВВ Роберто Брисеньо Леон объясняет этот процесс так: "Существовала воля к разрушению моральной основы общества, основ законодательства и институтов, которые обеспечивали это согласие… Они сознавали, что они делают, ради того, чтобы оставаться у власти, но не подумали о последствиях таких действий".

Эти цифры призваны всего лишь дать представление об общей готовности к насилию в венесуэльском обществе – фоне, который важен для понимания нынешних событий.

«Оппозиция»  

Если верить венесуэльскому правительству или западным СМИ – и здесь обе стороны, в остальном обвиняющие друг друга в ведении пропаганды, странным образом сходятся, – то нынешняя волна протестов – это проявление выступления "оппозиции", под которой понимается, в первую очередь, "Стол демократического единства" (МУД).

МУД представляет из себя коалицию различных партий, чей политический спектр простирается от социал-демократии ("Демократического действия") до праволиберальных и консервативных партий, включая три крупные партии, которые делили между собой власть в стране до победы на выборах 1999 г. Уго Чавеса ("Демократическое действие", Социал-христианскую партию "Копей" и Республиканско-демократический союз). При этом поигравший выборы в 2012 г. (Уго Чавесу) и в 2013 г. (Николасу Мадуро) кандидат в президенты Энрике Каприлес может быть скорее причислен к социал-демократическому спектру, а Леопольдо Лопес, который в настоящее время пользуется большим вниманием в СМИ, явно может быть отнесен к правому спектру.

Многие рассматривают оппозицию в качестве представителей старой системы, существовавшей до Чавеса, и это справедливо. Однако было бы явным преувеличением социальной базы и мобилизационных возможностей МУД счесть нынешнюю волну протестов хотя бы даже инициированной МУД, не говоря уже об управлении или контроле ею. Каприлес и большинство МУД вначале игнорировали эти протесты, полагая, что те продлятся всего несколько дней, и даже открыто критиковали их, поскольку они дали возможность Леопольдо Лопесу разыгрывать из себя руководящую фигуру.

Это скорее выражение внутренней борьбы за власть внутри МУД, чем отражение действительной центральной роли МУД в протестах. Поскольку волна протестов продолжается, МУД теперь пытается скорее вспрыгнуть в отходящий поезд и встать во главе – с весьма сомнительным успехом, хотя и находит в этом поддержку в публичном восприятии как со стороны пропаганды правительства, так и западных СМИ.

Вот как это описывает Рафаэль Ускатеги: "Леопольдо Лопес и некоторые СМИ пытаются убеждать в том, что он является руководящей фигурой протестов в Венесуэле, но истина заключается в том, что это часть децентрализованной сети недовольства, которая явно выходит за рамки политических партий оппозиции… Есть люди, которые называют то, что сейчас происходит, "бунтом против статус-кво", как против правительства, так и против руководителей партий оппозиции".

Протесты: Прорыв из поляризации?

Поэтому нынешние протесты – это нечто качественно новое для Венесуэлы, и их нельзя втиснуть в рамки классической поляризации "Чавес / Мадуро – или МУД".

По данным НПО "Венесуэльская обсерватория социальных конфликтов", только в феврале 2014 г. в стране произошли 2247 акций протеста, на 400% больше, чем в предыдущем месяце. Это самое высокое более чем за 10 лет число акций протеста за один месяц. При этом напряженность постоянно нарастала на протяжении последней трети минувшего года. Для сравнения: за весь 2013 г., по данным той же организации, имели место "всего" 4410 акций протеста.

Однако протесты имеют новое качество не только в численном отношении. Как объясняет Рафаэль Ускатеги, "происходит нечто новое. Во-первых, протесты не имеют своим центром Каракас, но децентрализованы и переступили через политические партии оппозиции. Кроме того, поскольку средства коммуникации скуплены близкими к правительству предпринимателями, из-за чего информация как о демонстрациях, так и репрессиях подвергается цензуре, протесты вынуждены в массовом порядке использовать социальные сети для распространения  как  информации, так и своих требований".

На этом фоне длительность протестов, продолжающихся уже более 6 недель, также необычна и нова. То, что они начались за пределами столицы Каракаса и нашли там широкую базу, следует объяснить тем, что там экономическое положение (и особенно снабжение продуктами) тяжелее. И в то время, как в Каракасе на улицы выходят в основном студенты и "средние слои", в других городах в них больше участвуют рабочие и люди из бедных слоев общества – вплоть до сельских жителей в штате Тачира, где протесты и начались.

Но, что важнее, "как никогда раннее, сегодня существует климат, который способствует слому той поляризации, который господствовал в политическом ландшафте Венесуэлы в последние годы, и введению новых политических идентификаций. И это не только из-за выступлений против правительства, но и потому что в самих низах чавизма существует явное недовольство (из-за экономического кризиса и репрессий), которое выражается в неактивной поддержке правительства Николаса Мадуро".

В то время как и правительство Мадуро, и СМИ (снова интересное совпадение) много говорят о насилии в ходе протестов, большинство протестных акций носит мирный характер, и есть новые творческие формы действия: по большей части это демонстрации, но также сидячие протесты, пикеты, живые цепи, музыкальные акции, уличный театр и т.д. Тем не менее, встречаются и "гуаримбас" – формы акций, при которых на улицах сооружаются "ловушки", в надежде, что туда попадут и получат ранения силы безопасности, однако в результате бывают раненые и погибшие среди совершенно непричастных людей. Да и со стороны оппозиции (как бы ее теперь ни определять) применяется насилие, вплоть до огнестрельного оружия, что так влечет за собой гибель людей.

Венесуэльская правозащитная организация "Провеа" заявляет в этой связи: "Препятствуя праву на мирный протест и подавляя его, не признавая эксцессы в действиях как Боливарианской национальной гвардии, так и Боливарианской национальной полиции, распространяя противоречивые призывы к расследованию и наказанию случаев смертей и ранений от огнестрельного оружия, проводя произвольные аресты, пытки и избиения, проявляя терпимость к действиям полувоенных групп и стимулируя их, призывая народ оказывать сопротивление демонстрациям, правительство президента Мадуро несет главную ответственность за насилие, происходящее сейчас в этой стране". "Тем не менее, – продолжает она, – не осуждая его (насилие) недвусмысленно и без промедлений, ведущие политические и социальные фигуры также несут свою долю ответственности за волну насилия, которое зарегистрировано в различных городах страны".

Однако широкие слои демонстрантов отвергают насилие. Так, в заявлении венесуэльского студенческого движения от 10 марта говорится: "Мы настоятельно отвергаем насилие как крайнее проявление слабости…". А на многих демонстрациях можно обнаружить не только транспаранты против репрессий, но и множество плакатов и транспарантов, осуждающих "гуаримбас".

Ответ правительства: репрессии      

Как уже говорилось, правительство реагирует на волну протестов в основном с помощью репрессий. По данным "Венесуэльской обсерватории социальных конфликтов", до 10 марта было произведено 1254 ареста. 15 марта президент Мадуро огласил число арестованных: 1529.

Различные правозащитные организации, как внутри страны, так и в мире, зафиксировали многочисленные нарушения прав человека в связи с демонстрациями. В отчете, основанном на 30 интервью с арестованными в Каракасе демонстрантами, Центр по правам человека Католического университета имени Андреса Бельо приводит множество случаев избиений, пыток и отказе в осуществлении прав, например, в праве на адвоката.

При этом коалиция правозащитных организаций "Форум за жизнь" осуждает в особенности преследование лиц, которые пытаются собирать факты о нарушениях прав человека со стороны си безопасности.

При подавлении протестов различные силы безопасности часто сотрудничают рука об руку с  полувоенными группами, поддерживающими правительство.

Правительство оправдывает репрессии тем, что в случае с протестами речь на самом деле идет о "путче", за которым стоят США. Однако весьма сомнительно, можно ли здесь говорить о путче или попытке путча. С одной стороны, отсутствует координация протестов – как уже было сказано, они организуются через социальные сети с весьма малой национальной координацией и без четких, скоординированных политических требований. Попытки оппозиционных партий наложить на протесты лозунг "Ла Салида" ("Уход") (имеется в виду уход режима, – перевод.) имеют мало общего с реальностью и, в конечном счете, только играют на руку правительственным разговорам о "путче".

В отличие от 2002 г., когда действительно имела место попытка путча, такой путч сегодня имел бы мало шансов на успех. Как поясняет Рафаэль Ускатеги, с 2002 г. укрепило контроль над средними и высшими рангами военных и, тем самым, обеспечило поддержку военными боливарианского проекта. Таким образом, разговоры о путче служат иным целям.

5 марта, выступая на памятных мероприятиях по случаю годовщины смерти Уго Чавеса, президент Мадуро призвал "весь народ , боевые единицы Боливар-Чавес, коммунальные советы, социальные движения, общины, движения молодежи, рабочих, крестьян, женщин" к тому, чтобы потушить огонь протестов силами организованного народа. Речь при этом идет уже не о первом призыве к борьбе с демонстрантами, адресованном населению или "Народным командам антипереворота". Всю вину за гибель людей президент Мадуро возлагает на демонстрантов: "Все смертельные случаи произошли из-за насилия «гуаримбас», все – от первого до последнего", – говорится в его заявлении, распространенном пресс-бюро президента.

При этом он умалчивает о том, что, согласно данным прокуратуры, было арестовано 14 сотрудников различных сил безопасности, в том числе, не менее 5 в связи с 2 или 3 смертельными случаями 12 февраля, а другие – в связи с иными случаями гибели людей и избиениями демонстрантов. Умалчивает президент и о том, что имеются многочисленные сообщения, доказывающие явную ответственность полиции, военных и полувоенных "Народных команд антипереворота" и "Боевых единиц Боливар-Чавес" за многие случаи гибели людей. Разумеется, нельзя не упомянуть о том, что и из рядов демонстрантов и "оппозиции" по людям открывался огонь на поражение.

Речь здесь идет не о том, чтобы меряться мертвыми – достаточно и одного убитого. Насилие, в том числе и со стороны демонстрантов, – это результат того, что Роберто Брисеньо Леон назвал "разрушением моральной основы общества", и никакого оправдания оно не имеет. Но пропаганда правительства способствует эскалации насилия – прежде всего, со стороны сил безопасности и полувоенных групп, – поскольку создает климат безнаказанности и даже одобрения.

"Когда правительство называет кого-либо «путчистом, – говорит Рафаэль Ускатеги, – то это не означает, что он является таковым, либо что правительство верит, будто он таков. Оно просто-напросто заявляет, что всем, кого это касается, отдан приказ обращаться с этим лицом по нормам, действующим в отношении «путчистов». Это означает, раз правительство продолжает подчеркивать, что оно противостоит «путчу», что оно гарантирует безнаказанность в отношении любой реакции своих последователей".

Надежды и реалии

Ко времени окончания редакционной работы над номером (17 марта) пошла уже 7-я неделя столкновений в Венесуэле, и правительство Мадуро выступило с угрозой усилить репрессии и использовать армию против демонстрантов.

Тем не менее – и независимо от того, чем закончится в итоге эта волна протестов – нынешние протесты дают основание для надежды. Надежды не в смысле смещения правительства и захвата власти оппозиционными партиями – такая поляризация ложна, и для большинства участников демонстраций речь об этом и не идет. Ясно, что чавизм и в будущем будет играть важную роль в Венесуэле, останется ли он у власти (наиболее вероятный вариант), или нет.

Надежды в том смысле, что после этих протестов политический ландшафт Венесуэлы изменится. Как пишет по этому поводу Рафаэль Ускатеги, "сценарий взрыва поляризированных руководящих элит, как оппозиции, так и чавизма, открывает хорошие перспективы для развития автономии в коллективном действии. Действительно, за этот месяц изменились многие вещи, отчасти потому что многие люди стали делать что-то сами, правильно или неправильно, и им будет трудно вернуться к покорному повиновению под сенью харизматического вождя, как бы его ни звали".

Андреас Шпек

Graswurzelrevolution (GWR), Nr.388

www.graswurzel.net