Многие левые и либертарии по-прежнему распространяют легенды о якобы происходящей в Сирийском Курдистане (Роджаве) "социальной революции". Другие пытаются увидеть прогрессивные "революции" в реакционных событиях т.н. "арабской весны". Что стоит за этими иллюзиями левых? В этом пытается разобраться немецкий леворадикальный журнал "Bahamas".

Главное, чтобы революция... какая - неважно

Левые, включая "антидойч", любят революцию (1). Иначе говоря, они рассматривают ее не как действие, с помощью которого жизнь общества изменяется к лучшему, взаимоотношение между людьми обогащается новым содержанием, а история все еще может приобрести хоть какой-то смысл, – то есть, не как средство. Нет, для них форма сама по себе уже служит содержанием. Форма и содержание совпадают в самодостаточной борьбе, вокруг которой вращаются все действия и мысли. Ничего иного никогда и не скрывалось за лозунгами, некогда придуманными авангардом ради собственного самоободрения – "перманентной революции", "революционной борьбы"; все это попросту тавтология.

То, что таким путем не создашь государства у себя дома, поняли уже давно, когда в начале 90-х годов даже "Фракция красной армии" подписала свое заявление о капитуляции. Без сомнения, уже группа Баадера-Майнхоф, когда она стала всерьез воспринимать революционное сумасбродство 1968 г., не имела ничего общего с революцией, которая была у нее на устах. Зато имела куда больше общего с самой собой. Их классовая борьба, которую она вознамерилась перенести в метрополии во имя азиатского, африканского и латиноамериканского "антиимпериализма", развернулась в каталажках, но достигла апогея тогда, когда была продолжена из камер наружу. С самого начала она протекала преимущественно внутри самой боровшейся группы, чьи обитавшие в подполье члены ощущали свои связь с массами вне революционной ячейки тем сильнее, что количество их сторонников можно было пересчитать по пальцам. В конце концов для каждого отдельного борца речь шла уже всего лишь о том, чтобы отстоять собственную революционную позицию, о том, кто из них самый радикальный и несгибаемый, а кто – предатель, а в итоге – о том, кто выдержит голодовку до самого конца. Революция и смерть!

Поскольку после распада Советского Союза даже партизаны Сальвадора, для которых газета "ТАЦ" (2) в 1980-х гг. собирала деньги на покупку оружия, сложили свои автоматы Калашникова, не успокоившейся молодой революционной поросли в качестве объекта оставались лишь турецкие курды. Марксистско-ленинско-сталинская и т.п. Рабочая партия Курдистана, которая с 1980-х гг. вела свою народную войну против турецкой армии, удалось даже еще раз заманить некоторых левых радикалов из Германии в горы Курдистана. Ничего подобного не было со времен легендарного сотрудничества немецких и палестинских террористов за 20 лет до этого. Разумеется, новое поколение немецких классовых бойцов уже не знало, что ополчения РПК развернули свою военную подготовку в тех же самых местностях, где ООП некогда обучала стрельбе своих товарищей из РАФ: в долине Бекаа, в оккупированном Сирией Ливане, где им теперь, после того, как Израиль выгнал отряды Арафата в Тунис, пришлось делить поле с Хезболлой, о вооруженной борьбе которой они, понятное дело, также не имели никакого понятия.

"Товарищи" из РПК повели с Турцией обычную партизанскую войну, стоившей десятков тысяч убитых, в основном, с курдской стороны, однако и курдская армия, и турецкие граждане, не принадлежавшие и к каким революционным или военным формированиям, потеряли множество людей. Поскольку же значительная часть отрядов РПК, вместе со своим вожаком, укрывались в Сирии, а переговоры между турецким и сирийским правительством никаких результатов не дали, Турция, в конце концов, пригрозила отправить в Сирию войска. Угроза подействовала, и РПК должна была поспешно исчезнуть из Сирии. В итоге в 1999 г. Абдулла Оджалан был схвачен, а затем последовала капитуляция РПК. Так закончилась и эта вооруженная борьба – вместе с кампаниями ее сторонников. Как мы теперь знаем – до поры.

Конечно, у революционных антисионистов в запасе оставались еще палестинцы. Так что вначале еще шла "интифада Аль-Аксы", разгоревшаяся в 2000 г., когда еврей по имени Ариэль Шарон посетил Храмовую гору, которую палестинцы рассматривали как исламскую собственность. Но становящаяся все противнее критика "антидойч" основательно отравила новому поколению немецких революционеров удовольствие выступить на сей раз от имени международной солидарности с палестинцами, не гнушавшимися убийством детей. В их ушах звучало эхом: "Последнюю битвы проиграем мы!" Ведь леворадикальная сцена раскололась, и теперь все выглядело так, что антисемитская часть "антифа" может поднять на ноги лишь меньшинство.

Борьба ради борьбы

Оглядываясь назад, может показаться, что часть перебежчиков в лагерь "антидойч" всего лишь сменила палестинский флаг на израильский: операция с возможностью возврата, который может совершиться тем легче, что многие свежеиспеченные "антидойч", со всей очевидностью, так ничего и не поняли. Сначала в этой, сперва не слишком бросавшейся в глаза склонности к филосемитизму можно было обнаружить непреодолимую тоску по принадлежности в народу – пусть даже не "своему собственному". Но прежде всего в явной страсти к израильской армии, особенно к доходящим до порнографии фотографиям вооруженных еврейских девушек в подчеркивающей грудь униформе – как две капли воды похожим на те, которые распространяются в ходе нынешней солидарности с курдами – уже снова проступала страсть к борьбе ради борьбы и революции ради революции. То, что солдатчина и оружие – вещи сами по себе отвратительные, которые можно применять только по нужде и без большой охоты, и на которые любой хоть наполовину здоровый мозг должен реагировать с ужасом, а не удовольствием, – уже эта, столь простая человеческая истина вытеснялась и отрицалась в фетишизме революции и борьбы, то есть, превращалась в свою противоположность. Израиль – плохая замена коммунизму, как вынуждены были осознать левые-"антидойч"; израильская армия, служащая защите буржуазного государства, отнюдь не революционной политической организации, созданной евреями для своего самоутверждения, не могла надолго удовлетворить страсть к революции и борьбе.

Но тут, наконец, подоспели арабы. Их революция захватила и многих левых-"антидойч" и вернула их в русло народного восстания по старому образцу. Революционное влечение, которое после фазы вынужденного воздержания, когда на мировой арене больше не было подходящего поля для его проектов, настойчиво требовало выхода, наконец, снова обрело подходящий объект: бунтующая толпа собралась на улицах Египта прямо как некогда автономы в Кройцберге. Достаточно было всего лишь поднимать транспаранты с надписями вроде "Демократия", "Справедливость" и "Свобода", фотографировать их и распространять через Интернет, чтобы убедить прилежных иностранных корреспондентов "Джангл уорлд" (3), "ТАЦ" или АРД, будто здесь идет революция а-ля 1848. Скрывавшиеся за транспарантами "братья-мусульмане" были не так хорошо видны – особенно, если их не хотели видеть, испортив себе радость любви, в которой так долго было отказано. А в Ливии молодые ребята с патронташем за обгорелыми на африканском солнце плечами и излюбленным Калашниковым в руках даже пробудили воспоминания о почти уже забытой мечте о вооруженной борьбе. Кому хотелось в такой ситуации знать о том, что речь шла вполне возможно просто о племенных воинах и исламских террористах, которые всего через несколько лет создадут здесь провинцию вновь пробудившегося от многосотлетней спячки халифата?

Когда в Египте началась вторая фаза революции – снова народное восстание, которое на сей раз принесло контрреволюцию, то есть, свержение пришедшего к власти на первой фазе "Мусульманского братства", не слишком полюбившегося международной солидарности – влюбились уже в нее. На сей раз, однако, революция увенчалась путчем; любимой невестой оказались старые военные, а прежняя структура власти была восстановлена. Страсть к борьбе была тем самым полностью удовлетворена. С тех пор в лесу левых изданий и публикаций левых-"антидойч" в отношении этих событий воцарилось молчание. Не говоря уже о войне банд, выросшей из ливийской революции.
К счастью, некоторые сюрпризы приготовила еще сирийская революция. Когда журнал "Bahamas" в начале этой революции утверждал, что и это никакая не буржуазная, светская или какая бы то ни было еще революция, от которой стоит ожидать хоть малейшего улучшения, по сравнению с предыдущим, а снова очередная исламская революция, несущая победу, вероятно, "Аль-Каиде" и родственным ей бандам, что эта революция по-любому самым драконовским образом ухудшит положение граждан в Сирии, – столь мрачное пророчество, разумеется, воспринималось теми, кто и прежде демонстрировал готовность отрицать самую очевидную реальность, как контрреволюционная пропаганда или поддержка режима Асада.

Работа по проецированию своих фантазий на реальность осуществлялась на сей раз столь основательно и прочно, как никогда прежде, как будто собирались нагнать что-то упущенное или же что-то скрыть. Подлинный характер сирийской революции продолжает отрицаться даже после провозглашения Халифата. То, что не укладывается в революционный пафос, попросту искажается. Соответственно, утверждалось, что это не революция породила Исламское государство, а режим Асада специально создал его, чтобы предстать перед мировым сообществом в качестве меньшего зла. Или что за него ответственны США, либо потому что они устроили интервенцию в Ираке, либо потому что они не устроили интервенции в Сирии.

Смысл такого рода заявлений обычно состоит в том, что революция началась прекрасно и столь же прекрасно завершилась бы, если бы не вмешались либо не вмешались некие темные силы или внешнеполитические дилетанты. Иными словами, в результате такого вмешательства или невмешательства погибло хорошее дело. Короче говоря, продукты проецирования охраняют от продуктов реальности.

Насколько это абсурдно, стало видно хотя бы уже тогда, когда эксперты по исламу из "Джангл уорлд" обвинили США в сообщничестве с режимом Асада, потому что американские налеты на ИГ, первоначально сосредоточенные на территории Ирака, в сентябре 2014 г. задели позиции "Аль-Нусры", сирийского отделения "Аль-Каиды", благодаря которой революционные силы "Свободной сирийской армии" добились, на самом деле, самых крупных своих военных успехов. "Бесцельное вмешательство" США – гласил анализ ведущих стратегов газеты – идет на пользу, прежде всего, самому ИГ. Революционные эксперты, следуя собственной логике, тяготеют к положению, которого полуосознанно больше всего боятся больные: Мир, существующий в их голове, не имеет уже никаких точек соприкосновения с реальным миром, за какие могла бы зацепиться работа по проецированию, чтобы хоть как-то преодолеть пропасть между двумя мирами и обнаружить, в конечном счете, потерю чувства реальности.

Роджава и Кобане

Летом 2014 г., с наступлением Исламского государства (ИГ), как кажется, дошло и до этого. Хотя в принципе нелегко понять, чем же собственно левым не нравится ИГ. Разве это не очередная революция? Ведь бойцы ИГ не только выглядят как Че Гевара во плоти; они разбираются в вооруженной борьбе – это невозможно отрицать. Разве они не ловят на слове лозунги, столь любимые на революционных демонстрациях: "Огонь государству"? Разве они не разрушают старые, укоренившиеся племенные связи и не переворачивают вообще ничком общественный порядок куда основательнее, чем это когда-либо мог мечтать какой-нибудь 68-ник? И однако же: ох, нет, было заявлено внезапно, так серьезно никто поступать не планировал.

Выйти из этого тупика помогла иная – тоже не вполне непорочная, зато явившаяся в свежем белье революция, которая только ждала того, чтобы пасть в объятия организаторов международной солидарности: Роджавская революция.

РПК, бывший субъект курдского народного восстания в Турции, служивший леворадикальной сцене объектом ее проекций в 1990-х гг., после своего бегства из Сирии и ареста своего предводителя за минувшие 15 лет вынуждена была с трудом держаться на плаву, собрав всю свою революционную стойкость. Пока Абдулла Оджалан коротал время в своей тюремной камере на Мраморном море, совершая удивительную метаморфозу из националистического сталиниста в "антинационалистического анархиста" и убеждая тем самым своих привыкших к эзотерике последователей в том, что испытанные военное поражение было человеческим приобретением, сохранившиеся отряды РПК переплетали его тоненькие брошюры в скудных, но тем более прекрасных горах Кандил в Северном Ираке, где теперь, как назло, Масуд Барзани в союзе с США и Турцией возглавлял успешную курдскую революцию. Менее чем за 10 лет до этого РПК, когда она еще была сильна, устроила с "пешмергой" Барзани небольшую внутрикурдскую войну. Позиции РПК были во всех отношениях – военном, политическом и идеологическим – проигранными. Соответственно, она была мало интересна для международной солидарности.
Все это как по мановению руки переменилось с битвой за город Кобане. Буквально за сутки солидарность с курдами вновь обрела конъюнктуру, причем на сей раз она не только захватила леворадикальную сцену, но и оказала магическое воздействие и на "антидойч", и на пронемецких левых, включая социал-демократию, и на движение за мир – вплоть до самого ХДС. Организовывались демонстрации солидарности, открывались счета солидарности, в культурной столице Берлине объявлялась "Ночная жизнь для Роджавы", а в Кройцберге предлагали "Кобане-кебаб", разумеется, с солидарной наценкой.

Самым впечатляющим был однако же не масштаб новой солидарности с курдами, а его обоснование. Хотя командир сил ИГ, наступавших на Кобане, через ютьюб сообщил защитникам города, что ни один из них не выживет, никому из организаторов демонстраций, авторов воззваний и подписавших их даже не пришло в голову обосновать солидарность с Роджавой спасением жизней окруженных в городе людей. Простой человеческой жизни недостаточно; требовалась, по меньшей мере, революция, чтобы из-за нее демонстрировать, собирать средства или продавать кебаб. Ни один призыв к солидарности не обходился без указания на то, что там идет речь о судьбе прогрессивного, освободительного проекта, с экологией, феминизмом и коммунизмом советов. Всякий раз в качестве мотива для солидарности с Роджавой привлекалась вся революционная эзотерика из брошюр Абдуллы Оджалана. Поэтому солидарность с Роджавой можно считать ярким примером того, чего стоит человеческая жизнь в эпоху революции. Разумеется, известная своим культом мучеников РПК ни на минуту не помышляла об отступлении из Кобане.

Настоящим сюрпризом могло стать то, как быстро в "Джангл уорлд" появилась затем критика в адрес солидарности с Роджавой. Уже через 2 месяца после начала сражения за Кобане Феликс Клопотек (в №47 "Джангл уорлд" за 2014 г.) стал задавать "неудобные вопросы" в статье под тем же заглавием. Это были вопросы относительно правомерности аналогий между Кобане, Варшавой, Сталинградом или Мадридом, которые стараются провести в кампании солидарности с Роджавой, относительно того, можно ли доверять метаморфозе РПК, то есть тому, что эта партия теперь действительно против государства и нации. Вопросы венчает критика мышления в категориях "меньшего зла", принимаемого солидарностью с Роджавой, если та не поставит упомянутые вопросы. Если, говорится в статье, "экзальтированная солидарность" основана на "содержательных позициях", которые, при нахождении правильных ответов на неудобные вопросы, становятся несостоятельными, "то что же тогда остается? Что РПК была бы меньшим злом по сравнению с ИГ?" До сих пор с задаваемыми вопросами можно было соглашаться. Но, говорится далее, "разве в самой логике "меньшего зла" уже не заложен отказ от всеобщей, всеохватывающей, связной, можно даже сказать – универсальной перспективы? Если мы выбираем меньшее зло, почему бы и "другим" не выбрать меньшее зло для себя? Разве, с точки зрения арабов-суннитов, 200 тысяч которых убито в Сирии и на которых ведут охоту шиитские эксадроны смерти в Багдаде, – разве с их точки зрения не ИГ будет "меньшим злом"? Разве выбор "меньшего зла" не ведет прямиком в тупик, в конце которого уже поджидают большие державы – будь то Турция, Иран, Саудовская Аравия, Россия или США – которые просто хотят вести свою игру?". Ну вот, господин Клопотек, как и следовало ожидать: в конечном счете, самым большим злом всегда получаются США. Но по-настоящему плохо дело становится тогда, когда леворадикалы собираются нанести контр-удар. Так и тут: "Какова же возможная перспектива? Разумеется – и здесь уже никаких вопросов – это самоорганизация пролетариата, женщин и подчиненных, как это можно было уже наблюдать в виде элементов в "арабской весне", последнее слово о которой еще не сказано (подобно тому, прибегая к аналогиям, как потерпевшая поражение русская революция 1905 г. возвещала 1917 год)".

Назад к арабам

Так мы снова возвращается к арабам, и это помогает нам напасть на след той загадки, что именно так не нравится иностранной редакции "Джангл уорлд" в солидарности с Роджавой, что она развернула против нее настоящую кампанию. Цитируя в последний раз господина Клопотека, "два-три года назад не было недостатка в сообщениях СМИ, обвинявших РПК и ее сирийское отделение PYD в, по меньшей мере, фактическом сотрудничестве в режимом Башара аль-Асада. РПК не участвует в общем фронте против Асада, и за это ей предоставлен ограниченный сепаратный мир: кантональное самоуправление. Почему больше не говорится об этих сообщениях? Они опровергнуты? Не является ли то, что большая часть левых рассматривает как оплот стабильности и прав человека посреди беспощадной гражданской войны, не просто продуктом этой гражданской войны, но и вносит свой вклад в то, чтобы сделать ее еще более жестокой, именно потому что PYD мешает общему, мощному фронту против Асада?" То, что сформулировано здесь в виде вопроса и как бы походя, наконец, заявлено открыто в следующем номере газеты (№48 за 2014 г.) как главная линия атаки против РПК и ее леворадикальных сторонников в статье "Романтика вредит", написанной Элиасом Перабо и Харальдом Этцбахом.

Уже предисловие открывает, пока еще слегка стыдливо, полную абсурдность критики. там говорится: "Лишь в Кобане удалось впервые отбросить Исламское государство – не в последнюю очередь благодаря впечатляющей волне международной поддержки. Вместо того, чтобы встроить происходящее и солидарность в общий комплекс сирийского восстания. иные левые продолжают погоню за собственными ложными революционными фантазиями".

Итак, не считая того, что под "впечатляющей волной международной поддержки" здесь, очевидно и совершенно абсурдно, понимаются курдские демонстрации и прочие бесполезные митинги солидарности в германии, а не воздушные налеты США, которые действительно помогли защитникам Кобане, как это должны были публично признать командиры РПК, несмотря на весь свой антиамериканизм, солидарность с курдами критикуется за то, что она отказывается вписываться в "комплекс сирийского восстания". То, что под этим имеется в виду, в конечном счете, подчиниться "сирийскому восстанию", еще более понятно становится в другом месте. Но уже сам выбор слова, который указывает на то, что в Сирии происходит "восстание" – слово, вызывающее хорошие ассоциации – а не "гражданская война", оставляет без ответа и уже неинтересными прежде сформулированные неудобные вопросы. Этот выбор прямо и непосредственно сводит критику солидарности с Роджавой к тому, что она, вместе с курдами Роджавы, отказалась поддержать "восстание" в Сирии: "Какой бы важной ни была скорейшая работа солидарности с Кобане и Роджавой, в еще большей мере ужасает, как однобоко и выборочно интепретируют происходящее немецкие инициативы. Так, например, в воззвании Новой антикапиталистической организации и Антифашистского революционного действия Берлина ("Солидарность с Роджавой – Оружие для YPG/YPJ" от 4 октября) снова говорится не о сирийском восстании, а о "сирийской гражданской войне", в самом центре которой курды отстаивают прогрессивный проект общества.

"Интервенционистская левая" в своем воззвании по Роджаве ("Солидарность с Роджавой. Кто, если не мы? Когда, если не сейчас?") идет еще дальше и умудряется даже вообще не упомянуть Сирию, не считая указания в скобках, что Роджава находится в Северной Сирии). Это не только невежественно и не солидарно по отношению ко всем иным силам в Сирии, но и показывает, сколь мало интереса существует в отношении подоплеки событий на Ближнем Востоке и в Сирии".

Это и впрямь особенно невежественно и не солидарно по отношению к таким "иным силам в Сирии", как Аль-Нусра, ИГ и салафитские бригады Свободной сирийской армии, кроме которых в Сирии нет ничего, что могло придать чему-либо ориентацию – кроме естественных сил природы или армии Асада, которая здесь, по видимому, и не имеется в виду. Возможно, сюда включались бы еще и обучающиеся с осени 2013 г. в Иордании солдаты так называемого Южного фронта, если бы их не вооружало ЦРУ, в результате чего они оказываются на службе у самого большого зла. Что же касается "интереса к подоплеке", то в редакции "Джангл уорлд", как кажется, настолько доверяют отсутствию интереса и знаний у читателей, что готовы скормить им любой бред. В следующем куске говорится: "Сирийское восстание не только создало пространство для нынешнего курдского эксперимента, но люди на Северо-Востоке Сирии сами были и остаются частью этой революции. Кажется, уже забыли, что с 2011 г. люди в Кобане, Амуде и Камышлы также, презрев опасность, выходили на улицы, чтобы присоединиться к общенациональным протестам за хлеб, достоинство и свободу".

Курды и суннитская революция

Дорогие люди, в Сирии никто и не поднимал революции – вы, вероятно, снова перепутали с ленинскими "Апрельскими тезисами" и Октябрьской революцией 1917 года. Хлеба в Сирии было вполне достаточно– по крайней мере, до "революции" его было куда больше, чем сейчас, особенно в сельских районах Северной Сирии, где живет большинство курдов. Ведь в этой области традиционно производились излишки пшеницы, которую продавали в другие части Сирии. Все остальное чистая ложь. Некоторые курдские молодежные организации и впрямь пытались в 2011 г. организовать демонстрации, но были подавлены РПК, частью с применением силы. Потому что в чем бы ни было упрекнуть РПК, одно партийные товарищи понимали вполне ясно: от суннитской революции курдам не приходится ожидать ничего хорошего, наоборот, ее следует бояться. Так что сокрытием истины является и такое вот утверждение: "Даже такие ведущие деятели PYD, как, например, Салих Муслим, совершенно естественно вписывают демократический эксперимент Роджавы в рамки более крупного переворота в Сирии".

Разумеется, никаких доказательств этому утверждению не приводится. Их и нет. Можно, однако, взглянуть на интервью, которое Салих Муслим – кстати, не "один из ведущих деятелей", а председатель PYD, сирийского отделения РПК – дал в ноябре 2011 г., то есть через полгода после начала "революции" журналисту из kurdwatch.org (кстати говоря, сайта, который господин Клопотек настоятельно рекомендует как критический по отношению к РПК). "Вопрос: В Сирии раздается множество голосов, требующих свержения президента Башира аль-Асада и его режима. Вы тоже этого требуете? – Салих Муслим Мухаммед: Мы требует окончания системы угнетения. Есть некоторые, кто призывают к свержению режима. Мы же, напротив, требуем свержения угнетательской авторитарной системы. Наша проблема – это не проблема власти. Правители в Дамаске приходят и уходят. Для нас, курдов, это не столь важно. Для нас, курдов, важно, чтобы мы обеспечили свое существование. Нынешний режим это не признает, как и те, кто, возможно, придут к власти после него".
Это столь явная дистанция по отношению к "сирийской революции", что не понять его может лишь тот, кто не хочет понимать. Курды не желают иметь ничего общего с сирийским восстанием, потому что замысли свое собственное восстание. Именно так они и действовали.

Между РПК и режимом Асада существует молчаливый пакт о ненападении, который был выгоден обеим сторонам. Когда летом 2012 г. сирийская армия отошла с Севера, потому что размещенный там части срочно понадобились в других местах, а именно, для защиты Дамаска, вышедшие из иракских гор Кандил отряды РПК взяли под свой контроль курдские общины в Северной Сирии. Вот и весь секрет революционного курдского самоуправления. Между режимом и РПК не было никаких военных столкновений. Единственным противником, которого РПК застала в контролируемых ею районах, были конкурирующие с ней курдские партии, верные Масуду Барзани, но у них не было оружия. Таким образом курды были пощажены гражданской войной в Сирии – пока в конце лета прошлого года им на голову все же не упала сирийская революция в облике ИГ. Таким образом, в "Джангл уорлд" РПК критикуют как раз за единственное разумное решение, когда-либо принятое этой партией. Это выходит еще глупее, чем весь китч с Роджавой.

Томас Беккер

"Bahamas". 2015. №70.

Примечания переводчика:

(1) В 1990-х гг. немецкая леворадикальная сцена раскололась на несколько течений по вопросу об отношении к национализму и "национальному освобождению". Так называемые "антиимпериалисты" высказываются в поддержку национально-"освободительных" движений в странах "Третьего мира" и занимают резко антиамериканскую и антиизраильскую позицию (причем последняя нередко граничит с антисемитизмом). В последнее время эти группы проявляют тенденцию к поддержке империализма Кремля в противовес США и НАТО. Так называемые "антидойч" считают главным врагом немецкий национализм, оправдывают внешнюю политику США, поддерживают Израиль, а нередко оправдывают даже зверские бомбежки немецких городов авиацией союзников во время Второй мировой войны. Третье течение, "антинациональное", осуждает любые нации и национализмы. 

(2) "Тагесцайтунг" - крупнейшая немецкая газета лево-либерального направления.

(3) "Джангл уорлд" - немецкая левая газета; резко критикует позицию "антидойч" и вре6мена публикует весьма разумные статьи -- как видно будет из последующего текста, не по данному вопросу.