«Зачастую те, кто упускают всего лишь один момент, потом страдают в аду», гласит буддийская поговорка. Иногда история предоставляет тем или иным общественным силам уникальный шанс на реализацию своих идей и представлений – шанс, которого эти силы упорно добивались на протяжении долгих десятилетий, тщательно готовясь к его осуществлению. Затем вдруг наступает момент, когда такая возможность открывается, и необходимо действовать быстро, потому что принимаемое решение носит судьбоносный характер. И если люди или организации в такой ситуации проявляют нерешительность, медлят и тратят драгоценное время, не воспользовавшись представившимся благоприятным стечением обстоятельств, история может обернуться для них настоящей трагедией. Потеря инициативы дорого обходится колеблющимся; роковым образом они вовлекаются в пучину событий, которая вынуждает их совершать одну ошибку за другой, причем каждый следующий шаг по этому пагубному пути только сужает пространство для действия, неминуемо порождая новые и новые затруднения. В шахматной игре такие вынужденные ходы, когда любое передвижение фигур ведет лишь к еще большему ухудшению позиции, называется цугцвангом. Конечным результатом чаще всего становится нисхождение в катастрофу.

Именно такую историческую трагедию, во многом предопределившую затем сокрушительное поражение самого мощного либертарного движения мира и утверждение на долгие десятилетия жесточайшей реакции, испытал испанский анархизм в 1936 году. О том, как ошибочные оценки ситуации и вызванное ими откладывание радикального решения открыли путь к краху, мы попытаемся рассказать в настоящей статье.

Испанский анархизм был явлением во многом уникальным. За более чем шесть десятилетий непрерывной профсоюзной, социальной, культурной и образовательной работы анархистскому рабочему движению (анархо-синдикализму) в Испании удалось создать настоящее альтернативное общество, охватывавшее жизнь своих членов буквально от рождения до могилы. В профобъединении, Национальной конфедерации труда (НКТ), состояло от нескольких сотен тысяч до более миллиона участников, что, с учетом членов семей, составляло существенную часть 24-миллионного населения страны. Дети анархо-синдикалистов учились в либертарных школах; начав работать, трудящиеся вступали в анархо-синдикалистский профсоюз, а свободное время проводили в анархистских культурных центрах (атенеумах), центрах самообразования, библиотеках, на театральных спектаклях или в кафе, созданных их движением; рабочие вместе с соседями закупали продукты питания и боролись с произволом домовладельцев или попытками выселения из квартир. Профсоюз помогал им оказывать давление на предпринимателей, добиваясь трудоустройства в случае безработицы, компенсации по болезни и т.д. Анархо-синдикалистское рабочее движение выполняло, таким образом, и важнейшие функции в области социального обеспечения (1).

Не ограничиваясь борьбой за «негативные свободы» (то есть, за ограничение эксплуатации и угнетения со стороны предпринимателей, государства и церкви и за расширение общественных «свободных пространств»), испанский анархизм последовательно стремился к достижению «позитивной свободы», к распространению ценностей своего альтернативного общества на весь испанский социум в целом. Как ни одно другое движение, он может служить яркой иллюстрацией вывода французской исследовательницы Э. Финэ о том, что анархисты создавали «форму параллельной цивилизации», включая и «символическую сторону, которая включает целую серию ритуалов, заменяющих идеи господствующей культуры», собственное нормотворчество, представление о должном и даже свой пантеон героев и мучеников (2). НКТ не только добивалась сокращения рабочего времени и улучшения условий труда; ее члены бастовали, к примеру, с требованием улучшения качества выпускаемой продукции (3). Профсоюзы организовывали комиссии, которые занимались сбором статистических данных о потребностях населения и производственных возможностях с тем, чтобы уже «на следующий день» после революции приступить к организации новой экономической системы, на основе планирования «снизу» – «от потребителя» (4). Наконец, на конгрессе НКТ в Сарагосе в мае 1936 г. делегаты одобрили программный документ, предусматривавший совершение социальной революции в форме экспроприации трудящимися средств производства, захвата ими управления по месту жительства и установления в ходе ее нового строя либертарного коммунизма, основанного на федерации самоуправляющихся коммун (5).

Фашизм – или социальная революция

... Иные с самого детства знают, что идут они к неведомому морю. И они чувствуют веяние ветра, удивляясь его горечи, и вкус соли на своих губах, но еще не видят цели, пока не преодолеют последнюю дюну, а тогда перед ними раскинется беспредельная, клокочущая ширь и ударит им в лицо песок и пена морская. И что же останется им? Ринуться в пучину или возвратиться вспять... Франсуа Мориак. Дорога в никуда.

То, что решающая схватка между анархо-синдикалистским «альтернативным обществом» и противостоящей ему реакционной частью испанского социума (как тогда выражались, «черной Испанией») стремительно приближается, ощущалось уже с начала 1936 года. Анархисты понимали, что на победу левых и центристских партий Народного фронта (социалистов, левых республиканцев и коммунистов) на всеобщих парламентских выборах в феврале 1936 г. профашистские и консервативные правые ответят восстанием.

"... Если правые победят, они установят диктатуру, находясь у власти, а если проиграют – они устремятся на улицы. Так или иначе, столкновение между рабочим классом и буржуазией неминуемо, ¬– объяснял один из ведущих активистов НКТ в Каталонии Буэнавентура Дуррути. – И именно это необходимо ясно и твердо говорить рабочему классу, чтобы он был предупрежден, чтобы он вооружался, готовился и умел защитить себя, когда момент придет. Нашим девизом должно быть: фашизм – или социальная революция: диктатура буржуазии или либертарный коммунизм. Буржуазная демократия в Испании мертва... " (6)

В резолюции, принятой на национальном пленуме региональных комитетов Иберийской анархистской федерации (ФАИ; в русскоязычной литературе принят неверный перевод «Федерация анархистов Иберии») в январе – феврале 1936 г., отмечалось, что социальная революция станет не результатом государственного переворота якобинского типа, с захватом власти анархистами, а следствием «развязывания неминуемой гражданской войны с непредвиденной продолжительностью». Такая война требует подготовки во всех сферах, включая и военно-техническую. Было решено создать на всех уровнях «комитеты революционной подготовки», назначенные организациями НКТ и ФАИ (7). На фоне обострения забастовочной классовой борьбы рабочих, крестьянских бунтов и вооруженных стычек с правыми весной и летом 1936 г., оживилась деятельность квартальных «комитетов защиты» НКТ, которые и взяли на себя функции такой «революционной подготовки». Как отмечает историк А. Гильямон, эти структуры, существовавшие по всей стране, как минимум, с 1934 г., служили своего рода «тайным и анонимным ополчением» НКТ, «подпольной армией революции», опиравшейся на комитеты НКТ в кварталах (8). В одной только каталонской столице Барселоне в квартальных «комитетах защиты» состояло около 20 тысяч активистов НКТ и ФАИ (9). Такого же типа организации имелись в Мадриде, Валенсии и других городах страны. Они соединялись между собой на федеративной основе. Например, в той же Барселоне действовал центральный комитет революционной защиты, сформированный из активистов группы «Мы» («Носотрос»), в которую входили, в частности, Дуррути, Франсиско Аскасо, Хуан Гарсиа Оливер и др.

Американский историк Р.Дж. Александер охарактеризовал положение в Испании между февралем и июлем 1936 г. как «предреволюционную ситуацию» (10). Не хватало только непосредственного толчка для того, чтобы нараставшая напряженность вылилась в революцию. Долгожданный момент решающего сражения наступил, когда 17 июля 1936 г. реакционные военные подняли мятеж в Испанском Марокко, стремительно распространившийся на города метрополии. Анархо-синдикалисты, бастионами которых к этому времени считались Каталония, Андалусия, Арагон и отчасти Левант (регион Валенсии), оказали путчистам вооруженное сопротивление. Однако расстановка сил и ход событий в различных областях страны оказались различными.

Наиболее благоприятная ситуация для либертариев сложилась в Барселоне, где они были лучше всего подготовлены и вооружены. Какая-то часть оружия попала в их руки еще в октябре 1934 г., когда активисты «Либертарной молодежи» подобрали вооружение, брошенное разбегавшимися после неудачного восстания каталонскими националистами (11). В июле 1936 г. анархо-синдикалисты пытались получить оружие от властей Каталонии, но переговоры через комиссию по связям закончились безрезультатно. Тогда вечером 17 июля они захватили около 150 ружей на кораблях, стоявших в порту, а 18 июля – запасы, хранившиеся на ряде оружейных складов, у ночных сторожей и городских охранников. Затем и представители властей все же передали некоторое количество ружей, хотя они оказались старыми и неработающими. Анархисты установили контакты с симпатизировавшими им военными в казармах Атарасанас и с военными летчиками в Эль-Прате, которые не только передали тем оружие, но и бомбили мятежные казармы после начала боевых действий. Уже после начала выступления военных мятежников в Барселоне утром 19 июля рабочие получили вооружение от братавшихся с ними гражданских гвардейцев и не менее 100 пистолетов от представителей каталонского правительства. Профсоюз работников химической промышленности НКТ изготовил бомбы. Наконец, много оружия было захвачено уже в ходе боев. НКТ объявила всеобщую революционную стачку. В сражениях с мятежниками приняли участие не только вышедшие на улицы, сооружавшие баррикады и атаковавшие путчистов рабочие из НКТ и социалистического Всеобщего союза трудящихся (ВСТ), но также оставшиеся лояльными Республике военные и бойцы штурмовой гвардии. Однако главная тяжесть боев легла на анархо-синдикалистов, которые в ходе их завладели ключевыми объектами Барселоны. «В реальности уже к 6 часам вечера, – подытоживает свой анализ событий 19 июля в каталонской столице историк Гильямон, – с окончательным взятием площади Каталонии и капитуляцией Годеда (генерала, командовавшего мятежом, – В.Д.) в Капитании мятеж мог считаться разгромленным. Оставалась лишь работа по зачистке, которая покончила бы с последними остатками» (12). Эти действия были проведены ночью и днем 20 июля.

В результате Барселона оказалась в руках восставших рабочих, в первую очередь – анархо-синдикалистских ополчений («милиций»). По свидетельству находившейся в городе анархистки Федерики Монтсени, день 20 июля "со славой угасал среди блеска пожаров, в революционном угаре дня народного триумфа. Гудки автомобилей, которые на полной скорости проносились по Барселоне, нагруженные рабочими с винтовками в руках, играли восхитительную симфонию: ФАИ, ФАИ, НКТ, НКТ. Буквы «НКТ» и «ФАИ» написаны на всех стенах, на всех зданиях, на дверях всех домов и дверцах автомашин, на всем. Красно-черное знамя, развевавшееся на ветру, с фантастическим торжеством, образы чуда, которые мы созерцали с наполненной пением душой, с сияющими глазами, спрашивая себя, не снится ли нам это" (13).

На встрече с делегацией анархо-синдикалистов 20 июля президент каталонского правительства–Женералитата Л. Компанис признал их победу. По свидетельству ее участника Гарсиа Оливера, Компанис «признал, что мы, барселонские анархисты, сами победили мятежную армию... Что теперь, став хозяевами города и Каталонии, мы можем выбирать, принять ли его сотрудничество или отправить его домой». Но, тут же предупредил ловкий политик, он «может быть еще полезен в борьбе, которая хотя и закончилась в городе, но мы не знаем, когда и как она закончится в остальной Испании». Исходя из этого, он предложил анархистам сформировать общий «боевой орган» всех «милиций» (ополчений) для руководства «борьбой в Каталонии» – Центральный комитет антифашистских милиций (ЦКАМ). Делегация ответила Компанису, что она должны проконсультироваться со своими организациями (14).

Искушенный политик, Компанис фактически устроил анархистам ловушку. Перед встречей с их делегацией он советовался с комиссаром Женералитата Фредериком Эскофетом, можно ли противостоять вооруженной НКТ, завладевшей городом. Тот объяснил президенту Женералитата, что это невозможно: власти нет и "чтобы навести порядок, потребуется столь же значительная битва, как та, что мы уже пережили, а это невозможно. Как обязать наших гвардейцев, столь уставших, но опьяненных эйфорией одержанной победы, сражаться насмерть с теми же самыми людьми, с которыми они бок о бок сражались против общего врага, за идеалы свободы?" Эскофет посоветовал Компанису привлечь анархистов в общую структуру и тем самым связать им руки (15). Тот так и сделал.

Разумеется, барселонские анархисты не знали об этом разговоре. Хотя, вероятно, им следовало отдавать себе отчет в том, что такой маневр власть имущих возможен. Но, так или иначе, им предстояло принимать решения о дальнейших действиях, исходя из оценки ситуации, сложившейся в Каталонии и Испании в целом.

Между тем, положение в остальных регионах Испании действительно складывались не так благоприятно, как в Каталонии. В Андалусии мятежники жестоко громили плохо вооруженных рабочих. В Севилье НКТ и ВСТ начали 19 июля всеобщую забастовку; трудящиеся пытались оказать сопротивление в пригородах, но у них было лишь 80 ружей, а гражданский губернатор отказался их вооружить. К 24 июля путчисты подавили сопротивление, применив артиллерию (16). В Кадисе анархисты, социалисты и другие противники путча создали комитет по связям, а муниципальные и штурмовые гвардейцы стали раздавать оружие рабочим. Завязались упорные бои с путчистами, которые шли почти за каждый дом. Но силы были неравны, и 21-22 июля город оказался в руках мятежников. В Гранаде сопротивление рабочих было сломлено с помощью пушек. В руках путчистов оказалась также Кордова. В Малаге рабочие подожгли здания и принудили мятежных солдат отступить, захватив их оружие: в итоге 20 июля восставшие военные там капитулировали, благодаря совместным действиям трудящихся из НКТ, ВСТ и левых организаций, гражданских гвардейцев и военных моряков (17). Республика удержала также Альмерию, Хаэн и Уэльву.

В Валенсии 19 июля местная федерация профсоюзов НКТ объявила всеобщую революционную стачку; образованный ею забастовочный комитет договорился в ВСТ о совместных действиях. Мятежники заперлись в казармах, но местные власти не предпринимали против них никаких действий. Тогда партии Народного фронта 20 июля объявили об отстранении гражданского губернатора и создании революционного исполнительного комитета Народного фронта. НКТ в Валенсии приняла решение присоединиться к нему на «совещательной» основе, при условии перехода к решительным мерам. Однако, по настоянию хунты, присланной центральным правительством, комитет было решено распустить, хотя фактически он сохранился как орган связи между антипутчистскими силами. Образовался также совместный забастовочный комитет НКТ и ВСТ. Лишь через 12 дней после начала событий НКТ и ФАИ инициировали наступление на казармы, и путчисты сдались (18).

Если в Леванте положение оставалось неопределенным, то в Арагоне дела обстояли намного хуже. В Сарагосе, имевшей для либертариев символическое значение, мятеж начался 19 июля; НКТ и ВСТ объявили всеобщую революционную стачку; анархо-синдикалистские активисты вступили в уличные бои с гвардейцами и фалангистами. Губернатор обещал передать рабочим из НКТ оружие, и в ожидании этого комитеты профсоюзов призвали их отойти в рабочие кварталы. Однако власти обманули трудящихся: анархо-синдикалисты не получили оружия, а затем их расстреляли из пулеметов войска и полиция. Сказались и ошибки, и растерянность, и плохая подготовка.

"Можно ли было сделать больше, чем мы сделали? – задавался позднее вопросом участник событий Мигель Чуэка. – Возможно. Мы слишком верили обещаниям губернатора. Мы не желали предвидеть, что против такой насильственной акции, как та, которую может развязать фашизм, потребуется что-то более убедительное, чем 30 тысяч рабочих, организованных в профсоюзы НКТ" (19).

В столице Испании Мадриде профсоюзы НКТ традиционно уступали по силе ВСТ, но их влияние неуклонно росло. Всего за 5 лет, прошедших с 1931 г., "синдикализм добился впечатляющих прогрессов в Мадриде, – отмечает историк С. Хулиа. – Продвижение вперед очевидно, в первую очередь, в сфере строительства, где число членов увеличилось в 20 раз, но отмечается и в других отраслях, в которых до 1930 г. присутствие НКТ было небольшим. Численность металлургов, к примеру, выросла с 500 до 2400, а работников деревообработки, уже составлявшая 500 в 1931 г., в 1936 г. увеличилась в три раза... В целом, 6057 членов либертарного профдвижения превратились 5 лет спустя в 32.112" (20).

1 июня 1936 г. профсоюзы НКТ и ВСТ объявили в Мадриде всеобщую стачку строителей, но согласие лидеров социалистического профобъединения на создание смешанного трибунала для разрешения трудового конфликта вызвало резкую реакцию анархо-синдикалистов; дело дошло даже до столкновений. В начале июля власти арестовали членов стачечного комитета и десятки других человек, включая ведущего активиста синдиката строителей НКТ Сиприано Меру и секретаря Национального комитета НКТ Давида Антону. К моменту начала военного путча организация анархо-синдикалистов Мадрида оказалась, таким образом, обезглавлена. Тем не менее, она быстро отреагировала на новую ситуацию. Вечером 18 июля Национальный комитет НКТ во главе с и.о. секретаря Антонио Морено распространил по радио призыв к всеобщей революционной стачке, призвав все комитеты и всех активистов вооружиться и быть наготове в помещениях организации. Во все регионы страны были направлены делегаты с точными инструкциями (21). Центральное республиканское правительство медлило, несмотря на требования НКТ, ВСТ и партий Народного фронта раздать им оружие, и к такой раздаче впервые приступили по инициативе лояльных Республике военных в ночь с 18 на 19 июля. Важную роль в первые часы мобилизации анархо-синдикалистских активистов сыграл секретарь регионального комитета НКТ и член «комитета защиты» Исабело Ромеро. Невзирая на то, что помещения Национального комитета были опечатаны властями со времени арестов, рабочие открыли их и стали изготовлять там бомбы и бутылки с зажигательной смесью. Оружия не хватало, и утром 19 июля анархисты захватили один из грузовиков, перевозивших винтовки (22). Новый республиканский кабинет освободил часть заключенных, включая Меру и Антону и приступил к раздаче оружия. Антона немедленно предъявил правительству ультиматум, требуя в течение 3 часов освободить всех арестованных товарищей, угрожая, что иначе «НКТ освободит их своими собственными силами». Власти уступили. 20 июля вооруженный народ, включая отряды НКТ, атаковал и взял штурмом казармы, в которых засели мятежники (23). Однако вокруг столицы активно действовали путчисты... Кроме того, они захватили Галисию, столицу Астурии Овьедо...

Позднее, в декабре 1937 г. в отчете конгрессу Международной ассоциации трудящихся, члены НКТ так описывали свое восприятие расстановки сил в 20-х числах июля 1936 г.: "Левант был беззащитен и медлил, с мятежным гарнизоном, запершимся в казармах; наши силы в Мадриде были в меньшинстве; ситуация в Андалусии была запутанной, трудящиеся, вооруженные охотничьими ружьями и косами, сражались в горах; положение на Севере было неизвестно, а остальная часть Испании, как предполагалось, оказалась в руках фашистов. Враг находился в Арагоне, у самых ворот Каталонии" (24).

Либертарный коммунизм или антифашистская «коллаборация»?

Ни одно правительство не борется с фашизмом, чтобы уничтожить его. Если буржуазия видит, что власть уплывает из ее рук, она прибегает к фашизму, чтобы сохранить свои привилегии

Буэнавентура Дуррути. Интервью с Пьером ван Паассеном 24 июля 1936 г.

Таково было положение в стране, когда анархо-синдикалистам Барселоны предстояло решить, что делать со своей победой и с тем шансом, который дала им история.

Может показаться парадоксальным, но историки до сих пор спорят о том, как же и когда именно принималось это судьбоносное решение. Да и вопрос о том, как оно, собственно говоря, выглядело, как выясняется из документов, отнюдь не так прост, как считается в историографии.

Исследователи расходятся даже в датировке и называют различные встречи, на которых определялось будущее Каталонии. В одной из первых фундаментальных работ об анархо-синдикалистах в Испанской революции, написанной начале 1950-х гг., автор, Ж. Пейратс, не указывал, кто и как принял решение об отказе от провозглашения либертарного коммунизма, в соответствии с программой революции, которая была одобрена на майском конгрессе НКТ в Сарагосе, и о «коллаборации» с антифашистскими партиями (25). Позднее он называл пленум 21 июля. Х. Гомес Касас в «Истории ФАИ» писал о «локальном пленуме» (то есть, конференции местных организаций НКТ) Барселоны 20 июля и «региональном пленуме местных и окружных федераций», созванном Каталонским региональным комитетом НКТ 21 июля 1936 г. (26) Абель Пас, который просил некоторых участников и очевидцев событий рассказать о том, как принималось решение, в биографии Дуррути упоминает «пленум НКТ» 21 июля, но приводит отрывок из письма Гарсиа Оливера о том, что почти сразу же состоялся новый «пленум-ассамблея», подтвердивший резолюцию первого (27). Однако в опубликованных позднее мемуарах сам Гарсиа Оливер называет датой проведения пленума окружных и местных комитетов 23 июля, отмечая, что после его окончания состоялась расширенная встреча группы «Мы» («Носотрос») с анархистским активом (28). Американский исследователь Р.Дж. Александер пишет о пленуме всех местных и окружных организаций НКТ и ФАИ Каталонии 23 июля (29), немецкий историк В. Бернеккер – о региональном пленуме окружных комитетов НКТ 21 июля (30). Современный испанский исследователь М. Аморос, ссылаясь на интервью видного анархо-синдикалиста Антонио Ортиса, полагает, что решающий пленум состоялся 20 июля, а Абель Пас смешал его с пленумом НКТ и ФАИ 23 июля, когда и произошли описанные Гарсиа Оливером дискуссии между ним и делегацией Нижнего Льобрегата, с одной стороны, и Абадом де Сантильяном, Монтсени и т.д., с другой (31). В свою очередь, Гильямон считает мнение Амороса ошибочным. По его мнению, события развивались следующим образом. 20 июля расширенное заседание Регионального комитета НКТ Каталонии, заслушав отчет делегации, которая встречалась с Компанисом, постановило сообщить президенту Женералитата о принципиальном согласии с созданием Комитета антифашистских милиций с тем, что окончательное решение должен будет вынести на следующий день пленум местных и окружных синдикатов (32). Этот пленум действительно собрался 21 июля, и там происходили упомянутые дискуссии. Наконец, 23 июля заседал совместный пленум НКТ и ФАИ, а затем – совещание группы «Мы» в доме одного из ее членов – Грегорио Ховера (33).

Хотя хронология, предложенная Гильямоном, представляется, по всей вероятности, наиболее убедительной, мы все еще не можем с уверенностью сказать, кто из выступавших высказывался на той или иной встрече – 21 или 23 июля. Поэтому ограничимся здесь просто изложением содержания и хода дискуссии. Ее открыл секретарь каталонской НКТ Мариано Васкес. Делегация из Нижнего Льобрегата (вероятно, Жозе Шена (34)) предложила выйти из создаваемого «комитета милиций» и провозгласить либертарный коммунизм, как это предполагалось решениями, принципами и идейными целями организации. Гарсиа Оливер, выражая точку зрения группы «Мы», поддержал это предложение. Он призвал не верить Компанису, исправить допущенные ошибки, развивать социальную революцию и «идти на всё»: распустить «комитет милиций» и установить по всей стране либертарный коммунизм. Против такого шага высказались известные деятели ФАИ Федерика Монтсени, Абад де Сантильян и секретарь каталонской НКТ Мариано Васкес. Монтсени убеждала не форсировать события, поскольку это, по ее мнению привело бы к установлению анархистской диктатуры, что противоречило бы существу анархизма. Она предложила пойти на уступки, участвовать в «комитете антифашистских милиций», а затем – после окончательного разгрома военных мятежников – выйти из этого органа и вернуться к работе по созданию анархистского общества. Абад де Сантильян выступил за участие в «комитете милиций». Он сделал упор на то, что мировой капитализм не допустит либертарного коммунизма в Испании, но прибегнет к военной интервенции, напомнив о присутствии неподалеку британских и французских военных кораблей. Абад де Сантильян предостерег от войны на два фронта и призвал «отложить» либертарный коммунизм на будущее. Васкес заявил, что и не «идя до конца», НКТ может управлять с улицы, опираясь на свою реальную силу. При этом он считал практичным остаться в «комитете милиций» и избегать диктатуры. Мануэль Эскорса пояснил, что можно, опираясь на фактическую гегемонию НКТ и вооруженного народа на улицах, просто игнорировать власть Женералитата и приступить к социализации экономики. Затем делегат от Нижнего Льобрегата повторил свои предложения, а Гарсиа Оливер попытался опровергнуть доводы оппонентов. Он отверг обвинения в стремлении к «профсоюзной» или «анархистской» диктатуре и призвал сейчас же, на месте принять решение, не оставляя вакуума, которым смогут воспользоваться противники революции, как это произошло в России в 1917 г.

"Я утверждаю, что синдикализм, в Испании и в остальном мире, стоит перед актом провозглашения своих конструктивных ценностей перед лицом истории человечества, потому что без такой демонстрации способности построить свободный социализм будущее будет по-прежнему принадлежать политическим формам, возникшим в ходе Французской революции, начиная с множества политических партий и заканчивая одной", – настаивал он. Гарсиа Оливер критиковал также попытки «посеять страх», подчеркнув, что революция может справиться с интервенцией, как справилась с мятежом. Он вновь повторил предложение провозгласить либертарный коммунизм и «идти на всё». После того, как все высказались, Абад де Сантильян официально сформулировал альтернативу: поддержать вступление в «комитет антифашистских милиций» или провозгласить либертарный коммунизм. Вопрос был поставлен на голосование; в поддержку провозглашения либертарного коммунизма проголосовала только делегация округа Нижний Льобрегат; остальные делегации поддержали «антифашистское сотрудничество». Принятое решение предусматривало, что революция переживает «антифашистский этап», либертарный коммунизм несвоевременен и в настоящее время необходимо укреплять «сложившийся на улице антифашистский фронт». По крайней мере, до тех пор, «пока мы не завоюем ту часть Испании, которая находится во власти мятежников» (35). 23 июля 1936 г. в Барселоне собрался совместный пленум НКТ и ФАИ, который подтвердил новые ориентиры. Было принято решение: "сохранять антифашистский блок, выдвинув лозунг для всего региона: не следует провозглашать либертарный коммунизм. Стараться удерживать гегемонию в комитетах антифашистских милиций и отложить целостную реализацию наших идей", пока не завершится война и не исчезнет риск иностранной интервенции. Эта позиция была еще раз подтверждена на региональном пленуме местных и окружных комитетов НКТ Каталонии 26 июля (36), и 28 июля федерация синдикатов НКТ Барселоны официально объявила о прекращении всеобщей стачки.

Вечером после окончания пленума 23 июля, если верить воспоминаниям Гарсиа Оливера, состоялось собрание группы «Мы» и ее сторонников (Маркоса Алькона, Гарсиа Виванкоса, Доминго и Хоакино Аскасо и др.) (37). Все были едины в том, что союз с политическими партиями необходимо преодолеть и сформировать новые органы народного самоуправления, опиравшиеся на революционные комитеты и рабочие союзы НКТ. Однако возникли разногласия о сроках такого действия. Гарсиа Оливер призвал группу «завершить работу, начатую 18 июля» и силами анархо-синдикалистских милиций захватить правительственные здания и основные центры Барселоны. Дуррути назвал план «прекрасным», но счел момент «неподходящим», с учетом настроений в активе НКТ. Он предложил подождать дней 10, пока либертарные милиции не возьмут столицу области Арагон – Сарагосу, избавив тем самым Каталонию от возможной экономической и политической блокады. Гарсиа Оливер возражал, доказывая, что взятие города может затянуться, но его позиция не нашла поддержки (38). 24 июля первая колонна анархистов-ополченцев под командованием Дуррути покинула Барселону и двинулась в Арагон. За ней последовали другие.

Прежде чем попытаться разобраться, что же в точности было решено 21–23 июля, стоит внимательнее присмотреться к тем аргументам, которые были высказаны в ходе этой дискуссии.

Утверждения, будто провозглашение либертарного коммунизма в противовес идее «антифашистского сотрудничества» означало бы введение «анархистской диктатуры», звучало несколько абсурдно, в контексте теории анархизма. Установление либертарного коммунизма не предполагало создание некоей анархистской власти. В действительности, как отмечает историк испанского анархизма Х. Гомес Касас, Гарсиа Оливер предлагал "осуществление в Барселоне и Каталонии целевых установок Сарагосского конгресса… Что понималось под наступлением либертарного коммунизма? Это всегда означало практический роспуск старых партий, приверженных идее власти, или, по крайней мере, если не роспуск, то лишение их возможности прибегать к политике, направленной на завоевание власти" (39).

Анархисты и анархо-синдикалисты всегда исходили из того, что в ходе революции будут применяться принудительные меры, такие как экспроприация собственности эксплуататоров и слом используемого ими государственного и политического аппарата. В то же время, трудящиеся должны были пользоваться полной свободой в своих синдикатах и коммунах.

Не исключено, правда, что негативную реакцию могло вызвать то, что идею «идти на всё» высказал не кто иной, как Гарсиа Оливер, чья позиция неоднократно вызывала нарекания в либертарном движении. Особенно сильно возмущали многих активистов его настойчивые предложения о создании подпольной военной организации, своего рода «пролетарской армии» (40). Гарсиа Оливера подозревали (справедливо или нет) в стремлении совершить революцию путем вооруженного путча и установить революционную власть. Недаром в письме Абелю Пасу Федерика Монтсени назвала его «самым большевиком из всех» (41). В июне 1936 г. идеи Гарсиа Оливера о «взятии власти» и «революционной армии» обсуждались на пленуме анархистских групп Барселоны, с участием представителей местной федерации и Полуостровного комитета ФАИ. Большинство участников отвергли проекты Гарсиа Оливера, сочтя его позицию властнической и «отрицанием анархизма» (42). А Пейратс впоследствии утверждал даже, что Гарсиа Оливер не был искренним, выступая на пленуме в июле, а заведомо рассчитывал на то, что его идею отвергнут, чтобы затем оправдать свою «коллаборационистскую линию» (43). Разумеется, подтвердить или опровергнуть эту гипотезу невозможно, но она достаточно хорошо иллюстрирует отношение актива НКТ к предложениям, которые исходили от Гарсиа Оливера.

Наконец, термин «диктатура» на языке тогдашних анархистов мог означать просто «навязывание чего-либо кому-либо», то есть «диктат». Причем в данном случае имелось в виду «навязывание» анархистами своей воли не государству и классовому противнику, а тем, кто еще вчера бок о бок с ними сражался с путчистами – рабочим из ВСТ, гвардейцам и т.д. С позиции этики, такое поведение могло восприниматься как сомнительное, своего рода вероломство. Существовало опасение, что в случае провозглашения либертарного коммунизма нельзя будет исключать возможность вооруженных столкновений между сторонниками и противниками НКТ, причем в ситуации продолжающегося мятежа в стране. Разумеется, с политической точки зрения, подобная аргументация будет выглядеть малоубедительной, но этот психологический момент следует иметь в виду, анализируя мотивацию некоторых участников июльских пленумов 1936 г. Как бы то ни было, такого рода опасения как раз в тот конкретный момент были не слишком реальными, учитывая настроения среди гвардейцев Барселоны и полную дезориентацию «сил порядка», о чем информировал Компаниса Эскофет 20 июля (см. выше).

Мало оснований имел под собой аргумент относительно угрозы военной интервенции со стороны Великобритании и Франции в случае провозглашения либертарного коммунизма. Как вспоминал Абель Пас (Диего Камачо), который в 1936 г. состоял в группе защиты барселонского района Клот, в здании, где размещались бюро НКТ и ФАИ, распространялись слухи о том, что стоящие в порту Барселоны французские и британские военные корабли уже навели пушки на город, собираясь бомбить его, но среди рядовых активистов «никто не верил в это; все думали, что так хотят лишь распространить страх, чтобы не пошли дальше по уже открывшейся дороге революции» (44). Действительно, политика правительств обоих государств (консервативного кабинета в Лондоне и кабинета Народного фронта в Париже) в тот момент и в последующем состояла в том, чтобы не вмешиваться во внутрииспанский конфликт при отсутствии непосредственной угрозы их государственным интересам, жизни их граждан и при условии, что этот конфликт не выйдет за пределы Испании (45). Последняя возможность в июле 1936 г. выглядела невероятной.

Наиболее серьезным и весомым был, разумеется, довод противников немедленного провозглашения либертарного коммунизма о вероятной изоляции и нежизнеспособности Каталонии, перешедшей в руки анархистов и оказавшейся, таким образом, в конфликте со всеми – и с мятежниками, и со сторонниками Республики. Здесь, прежде всего, стоит напомнить, что в предшествующие годы, особенно в 1932 – 1934 гг., многих анархо-синдикалистов не смущала перспектива локального объявления анархо-коммунизма; такая практика проводилась в жизнь в ходе многих местных восстаний, которые заканчивались поражением, но должны были обогатить трудящихся ценным опытом действий и укрепить их боевой дух и способность к борьбе (46). Однако эта тактика оспаривалась оппонентами в НКТ, которые видели в ней проявление «путчизма» и авантюризма. Разгром таких выступлений на местах усиливал ощущение, что «внезапные восстания, вызванные группами заговорщиков, никогда не смогут привести к общему восстанию трудящихся масс» (47). Еще в апреле 1933 г. Национальный комитет НКТ намеревался вынести на обсуждение конгресса организации следующий вопрос: «... считает ли конгресс полезным установить в ясных терминах, не допускающих двойных истолкований, в каких случаях и в какой форме НКТ должна мобилизовать все свои силы, если один из регионов выйдет на улицу?» (48). В анархо-синдикалистских кругах крепло представление о том, что изолированные выступления, даже в масштабе отдельного региона, обречены, если они не будут поддержаны в других областях страны.

"В те годы, которые предшествовали 1936-му, наблюдался недостаток синхронизации в движениях, что обрекало их на стерильность, вызывая многочисленные жертвы, – вспоминала позднее Федерика Монтсени. – Один восставший регион, без логистической помощи со стороны других регионов, без забастовочных выступлений, которые рассеяли бы репрессивные силы и вынудили бы их быть одновременно в разных местах, был бы очень быстро обречен на капитуляцию" (40).

Такое ощущение лишь усилилось после жестокого и кровавого подавления восстания в Астурии в октябре 1934 г. Теперь, 21 – 23 июля 1936 г. складывалось ощущение, что победившая либертарная Каталония будет неминуемо раздавлена.

В реальности положение было, однако же, далеко не столь безнадежным, как могло показаться участникам пленумов НКТ и ФАИ. Каталония являлась главным промышленным центром Испании, вполне жизнеспособным, в экономическом отношении. В эти и последующие дни выяснилось, что мятеж подавлен на значительной части территории страны, включая Мадрид, Левант и часть Андалусии. Перспективы гипотетического альянса республиканцев и в особенности социалистов и членов ВСТ с ультраправыми мятежниками против либертарной Каталонии представлялись совершенно нереальными. Подавить каталонских анархистов своими силами в тот момент Республика уже не могла, поскольку должна была бороться с мятежом. Зато провозгласившая либертарный коммунизм Каталония была бы в состоянии обсуждать с представителями областей, оставшихся под контролем Республики, условия взаимодействия в борьбе с путчистами. Однако активисты НКТ восприняли ситуацию как борьбу «двух Испаний» (прогрессивной «красной» и реакционно-клерикальной «черной»), вместо того, чтобы, по меткому выражению Гомеса Касаса, принять в расчет "непримиримую трехстороннюю борьбу, которая разворачивалась на сцене республиканской Испании, между мятежом, революцией и контрреволюцией, то есть борьбу всех против всех, в которой линейные подходы не могли дать представление о реальности" (50).

Конечно, либертарная Каталония июля 1936 г. действительно вполне могла потерпеть поражение, как это случалось и с предыдущими попытками установить анархистский коммунизм. Но весьма сомнительно, что эта неудача имела бы более катастрофические последствия для движения, чем то, что произошло в итоге: разгром Республики, с которой связали себя анархисты, и кровавый террор франкистской диктатуры!

Иначе, чем принимавшие решение «лидеры», смотрели на положение рядовые активисты и участники анархо-синдикалистского движения.

"Ко мне подошла группа товарищей, которые оживленно обсуждали ситуацию, созданную фашистским восстанием по всей стране, – вспоминал Абель Пас о настроениях в революционном комитете в Клоте поздно вечером 20 июля. – Общий комментарий был оптимистическим: военный переворот можно считать провалившимся. Как Мадрид, так и Барселона находились в руках народа. Конечно, были еще провинциальные столицы, но с подавлением военного переворота в Барселоне и Мадриде остальное было легко, вплоть до сведения мятежников к нулю... Никто, никто не предвидел вторжения на полуостров из Марокко в сотрудничестве с гитлеризмом и муссолиниевщиной. Все сводили конфликт к вопросу между испанцами: рабочий класс – буржуазия... Функцию республиканского государственного аппарата считали уже оконченной. Никто не ставил под вопрос концепцию республики, но под этим термином собирались строить новое общество, которое не имело ничего общего с буржуазной концепцией республики Мануэля Асаньи (президента Испанской республики, – В.Д.). Что было в целом важно для всех – это продолжать идти вперед по уже начавшемуся пути, то есть, пути революции" (51).

Либертарные трудящиеся воспринимали борьбу с мятежом не как конфликт между демократией и фашизмом, а как классовое сражение между силами пролетариата и буржуазии. "Восстание, военный мятеж 19 июля 1936 года в Испании был направлен не против республиканского режима, – писал позднее Либерто Кальехас, который в 1936 г. был редактором газеты «Солидаридад обрера», печатного органа каталонской НКТ. – Казарменный путч, втайне связанный с церковью и верхами капитализма, имел более глубокие корни. Речь шла о том, чтобы задушить нараставшее движение трудящегося класса за свои права... Трудовой народ думал, что настал час его освобождения вне всякого политического режима, и с возвышенным пылом ринулся на борьбу, чтобы отстоять свои позиции" (52).

Рядовые анархисты и анархо-синдикалисты не желали создания новой политической и правительственной власти, пусть даже исходящей от «лидеров» их организаций. Пейратс вспоминал о дискуссиях, которые велись в июльские дни в его анархистской группе «Афинидад»: "Высшие комитеты – ни за что! Если мы централизуем революцию, сосредоточив ее в нескольких людях, мы проиграем. Из этих людей выйдет будущее правительство, которое под тысячью предлогами вырвет оружие у нас из рук и, в свою очередь, подчинит нас. Настоящая революция – это та, которая осуществляется народом" (53).

Участники пленумов в Каталонии принимали решение, исходя из имевшейся у них на тот момент информации, на которой они строили свою оценку ситуации. Через несколько дней, максимум неделю, стало ясно, что положение не столь катастрофично и изначально безвыходно, как казалось им вначале, но жребий был уже брошен. Ведущие активисты НКТ и ФАИ, собравшиеся на свои заседания, слишком поторопились в своем выборе. Сорок лет спустя Абель Пас сдержанно и спокойно констатировал в написанной им биографии Дуррути:  "... В интересующем нас случае, мы полагаем, что в решении вопроса о власти слишком поторопились, и эта спешка помешала увидеть всю «глубину революции»... И нет никакого сомнения в том, что если бы был принят тезис, который отстаивал Гарсиа Оливер, проблема революции была бы прояснена незамедлительно" (54).

Действительно, совещания активистов в те июльские дни проходили поспешно. Даже отсутствие их протоколов говорит само за себя. Уже 20 июля, как вспоминал Гарсиа Оливер, региональный комитет НКТ постановлял направить делегацию на встречу с Компанисом в ходе «быстрой дискуссии, в которой приняли участие различные товарищи» (55). В своих мемуарах он ярко описывает хаотическую атмосферу последующих пленумов: "Актовый зал нового здания, которое занимал Региональный комитет, являл собой впечатляющее зрелище. Он был заполнен местными и внешними делегациями, затем комитетами в полном составе нескольких синдикатов Барселоны, таких как деревообработки, и анархистских групп. Здесь были все, кто имел на то обязанность и право, а также те, кто сумел туда проникнуть, так как никто не хотел пропустить то, что, как ожидалось, станет самыми значительными дебатами, неслыханными до сих пор в помещениях Конфедерации" (56).

Казалось бы, такая картина должна создать у читателя впечатление представительности мероприятия и проходивших на нем дискуссий. Однако любого человека, знакомого с практикой обсуждения и принятия решений на анархистских и анархо-синдикалистских собраниях она сразу настораживает. Первый же вопрос: имели ли делегаты, которые участвовали в пленумах, императивный мандат, то есть обязательный для исполнения наказ от направивших их местных организаций? В политических партиях и нелибертарных объединениях считается нормальным, когда «вышестоящие» органы и комитеты принимают обязательные решения, которые затем ратифицируются съездами, конференциями или «низовыми» структурами, но у анархистов всегда был принят иной порядок. Согласно федералистским организационным нормам НКТ, решения должны были приниматься «снизу вверх», после обсуждения вопросов синдикатами на местах, которые затем передавали свое мнение через избранных ими делегатов (57). Между тем, выясняется, что никакого «императивного мандата снизу» у участников июльских пленумов не было.

Как вспоминал, например, Абель Пас, в его районе «никто, как кажется, не был проинформирован о переговорах между НКТ и Компанисом, которые завершились созданием Центрального комитета антифашистских милиций Каталонии» (58). Они были поставлены об этом в известность только 21 июля, постфактум, Федерикой Монтсени, которая сделала краткое сообщение и тут же отбыла.

"...Как мы могли убедиться, – вспоминает он, – и для всех остальных присутствующих это был первый раз, когда они узнали о существовании упомянутого органа. Незнание рабочей базы (то есть, рядовых членов, – В.Д.) НКТ и ФАИ о сформировании ЦКАМ Каталонии, как я убедился, было всеобщим. Создание этого органа в день 20 июля не было результатом договоренности между комитетами НКТ и ФАИ и их соответствующей профсоюзной базой или анархистскими группами. Причина была очевидной: не было материального времени для того, чтобы провести опрос. И комитеты, вынужденные или считающие себя вынужденными срочно создавать координирующий орган в чрезвычайной ситуации, в каковой они оказались, действовали, как они считали нужным, чем нарушали федералистские нормы, которыми руководствуются НКТ и ФАИ" (59).

То же самое происходило и с июльскими встречами НКТ и ФАИ в Барселоне, которые постановили не провозглашать либертарный коммунизм и ратифицировать сотрудничество с «антифашистскими силами». Гарсиа Оливер в мемуарах патетически говорит о «самом необычном» пленуме: " Несколько делегатов, срочно созванных и не знающих, что будет обсуждаться на пленуме, только что приняли решения, которые выбросили за борт все фундаментальные решения НКТ, походя игнорируя самые элементарные основы ее истории, находившейся под влиянием анархистского радикализма" (60).

Обида активиста, чье предложение было отвергнуто? Допустим. Но о таком нарушении федералистской практики писали и авторы, которых трудно отнести к его друзьям, включая, например, и Пейратса, и Гастона Леваля, называвшего Гарсиа Оливера «демагогом» (61) .

"Можно было бы, конечно, возразить, что такое участие (в правительственных органах Республики, – В.Д.) было ратифицировано собраниями, пленумами и конгрессами нашего движения, – описывает Леваль ситуацию в НКТ во время гражданской войны. – В действительности же, однако, часто происходило так, что делегаты от провинций, небольших городов и деревень, захлестнутые красноречием наших бесконечных болтунов, одобряли участие в правительстве, потому что чувствовали себя сокрушенными положением, обрисованным им в самых мрачных красках, и им не доставало информации и ораторской сноровки, чтобы возражать обещаниям, не поддающимся проверке заявлениям и аргументам, цену которым они не могли проверить. Но как только они возвращались в свои города и деревни, то продолжали строительство нового общества. Они не чувствовали себя связанными политическими маневрами..." (62).

Односторонний отход каталонской федерации от выполнения решений конгресса в Сарагосе вызвал изумление у организаций НКТ в других регионах Испании. Они чувствовали себя просто поставленными перед свершившимся фактом. Об этом свидетельствуют воспоминания ведущего мадридского активиста Сиприано Меры. В интервью, данном в 1966 г., Мера объяснил, что, по его мнению, в июле 1936 г. в таких регионах, как Каталония, а также Астурия, Арагон и Андалусия, «организация находилась в условиях, которые позволяли выполнить революционную задачу либертарного типа». Принимая свое решение о соглашении с Компанисом, каталонская НКТ «не считалась» с другими регионами. Для выяснения ситуации была направлена делегация. "Собравшись в региональном комитете Центра, чтобы заслушать информацию видных членов, многие товарищи выступили против этого соглашения, считая, что это бессилие. Мы полагали, что НКТ не должна соглашаться на сотрудничество...", - вспоминал он. Большинство молчаливо восприняло это решение, «смирившись как бы фатально перед лицом реальности, которая уже правила положением вещей, какого никто не предвидел заранее» (63).

В Валенсии быстро выявились расхождения между местными «лидерами» НКТ (которые до конгресса в Сарагосе в мае 1936 г. примыкали, в основном, к умеренным синдикалистам – «трентистам») во главе с Хуаном Лопесом, и рядовыми анархистами и анархо-синдикалистами. Первые заседали вместе с руководителями ВСТ в объединенном стачечном комитете, объявившем пролетариату, что никакой революции не происходит и не следует посягать на существующие власти, а в конце июля призвавшем трудящихся вернуться на работу. Политика «верхов» НКТ Валенсии отчуждала их от «низов», которые, несмотря на призывы, продолжали забастовку. Возглавляемое группой «Носотрос» "радикальное меньшинство, с совершенно иной программой, сформулированной ФАИ в феврале, игнорировало умиротворяющие указания и действовало, воодушевляя революционный путь, – отмечал историк Мигель Аморос. – ФАИ не направила ни одного представителя на собрания Исполнительного народного комитета" (64).

Лишь после 3-4 августа 1936 г. с большим трудом удалось убедить синдикаты прекратить забастовку. Однако в населенных пунктах, освобожденных «Железной колонной», которая была сформирована валенсийскими анархистами и анархо-синдикалистами в августе и двинулась на Теруэльский фронт, провозглашался либертарный коммунизм (65). Комитет колонны распространял плакаты с девизом: «Вольная Коммуна, каждому по его потребностям» (66)...

Каковы же все-таки были настроения и устремления «рядовых» участников анархо-синдикалистского движения и какое точно решение было принято НКТ в июльские дни 1936 года?

Косвенным ответом на первый вопрос могут служить действия самих трудящихся, которые во многих случаях поступали так, как будто либертарный коммунизм был уже провозглашен. В Барселоне рабочие уже 21-26 июля стали занимать предприятия и службы, на которых они работали, и устанавливать на них производственное самоуправление. Этот массовый порыв снизу был «задним числом» подтвержден в призыве местной федерации синдикатов НКТ 28 июля (67).

"...Пролетариат Каталонии, – свидетельствовал позднее член синдиката текстильных рабочих НКТ Андреу Капдевила, – был целиком проникнут анархо-синдикалистской революционной пропагандой. В течение многих десятилетий среди рабочих укоренялось представление, что надо использовать любой возможный шанс, чтобы сделать революцию. Так что они сделали ее, как только представилась возможность" (68).

Австрийский неортодоксальный коммунист Франц Боркенау, посетивший Испанию в августе 1936 г., отмечал в своем дневнике, что в Каталонии «государство и профсоюзы контролируют 70% промышленности» (69): в действительности власти не проводили экспроприации собственности, и речь шла о предприятиях и службах, управляемых трудящимися. В Леванте было захвачено работниками до 50% промышленности. «Инкаутации», то есть захваты предприятий работниками и профсоюзами, происходили и в других регионах, где НКТ пользовалась влиянием, например, в Малаге и Картахене. Зато в Мадриде, где преимущество имел ВСТ, доля конфискованных фабрик, заводов и служб составляла около 30%. По мере распространения революции на сельскую местность, крестьяне занимали помещичьи земли и объединялись в «коллективы», многие из которых были близки по своей организации и функционированию к либертарному коммунизму.

Однако наиболее ясное и точное понимание того, что же все-таки происходило в революционные июльские дни, чего хотели анархо-синдикалистские трудящиеся и как реагировали на это органы НКТ, может дать документ, на который до самого последнего времени историки практически не обращали внимания (70). Речь идет о протоколе расширенного заседания 29 июля Национального комитета НКТ. На этой встрече обсуждались события в Каталонии и действия в этой связи НКТ (71). Происшедшая на ней дискуссия настолько характерна, что мы сочли необходимым обратиться к самому тексту протокола заседания, который хранится в архиве НКТ в Международном институте социальной истории в Амстердаме.

Согласно документу, заседание Национального комитета с участием делегатов от синдикатов работников металлургии, телефонной связи, межпрофессионального синдиката и делегата от Каталонского региона открылось в Мадриде 29 июля в 10 часов утра. "Заместитель секретаря [НКТ] информирует об отбытии делегатов в различные региональные организации за несколько часов до того, как произошел военно-фашистский государственный переворот.

Делегат Каталонской Региональной конфедерации описывает борьбу, которая наша Организация ведет в Каталонии. Из его доклада следует. что триумф был достигнут только и исключительно благодаря участию сил НКТ и ФАИ. В настоящее время и как следствие этого триумфа, именно они обладают гегемонией в Каталонии во всех областях. В населенных пунктах товарищи направляют жизнь во всех отношениях. Вплоть до того, что сегодня для передвижения по всей Каталонии необходимо разрешение НКТ.

Далее он говорит, что публичные зрелища, трамваи, порт и т.д., и т.п. находятся под контролем Конфедеральной организации [т.е. НКТ, – В.Д.].

Далее он формулирует, что большинство членов, как представляется, настроена, вследствие преобладания Организации, идти к установлению Либертарного Коммунизма во всей Каталонии. Он заявляет, что если колонны товарищей, отправившихся в Сарагосу, возьмут этот город, у меньшинства уже не будет возможности удерживать остальную часть Организации, как это было до сих пор. Они, повторяет он, пойдут на установление нашего идеала, не считаясь с тем, в каких условиях находятся остальные Региональные конфедерации" (72).

После доклада представителя Каталонской региональной конфедерации НКТ последовала дискуссия. "[Представитель синдиката работников] телефонной связи считает, что в настоящий момент необходимо действовать умело, следуя лозунгу войны против фашизма.

[Представитель синдиката работников] здравоохранения, делегат Н[ационального] К[омитета] в Каталонии, упоминает различные пленумы, проведенные этой Региональной конфедерацией, и в заключение заявляет, что в Каталонии имеется кучка товарищей, которые, не считаясь с ситуацией худшего положения других Региональных конфедераций, настаивают на том, что следует идти к установлению Либертарного коммунизма. Он сообщает о визите различных иностранных военных кораблей в порт Барселоны, подчеркивая, насколько это может быть опасно, если в Барселоне и других местностях попытаются пойти на всё.

Вновь берет слово [представитель] Каталонии, повторив, что, несмотря ни на что, если будет взята Сарагоса, то они пойдут на установление Либертарного Коммунизма.

Заместитель секретаря изучает ситуацию различных Региональных конфедераций, придя к заключению, что Каталония должна вписаться в рамки нужд общенационального плана. Наконец, товарищ секретарь рассказал о ситуации в Испании, которая, говорит он, не такова, как могут полагать товарищи из Каталонии. Он не считает, что Организация должна назначить делегата для включения в состав Национального антифашистского комитета, поскольку полагает, что, во-первых, мы не уполномочены на это, а во-вторых, потому что коммунисты и социалисты, испытывая вековую фобию в отношении нас, воспрепятствуют любой возможности гармонии. Принимается решение отложить это до следующего заседания.

[Представитель синдиката] здравоохранения предлагает назначить его делегатом Н[ационального] К[омитета] в Каталонии. Заместитель секретаря, в свою очередь, предлагает в связи с этим проведение Национального пленума в следующее воскресенье. Это решение принимается.

[Представитель синдиката] здравоохранения выражает протест по поводу того, что он не утвержден в качестве делегата Н[ационального] К[омитета] в Каталонской Региональной конфедерации.

Утверждается следующая ПОВЕСТКА ДНЯ Национального пленума:

1. Отчет Национального комитета;

2. Отчет Региональных конфедераций.

3. Уместность или неуместность вхождения в антифашистский Н[ациональный] К[омитет];

4. После того, как будет ликвидирован фашистский переворот – какую позицию должна занять Организация?

5. Назначение редакции [газеты] «СНТ»;

6. Определение генерального секретаря [НКТ]" (73).

Данный документ являет собой самое лучшее свидетельство того, как анархо-синдикалисты в действительности оценивали ситуацию, сложившуюся после барселонской победы, и того, как они намеревались действовать. Из него следует не только то, что большинство каталонских анархо-синдикалистов выступали за немедленное провозглашение либертарного коммунизма, но и то, что июльские пленумы в Каталонии на самом деле вообще отнюдь не принимали решения об отказе от его провозглашения. Каталонская региональная организация НКТ решила лишь отложить этот шаг до освобождения Сарагосы анархистскими «милициями»! Историк Гильямон справедливо называет действия ведущих деятелей НКТ и ФАИ попыткой «заморозить сложившуюся революционную ситуацию» (74). Иными словами, решено было пока ничего не решать. Выбор делался в надежде на то, что положение будет меняться к лучшему.

Однако тем самым НКТ и ФАИ сами себя загнали в ловушку. Поставив все на один-единственный фактор и связав будущее всей социальной революции с возможностью освободить один город (каким бы важным он ни был), анархо-синдикалисты вступили на путь, который, как вскоре выяснилось, лавинообразно вел к цугцвангу. Им предстояло испытать настоящие потрясение и растерянность, когда обнаружилось, что взять Сарагосу не удаётся. Необходимо было срочно определять свой курс в новой, непредвиденной ситуации. Следовало решать, провозгласить ли все-таки либертарный коммунизм, пойдя на анархистскую революцию, несмотря на неудачу прежних планов, или превратить переходное решение об «антифашистском сотрудничестве» в постоянное до самого окончания войны.

Революция и контрреволюция

Горе революции, которая ради спасения своей высшей цели пожирает сама себя! Горе революции, которая для того, чтобы осуществиться, ожидает окончательного торжества!

Жозеп Пейратс  (75)

Вот только ситуация, в которой приходилось пересматривать июльский выбор, была уже иной. Драгоценное время ушло безвозвратно. Государственная власть в тылу укрепилась: анархо-синдикалистские «лидеры» не только позволили ей выжить, но и подкрепили путем создания различных «коалиционных» органов с собственным участием – от ЦКАМ в Каталонии и Исполнительного народного комитета в Леванте до местных революционных комитетов. Восстанавливались полицейские органы «порядка». И хотя народ все еще был вооружен, на фронте сражались «милиции», а в городах действовали «контрольные патрули», 6 августа Женералитат и ЦКАМ постановили приступить к призыву военнообязанных, сделав первый шаг к возрождению регулярной армии.

Политические партии с самого начала сделали ставку на то, чтобы «втянуть» анархистов в практику «антифашистского сотрудничества» и тем самым побудить их отказаться от достижения либертарно-коммунистических целей. Об этой тактике писали и испанские коммунисты в Москву: " В отношении анархистов мы советовали избегать вооруженных конфликтов с ними и в настоящее время не конфисковать рудников... занятых ими. С другой стороны, связаться со здоровой частью анархии – группа Гарсия Оливера из «Солидаридад Обрера»: добиться компромисса с ними, дать им возможность участия в официальных органах и таким образом разложить непримиримых" (76).

Компанис неоднократно пытался убедить секретаря Каталонского регионального комитета НКТ Мариано Васкеса, что ЦКАМ пора распускать и лучше будет, если НКТ просто вступит в правительство Женералитата (77). 17 августа вопрос о роспуске ЦКАМ обсуждался на пленуме местных и окружных организаций НКТ; было рекомендовано распустить этот орган, передав его функции различным советам и техническим комиссиям с участием всех антифашистских сил, включая образованный 11 августа Экономический совет Каталонии, комитеты по обороне, снабжению продовольствием, расследованиям, культуре и т.д. Аналогичные комиссии должны были быть образованы на муниципальном уровне. 21 августа эта позиция была подтверждена на региональном пленуме анархистских групп Каталонии (78).

Почувствовав, что они попали в ловушку, радикально настроенные анархо-синдикалистские активисты пытались, что называется, «отыграть назад». Еще 2 августа на пленуме местных и окружных представителей анархистских групп Каталонии делегат от местной федерации Бадалоны заявил, что «товарищи, которые отошли от наших постулатов, должны поправить себя, и важно провести крупные народные ассамблеи, потому как очень нужно, чтобы решал народ в целом» (79). 22 августа на собрании представителей регионального и местного комитетов НКТ, ЦКАМ, комитетов ФАИ и «Комитета защиты» в Барселоне делегат этого последнего сообщил о том, что на различных собраниях в кварталах каталонской столицы решено потребовать, чтобы оружие на фронт отправлялось, в первую очередь, за счет разоружения не народа, а «вооруженных формирований, преданных правительству» (80).

Прежняя группа «Мы» к этому моменту фактически рассеялась (81), но ее бывшие члены на сей раз попытались добиться пересмотра июльских решений. Как объяснял позднее активист группы Рикардо Санс, ее члены ставили вопрос о том, чтобы «пойти на все»: "Если мы будем сотрудничать, отступать и делать уступки, если мы сохраним осторожное и ответственное поведение перед лицом всего множества бесчестных, ситуация в целом не только не будет прогрессировать в благоприятную сторону, но, напротив, дела будут идти все хуже. Если ненасытность безответственных и врагов нового положения, которым нечего терять, укрепит их смелость, ведя к более или менее скрытым атакам против революционного авангарда, они спутают [наши] терпимость и чувство ответственности с трусостью".

Поскольку «люди из группы “Мы” и многие, кто был согласен с ними, были убеждены в том, что чудес не бывает», группа «всерьез и ответственно сочла, что нужно идти на все, принимая все последствия этого» (82).

На августовском региональном пленуме НКТ (Абель Пас датирует его проведение началом месяца, а Мигель Аморос – 20-ми числами августа (83)) "Гарсиа Оливер и Дуррути (приехавший в Барселону с фронта, – В.Д.) жестко поставили проблему: необходимо выйти из этой двусмысленности, положив конец политической коллаборации, которая дезориентирует революцию, поглощает энергию и мешает продвигать революцию вперед. Коллаборационистская фракция..., под предлогом того, что разрыв антифашистского фронта может вызвать гражданскую войну между самими антифашистами, осталась на прежней позиции. И драматический тон, к которому прибегали в своих речах некоторые ораторы, парализовал многих делегатов, поэтому не удалось добиться коренного пересмотра решений пленума 20 (? – В.Д.) июля. В качестве решения указывалось на революционный альянс с ВСТ и сформирование Национального совета обороны". Оставшись в меньшинстве на пленуме, отмечает Абель Пас, радикалы подчинились организационной дисциплине, вместо того, чтобы «вынести проблему на улицу» (84).

Еще об одной попытке переломить ситуацию рассказывает в своей книге «Анархисты и власть» Сесар Лоренсо (сын бывшего генерального секретаря НКТ Орасио Прието, одного из главных сторонников «антифашистского сотрудничества»). Как он утверждает, в конце августа 1936 г. была созвана встреча, ставшая, по существу, совместным каталонским пленумом НКТ, ФАИ и «Либертарной молодежи». На ней, устав от бесконечных дискуссий, Гарсиа Оливер вызывающе выкрикнул в лицо своим оппонентам якобы следующую фразу: «Или мы сотрудничаем, или устанавливаем диктатуру. Теперь мы должны решать!» Его поддержали бывшие товарищи по группе «Мы». Гарсиа Оливер предложил конкретно отодвинуть политические партии, подчинить ВСТ, ликвидировать каталонское правительство и укрепить ЦКАМ. Под «сотрудничеством», в данном контексте, имелось в виду вступление в правительство Каталонии. Возражая Гарсиа Оливеру, Абад де Сантильян назвал его предложение «большевизмом». После долгих и жестоких дебатов было решено о вступление в Женералитат, при условии, что тот будет переименован в Совет, что было принято Компанисом. Тот предложил даже включить в Совет Женералитата представителей не только от НКТ, но и от ФАИ, но это приглашение было отклонено, со ссылкой на идейные моменты. Правда, члены ФАИ могли войти в правительство в индивидуальном порядке. Однако участники сочли, что вступление в правительственный орган будет носить временный характер, как порожденное особыми «обстоятельствами» (85).

Абель Пас вспоминал, как отреагировали члены «комитета защиты» барселонского квартала Клот и местные активисты, прочитав в газете «Солидаридад обрера» информацию о включении представителей НКТ в Женералитат: их снова поставили перед свершившимся фактом. «Никому из нас не понравилось это известие, потому что все мы видели в нем подтверждение отступления революции, но наиболее бурно отреагировали старики Фольк и Памиас». Первый назвал происходящее «последним вздохом» революции. Второй пообещал «не сдаваться». «То, что высказали Фольк и Памиас, – продолжает Пас, – было выражением того, что ощущали мы все: мы чувствовали себя пленниками событий, но не побежденными» (86).

Низовые активисты НКТ и ФАИ, группировавшиеся вокруг квартальных комитетов защиты Барселоны, решили действовать. Как вспоминал Маркос Алькон (популярный в Барселоне участник профсоюзов стекольщиков, а затем профсоюза работников сферы публичных зрелищ НКТ, друг Дуррути и сторонник радикальной линии), вскоре после роспуска ЦКАМ и вхождения в Женералитат к нему явились представители комиссии «комитетов защиты» Даниэль Санчес, Анхель Карбальейра, Трапоте и другие. Они проинформировали его, что на собрании «комитетов защиты» города было принято решение направиться в штаб-квартиру НКТ и ФАИ и разогнать их региональные комитеты, которые «удушают революцию». Делегаты предложили Маркосу Алькону стать новым секретарем Каталонского регионального комитета НКТ. Тот был согласен с активистами в оценке ситуации и уступок, сделанных анархо-синдикалистами, но высказался решительно против подобных силовых мер, считая их «безответственными» и вредными для организации. С трудом он уговорил «комитеты защиты» отказаться от выступления и вместо этого «укрепиться в синдикатах», чтобы, опираясь на них, принудить комитеты НКТ и ФАИ выполнять волю членов организации (87). Так была упущена одна из последних возможностей продолжить развитие либертарной революции.

Отныне контроль над ходом событий окончательно ускользнул из рук анархо-синдикалистов, а «обстоятельства» (circunstancias) превратились в оправдание нового курса руководства НКТ и ФАИ: прежде всего, главное – это любой ценой выиграть гражданскую войну; анархистскую социальную революцию, либертарный коммунизм и осуществление собственной программы следует отложить до победы. Теперь уступки «партнерам» по антифашистскому лагерю следовали одна за другой, нарастая, как снежный ком и подрывая саму идентичность и самостоятельность действий либертарного движения. Каждый следующий шаг на этом пути все больше и больше сужал пространство и возможности для политического и социального маневра. Это и был «испанский цугцванг»!

В сентябре 1936 г. анархо-синдикалисты вступили в состав каталонского Женералитата. 15 сентября Национальный комитет НКТ провел через пленум региональных конфедераций одобрение плана создания коалиционного Национального совета обороны (по существу, нового правительства Испании с участием НКТ). 30 сентября кабинет министров Испании издал декрет о предстоящем переводе ополчений на фронте на положение регулярных военных частей («милитаризации милиций»). 2 октября министр экономики Каталонии, член НКТ Х. Фабрегас призвал рабочих воздержаться от дальнейшей экспроприации предприятий. 9 октября каталонский Женералитат распустил все местные комитеты, хозяйственные, культурные и прочие органы, созданные после 20 июля: они заменялись местными коалиционными муниципальными советами. 24 октября в Каталонии был принят декрет, который, с одной стороны, легализовал коллективизацию в промышленности, но с другой, ограничивал ее масштабы и устанавливал верховный контроль государства над самоуправляющимися предприятиями. Против коллективизированных предприятий и аграрных коллективов, созданных по инициативе и под влиянием анархистов, велась ожесточенная кампания; их пытались урезать и удушить всеми возможными средствами. Анархистские «милиции» на фронтах не получали необходимых им оружия и боеприпасов. 24 октября был выпущен декрет о «милитаризации» ополчений, то есть их включении в регулярную армию, с ее системой муштры, наказаний, чинопочитания и абсолютного, мертвящего повиновения. Наконец, 4 ноября члены НКТ и ФАИ вступили в правительство Испании во главе с социалистом Ф. Ларго Кабальеро (88). Как вспоминал позднее Северино Кампос (противник вступления в правительство, избранный, тем не менее секретарем каталонской региональной федерации анархистских групп), один из «лидеров» НКТ и ФАИ Жерминаль Эсглеас объяснял ему «решение принять участие в правительственном механизме» надеждой «на приобретение вооружения для снабжения нужд наших фронтов». Он называет это «ловушкой, которую сумел измыслить Ларго Кабальеро» (89), чтобы заглушить угрызения совести наиболее чувствительных активистов.

Некоторые историки умеренного и либерального толка склонны оценивать вступление испанских анархо-синдикалистов в правительство и деятельность министров – членов НКТ и ФАИ позитивно. Действительно, можно признать, что этим деятелям удалось провести ряд прогрессивных реформ, однако они, собственно говоря, не сделали ничего, чего не могли бы разработать или осуществить обыкновенные социал-демократы, причем даже не самого радикального толка. Любые, пусть самые робкие попытки выйти за эти рамки немедленно пресекались республиканскими, социалистическими и коммунистическими «товарищами» по правительственному кабинету. Как отмечает в этой связи критик НКТ Вернон Ричардс, "никто из этих министров не мог сказать о 6 месяцах своего пребывания в должности, что присутствие в правительстве представителей НКТ хоть как-то способствовало улучшению военной ситуации. Хуан Лопес (бывший министром торговли, – В.Д.) указывал на невозможность добиться чего-либо в сфере экономики, когда портфели торговли и промышленности были в руках синдикалистов, а сельского хозяйства и финансов – в руках коммуниста и правого социалиста, соответственно. Федерика Монтсени (бывшая министром здравоохранения, – В.Д.) публично признавала, что участие НКТ в правительстве было провалом, и только Гарсиа Оливер в экстазе описывал свои достижения в качестве законодателя в сфере юстиции" (90).

Зато включение в правительство членов НКТ и ФАИ, надеявшихся вернуть себе таким образом влияние на принятие значимых военных, политических и социально-экономических решений, опутало их узами коллективной министерской ответственности и еще больше развязало руки их противникам в республиканском лагере.

В Каталонии член Женералитата по вопросам снабжения, коммунист Ж. Коморера (91) развернул с конца 1936 г. кампанию по ограничению коллективизации и рабочего управления в экономике, недопущению ее распространения на целые отрасли хозяйства (чего добивались анархо-синдикалистские профсоюзы) и вытеснению квартальных комитетов по снабжению, созданных активистами НКТ и ФАИ. Он вел настоящую «хлебную войну», пытаясь заменить организованные комитетами магазины, продававшие продовольствие по фиксированным и доступным ценам, торговлей, основанной на принципах свободного рынка (92). 1 января 1937 г. было объявлено о роспуске рабочих комитетов по снабжению; 3 февраля Женералита запретил коллективизацию в молочной индустрии (93). Политика Комореры воспрепятствовала социализации снабжения и распределения, чем в немалой степени способствовала голоду в Барселоне.

4 января 1937 г. были распущены революционные комитеты и восстановлены муниципальные советы по всей стране. Декрет правительства Испании от 22 февраля предусматривал возможность государственного контроля и огосударствления в промышленности. Был издан декрет о правительственном контроле над экспортом продукции сельскохозяйственных коллективов (94). После упорного шантажа со стороны правительства, 5 февраля 1937 г. на пленуме делегатов конфедеральных и анархистских колонн ополчений «лидеры» НКТ и ФАИ, преодолев ожесточенное сопротивление и возражение командиров и бойцов ряда «милиций» (в том числе, колонны Дуррути и «Железной колонны»), добились их согласия на «милитаризацию» и включение в состав регулярной армии (95). В попытке разоружить анархо-синдикалистов с их «комитетами защиты» власти Каталонии 4 марта объявили о роспуске контрольных патрулей и Советов рабочих и солдат (96). Военнослужащим и гвардейцам было официально запрещено состоять в профсоюзах и партиях.

Гражданская война в гражданской войне

... Если бы трудящиеся смогли стать хозяевами антифашистской Испании, война была бы выиграна, и революция не страдала бы с самого начала от стольких отклонений. Мы могли бы победить. Но то, что мы могли выиграть с 4 пистолетами, мы проиграли, когда у нас были арсеналы, полные оружия...

Хайме Балиус, секретарь группы «Друзей Дуррути»", 1939 г.

Сдержанность и уступчивость со стороны анархо-синдикалистов отнюдь не устранили противоречия в республиканском лагере и лишь воодушевили их врагов – коммунистов, каталонских националистов и правых социалистов. «Умеренные» историки могут сколько им угодно выдавать желаемое за действительное и, отрицая очевидное, заявлять, будто нет никаких «фактов каких-то катастрофических актов контрреволюции в этот период» пребывания анархистов в правительстве, зато «после ухода НКТ из правительства наступление на демократические завоевания и коллективизированный сектор началось уже в полную силу» (98). Нежелание видеть события в их развитии и нарастании в данном случае явно мотивируется идеологическими пристрастиями авторов. В действительности, положение в республиканском секторе Испании чем дальше, тем больше напоминало внутреннюю латентную гражданскую войну в гражданской войне, что с неумолимой логикой подготовляло майские события 1937 г. и вело к ним. Анархистское «хождение во власть» прикрывало дорогу к майской катастрофе.

Фактов, которые об этом свидетельствуют, предостаточно, и события порой также приобретали вполне «катастрофические» масштабы. Взаимные покушения, убийства и даже крупномасштабные вооруженные столкновения между анархо-синдикалистами и их врагами приобретали широкий характер. Еще в октябре – ноябре 1936 г. в Леванте происходили стычки между правительственными силами и коммунистами, с одной стороны, и бойцами анархистской «Железной колонны», с другой; в ходе расстрела похоронной процессии из пулемета 30 анархистов были убиты и 80 ранены (99). 13 ноября произошла перестрелка между анархистами и коммунистами в Фортуне (Мурсия). С начала 1937 г. напряженность только нарастала. В Барселоне регулярно происходили взаимные нападения сталинистов и анархистов друг на друга, в том числе со смертельным исходом. 23 января подстрекаемые членами ОСПК жители каталонского местечка Ла-Фатарелья атаковали группу активистов НКТ, которые приехали туда поддержать сторонников коллективизации. На помощь товарищам пришли анархисты из барселонских контрольных патрулей; в результате боя 30 нападавших было убито (100).

В феврале и марте 1937 г. зоной ожесточенного противостояния стал регион Валенсии. "... Наиболее тяжелые столкновения, с убитыми и ранеными, начались уже в феврале 1937 года в Кульере, продолжились в начале марта в Виналесе и других местностях Уэрты вокруг столицы Валенсии, с прямым вмешательством «Железной колонны», а затем на протяжении весны распространились по всей географии Валенсии в форме нападений на коллективы и профсоюзы НКТ со стороны штурмовой гвардии и муниципальных советов", - отмечает валенсийский историк А. Боск Санчес (101). События в Виналесе (Виланесе, как называют ее большинство историков), Гандиа и окрестных селениях были особенно ожесточенными, превратившись в настоящие бои, с применением танков и артиллерии. Правительство пыталось подчинить аграрные коллективы региона. На помощь крестьянам пришли 2 батальона «Железной колонны» и 2 батальона из колонны НКТ, сражавшейся в районе Теруэль-Сегорбе. Сопротивление сельских жителей властям называли «фронтом Гандиа» (Хатива, Каркахенте, Гандиа и Суэка) и «фронтом Виналеса» (Катарроха, Лирия, Монкада, Патерна, Бурриана), по аналогии с теми фронтами, где шли сражения с войсками Франко (102). Хотя по официальным данным, которые приводит историк Ф. Минтц, погибли лишь 4 членов НКТ и 11 полицейских (103), советский советник при республиканском бронебатальоне, полковник Терехин приводил в своем отчете иные данные:

"С утра взвод пулеметных машин с 1 ротой гвардии де Ансальто (так в тексте, на самом деле речь идет о guardia de asalto – штурмовых гвардейцах, – В.Д.), 1 роты пехоты выступили на подавление мятежа в указанных выше селениях. Отряд подошел к перекрестку дорог Фойес – Барселона, что восточнее Валенсия, у перекрестка застава мятежников открыла огонь (ружейный), была ликвидирована. Подошли к селу Фоэс по приказу руководства по борьбе с мятежом, не произвели атаки на село, велись переговоры о сдаче села и руководителей мятежа без боя. В ночь вошли в село.

Трофеи 50 винтовок, 10 ящиков ручных гранат, большое количество взрыввещества динамит.

А следующий день 13 в 11-00 отряд подошел к селу Вильянес, из окраины домов этого села был открыт ружейный и пулеметный огонь по отряду. Броневые автомобили подошли вплотную к селу, огнем из пушек и пулеметов выбивали мятежников из укрепленных домов. На колокольне церкви стоял пулемет мятежников, огнем броневиков был уничтожен. Гвардейцы республиканцев овладели под прикрытием броневиков селом. Не имея других противотанковых средств борьбы мятежники пытались бросать ручные гранаты из окон домов и колокольни церкви по броневикам, но одиночные гранаты не приносили поражения броневикам, а связки не попадали. К 13-00 село было взято. Обнаружено убитых мятежников 100, взято в плен 50 человек. Трофеи: 100 винтовок, 20 ящиков ручных гранат, несколько пулеметов и большое количество динамита.

К 17 отряд подошел к селу Альфара. Только отряд стал приближаться, как мятежники открыли по отряду оружейный и пулеметный огонь. Гвардия развернулась перед селом, 1-я линия гвардейцев до роты выдвинулась в цепь, броневые автомобили вышли вперед и приблизились к селу. Пушечным и пулеметным огнем прокладывали путь гвардейцам. Действия гвардейцев за овладение селом особенно связывала группа мятежников засевшая в церкви. На колокольне ими был установлен пулемет, который простреливал все направления. Огнем броневого автомобиля из пушки этот пулемет был сбит, а затем выбиты и все мятежники из церкви. В сумерках отряд по ликвидации мятежа овладел селом Альфара, последним очагом мятежа под Валенсией. Нужно отметить, что в этом селе особенно упорно защищались мятежники. Руководители мятежа остались в живых и с большим количеством сообщников убежали в горы, пользуясь наступлением темноты. При взятии села было обнаружено убитых мятежников 150. Взято в плен 75 человек. Трофеи: около 200 винтовок, несколько пулеметов, большое количество гранат и динамита. По запасам динамита во всех ликвидированных селах можно судить о том, что мятежники имели целью подорвать мосты, склады и вообще объектов имеющих военное значение.

Потери 12 убитых в гвардии де Ансальдо, 10–15 ранено. В броневиках 1 легко ранен, осколком гранаты вне броневика" (104).

Напряженная ситуация сохранялась в Мадриде, где инциденты происходили еще в конце декабря 1936 г. Анархистские патрули пытались арестовать и ранили советника по снабжению П. Ягуэ, полиция попробовала задержать участников ареста, но НКТ взяла их под защиту. После этого были похищены и убиты 3 анархо-синдикалистов, в отместку убили 3 коммунистов, затем последовала гибель еще 2 анархистов. НКТ опубликовала список своих активистов, убитых коммунистами в Малаге, Кабеса-дель-Буэй (в Ла-Серена, к востоку от Бадахоса), Лас-Эренсиас (в Сьюдад-Реале), Мигель-Эстебане и Ла-Гуардиа (Толедо), в Пералес-де-Тахунья и других районах Мадрида. В конце февраля 1937 г. специальная бригада арестовала около 30 анархистов и социалистов, обвинив их в сотрудничестве с врагом; в ответ неизвестные стреляли в полицейского-коммуниста. В марте был убит член Совета по транспорту Хунты обороны Мадрида Доминго Родригес Отерино и ранены 3 его товарищей. В Вильянуэва-де-Алькардете (под Толедо) коммунисты во главе с алькальдом напали на бюро НКТ и убили, по разным данным, от 9 до 16 человек (105). Весной происходили столкновениях в различных деревнях Новой Кастилии: Педро-Муньес (в районе Сьюдад-Реаль), Пуэбла-де-Альменара и Вильямайор-де-Сантьяго (под Куэнкой), Вилья-де-Дон-Фадрике и Корраль-де-Альмагер (под Толедо). 6 анархистов были убиты в Торрес-де-ла-Аламеда (под Мадридом) (106). Всего, по утверждениям НКТ, в районе Мадрида за несколько месяцев, предшествовавших маю 1937 г., в результате коммунистического террора погибли 80 анархистов (107).

В городке Мора под Толедо до конца мая 1937 г. были убиты в общей сложности 60 анархистов и их сторонников, мужчин и женщин. Среди убийц были и подстрекаемые коммунистами жители, и бойцы бригады под командованием коммуниста Э. Листера. Одним из первых оказался в феврале похищенный, а затем убитый казначей местного синдиката НКТ Бенито Торрес Муэла, одним из последних, в конце мая – секретарь синдиката НКТ в Маскараке, Франсиско Гонсалес Морено (108).

Тайные тюрьмы, в которых стороны содержали своих противников, существовали не только в Мадриде. В Мурсии провинциальный делегат Генеральной дирекции безопасности, коммунист Рамон Торресилья проводил массовые аресты «подозрительных», включая антифашистов-некоммунистов, пока в апреле 1937 г. его не арестовало подразделение НКТ при поддержке социалистов (109).

В Альмерии после митинга 18 февраля 1937 г. был арестован по сфабрикованному обвинению командир анархистской колонны Франсиско Марото, вступивший в конфликт с республиканским губернатором. Это акт произвола вызвал взрыв негодования в анархистских кругах; на протяжении последующих месяцев синдикаты НКТ и анархистские группы в ультимативном порядке требовали освободить героя Андалусийского фронта. Он вышел на свободу только в мае (110) . В марте 1937 г. специальное подразделение испанского МВД арестовало итальянского анархиста Джино Бибби, который занимался, в частности, закупкой оружия для «Железной колонны». Его с трудом удалось освободить (111).

Все более грозными становились события в Каталонии, где в феврале на улицах Барселоне происходили стычки между контрольными патрулями и республиканскими гвардейцами; десятки людей были убиты и ранены. Один из характерных эпизодов произошел из-за того, что руководство контрольных патрулей отказалось признавать дополнительные талоны на хлеб, выданные полицейскими властями. Некая женщина в сопровождении гвардейцев явилась в хлебную лавку и предъявила новые талоны, которые не были приняты; вспыхнула перебранка с бойцами контрольных патрулей, которая переросла в перестрелку; один из гвардейцев был убит (112).

24 апреля анархисты совершили покушение на главу каталонской полиции, члена ОСПК Э. Родригеса Саласа. На следующий день в Молинс-де-Льобрегате был убит другой член ОСПК Рольдан Кортада, секретарь советника (министра) Женералитата по труду и общественным работам. Результатом стала широкая кампания против НКТ (113). Анархистов арестовывали и разоружали.

Узнав о подготовленном советником Женералитата по вопросам внутренней безопасности А. Айгуаде постановлении о запрете рабочим «милициям» патрулирование Барселоны, анархо-синдикалисты предприняли превентивные меры: в течение трех ночей они заняли стратегические пункты города и разоружили 250 коммунистов-бойцов гвардии (114).

Правительство направило тысячи пограничников-карабинеров, чтобы взять под контроль каталонскую границу с Францией, которую до тех пор фактически удерживали рабочие ополчения НКТ-ФАИ; в Пучсерде каталонские националисты убили анархиста-главу муниципалитета Антонио Мартина и 3 его товарищей (115). Совместная первомайская демонстрация в Барселоне не состоялась, поскольку в республиканском лагере царила уже открытая вражда.

Один из излюбленных мифов историков гласит, что подавляющее большинство испанских анархо-синдикалистов и анархистов поддерживали курс своих «лидеров» на антифашистское сотрудничество, уступки, участие в правительстве и т.д., а радикальная оппозиция была чем-то незначительным и маргинальным, представляя не массы рядовых членов, а недовольных участников движения даже не «снизу», а «сбоку». Реальные факты опровергают эти утверждения. Анархо-синдикалистские рабочие и крестьяне, участники «комитетов защиты», опиравшиеся на ассамблеи в кварталах, члены синдикатов НКТ и анархистских групп стремились действовать так, как будто никаких компромиссов «наверху» нет, при необходимости пытаясь выйти за согласованные «вождями» рамки. Как вспоминали посетившие Испанию французские анархисты Андре и Дори Прюдоммо, официальному тезису о необходимости отложить либертарный коммунизм до окончания войны противостоял контр-тезис, весьма распространенный в низах движения: "... Революция должна создать свои собственные органы, особые и новые. Правительство социал-буржуазной концентрации в Мадриде не имеет ничего общего с революционным органом... Не силы буржуазной легальности, но трудящиеся взяли в свои руки дело всего народа и должны взять на себя прямую ответственность в своих организациях борьбы. Только профсоюзные организации могут в растущей мере составлять социальное содержание революции... Присутствие членов НКТ и ФАИ в органах правительства – это всего лишь компромисс, навязанный обстоятельствами, временное отступление в революции. Ведь у нее нет иного инструмента, чем сами массы, организованные на уровне коммуны и предприятия" (116).

Безусловным шагом в сторону либертарного коммунизма можно считать массовое создание самоуправляющихся «коллективов», без каких бы то ни было решений и указаний со стороны руководящих комитетов. Конечно, они приближались к идеалу в самой различной степени, что зависело как от общих, так и от местных условий. Но сами масштабы испанской «коллективизации» говорят за себя (117).

Определенно вызовом и актом очевидного, хотя и негласного сопротивления против «коллаборационизма» руководящих комитетов НКТ и ФАИ стало создание, по инициативе Дуррути и бойцов его и других анархистских колонн, Совета обороны Арагона на конференции делегатов от населенных пунктов и ополчений 6 октября 1936 г. в Бухаралосе. Совет воспринимал себя как исполнительный орган, работающий по мандату общих собраний, состоял только из анархистов и до декабря 1936 г. успешно сопротивлялся всем попыткам центрального правительства добиться включения в него представителей других антифашистских организаций и партий. Стоит отметить, что сам Дуррути неоднократно бросал вызов как республиканским властям, так и сторонникам «коллаборации». 1 октября 1936 г. он грозил премьеру Ларго Кабальеро, что его фронтовики двинутся маршем на Мадрид, если не получат средства для закупки оружия, а 4 ноября, в день вступления НКТ в правительство Испании, в резких выражениях предупредив тыловых «лидеров», что тем не удастся задушить революцию под прикрытием бесцветного антифашизма (118). Упорное сопротивление бойцов анархистских ополчений-колонн против «милитаризации» можно отнести к проявлениям открытого сопротивления: в конечном счете, они добились возможности с оружием покинуть фронт, если не желали вступить в ряды регулярной республиканской армии (эти бывшие «милиционеры» стали весной 1937 г. ядром радикальной анархистской ассоциации «Друзей Дуррути»).

Уже на региональном пленуме синдикатов НКТ Каталонии 26 октября 1936 г., при обсуждении вопроса о заключении пакта с ВСТ, делегаты от профсоюзов Сальта и Пла-де-Кабра протестовали против того, что региональный комитет не консультировался с синдикатами, а представитель профсоюзов Эль-Прат-де-Льобрегата заявил, что «когда закончится война», все конфликты как в промышленности, так и в деревне «должны будут, если необходимо, разрешиться с оружием в руках» (119).

С осени 1936 г. стали появляться первые структуры радикальной оппозиции в анархистском движении. Она концентрировались вокруг «комитетов защиты», новых анархистских групп (таких как «Дон-Кихоты идеала» в Барселоне или «Иконоборцы» в Валенсии), отдельных синдикатов, добивавшихся расширения коллективизации и социализации экономики, а также изданий, в которых подвергались резкой критике практика уступок анархо-синдикализма во имя «антифашистского единства», участие в органах власти и отступление «лидеров» и «бюрократов» от анархистских принципов («Носотрос» в Валенсии, «Акрасия» в Лериде, «Идеас» в Нижнем Льобрегате, «Ла Ноче» в Барселоне, «Эсфуэрсо», «Рута» и др.). Влияние противников «коллаборации» все сильнее ощущалось в каталонской федерации «Либертарной молодежи». Возможно, радикальное крыло и не представляло арифметического большинства анархистского движения, но за ним стояли наиболее деятельные и энергичные «низовые» активисты, действительно выражавшие волю анархистской «улицы». Они не образовали какой-либо единой «фракции» внутри НКТ и ФАИ, поскольку в испанском анархизме не существовало такой традиции, но контактировали друг с другом и обменивались мнениями.

Влияние «радикального крыла» постепенно нарастало в начале 1937 г., по мере того, как эффект анархистского «цугцванга» становился все ощутимее, а анархо-синдикалистов все более явно загоняли в угол, урезая коллективизацию и разоружая трудящихся. На чрезвычайном региональном конгрессе каталонской НКТ (25 февраля – 3 марта 1937 г.) делегаты с мест жаловались, что при принятии политически значимых решений с их синдикатами никто не консультируется. По данным, которые приводят испанские историки С. Тавера и Э. Уселай-да-Каль, блок сторонников руководства (Валерио Маса, Абада де Сантильяна, Ф. Исглеаса и Ж.Ж. Доменека) пользовался поддержкой 142 синдикатов с 188.460 членами, а «радикалы» во главе с Алехандро Хилабертом – 53 синдикатов с 133.589 членами. «С точки зрения числа членов синдикатов, разница не столь велика, как могла бы показаться» (120).

Делегаты от многих синдикатов в самых резких выражениях критиковали действия правительства Испанской республики, обвинив его в отказе выделять средства Каталонии и саботаже снабжения Арагонского фронта. Министров от НКТ упрекали за невыполнение решений организации. Так, представитель профсоюза свободных профессий заявил, что если Национальный комитет считает сотрудничество необходимым, то оно должно быть честным и искренним. До сих пор оно идет на пользу только ВСТ и в ущерб НКТ, что наносит вред курсу революции, подчеркнул делегат профсоюза работников металлургии Барселоны. Он отметил, что министры от НКТ находятся под влиянием «марксистов», а каталонский региональный комитет Конфедерации никак этому не противодействует, и выразил мнение, что анархо-синдикалистам не нужно представительство в центральном правительстве, а антифашистское сотрудничество должно быть прямым, без посредничества. Для рабочего класса триумф фашизма и марксизма приведет к одинаково гибельным последствиям, заявил металлург, ссылаясь на пример России. В поддержку этой позиции выступили синдикаты железнодорожников Лериды, работников сферы распределения Барселоны, работников общественных служб Барселоны (оба последних также обвинили Национальный комитет НКТ в нарушении федералистских норм и недоведении информации до синдикатов), сапожников Ситжеса. Строители Барселоны объявили, что если сотрудничество не будет честным, его следует прекратить. Представитель работников общественных служб Барселоны призвал к скорейшему проведению национального пленума НКТ, на котором министры должны будут отчитаться о своих действиях и будет принято решение о том, что делать дальше. Делегат профсоюза работников свободных профессий Барселоны отметил, что от образованных после 19 июля революционных органов отказались ради правительственных структур, потребовал отзыва министров от НКТ, если революции по-прежнему будут чиниться препятствия, и поставил вопрос так: «Мы должны спросить себя, находимся ли мы в состоянии революции. Если да, то необходимо перейти к созданию адекватных органов» (121).

Радикальное крыло движения призывало не откладывать революцию до победы, а одновременно вести войну и продолжать углублять революцию (122). Вопрос для него стоял по-прежнему: фашизм – или социальная революция.

"У капитализма множество политических этикеток; он был империалистическим, монархическим, демократическим, но всегда – смертельным врагом рабочего класса, социальной справедливости. Для того он и изобрел фашизм! Тот, кто хочет взаправду разрушить его, должен вместе с нами бороться за Социальную Революцию, - взывала настенная газета Либертарной молодежи Каталонии «Эсфуэрсо». -  Те, кто считают, что пролетариат не имеет права на свободу от тиранов и эксплуататоров, пусть даже те называют себя рабочими и революционерами, или глубоко ошибаются, или являются скрытыми врагами, великолепно служащими контрреволюции" (123).

Тон публикаций становился все более резким и решительным. В марте они выражали протест против роспуска контрольных патрулей – «подлинно народного органа», служащего гарантией революционного порядка (124), а уже в апреле радикальные анархисты предупреждали с угрозой: "... Они снова выползают на свет общественности, манипуляторы истиной. Ловкачи лжи и обмана: ПОЛИТИКИ. Они делают политику на очередях, на хлебе, на оружии, на народной армии, на единстве пролетариата и даже на наших мертвых товарищах! Все это фокусы, посягательство на дело пролетариата. Следует повторить жест 19 июля? Трудящиеся, война политике!" (125)

11 апреля 1937 г. на большом митинге НКТ и ФАИ в Барселоне министр Федерика Монтсени была освистана участниками, которые требовали освобождения Марото и скандировали: «Долой политику! Долой правительство!» (126).

Пленум анархистских групп Барселоны, с участием представителей «Либертарной молодежи» и квартальных «комитетов защиты», который заседал 11 и 12 апреля, потребовал выхода анархистов из всех правительственных органов. По предложению «группы 12» из Грасиа была единогласно принята резолюция, в которой говорилось, что «всякая форма правительства реакционна по своей сущности и потому противоречит любой социальной революции». Выдвигались следующие задачи:

"1. Отозвать всех людей, которые в настоящее время занимают места в антифашистских государственных учреждениях.

2. Перейти к созданию Революционного антифашистского комитета для координации вооруженной борьбы с фашизмом.

3. Немедленно социализировать промышленность, торговлю и сельское хозяйство.

4. Перейти к введению карточки производителя...".

Более того, участники пленума утвердили предложение группы немецких анархо-синдикалистов-эмигрантов: созвать 1 мая в Валенсии полуостровной пленум ФАИ для выработки конкретных предложений и координации сил по осуществлению данных решений (127). 18 апреля ассоциация «Друзей Дуррути» провела крупный митинг в барселонской «Полиораме», на котором высказывались аналогичные требования (128).

Несмотря на то, что «руководители» НКТ и ФАИ по-прежнему пытались игнорировать изменения в настроениях «низов» и в апреле 1937 г. вошли в новый состав каталонского Женералитата, всем было ясно, что назревают решающие события, которые, быть может, смогут раз и навсегда разрубить затянувшийся «гордиев узел» и положить конец логике цугванга. Как отмечает Гильямон, «оживилась реорганизация и подготовка комитетов защиты в кварталах к столкновению, которое казалось уже неминуемым» (129). Готовились к схватке и противники анархистов в республиканском лагере. Как явствует из уже упоминавшегося отчета советского военного советника полковника Терехина (130), "правительство имело сведения о подготовленном большом мятеже в районах Барселона – Валенсия и в промежуточных городах между ними. Распоряжением генерального штаба броневой отряд был сосредоточен в г. Валенсия в количестве 32 автомобилей и к началу мая был распределен поротно. 1 рота предназначалась в случае мятежа в Барселоне. 2 рота была разбросана повзводно между Валенсия – Барселона..., 3- я рота в составе 4 взводов – Валенсия".

История майских боев в Барселоне 1937 г. и вопрос о том, был ли тогда снова и на сей раз бесповоротно потерян шанс на спасение революции, уже выходит за рамки данной статьи. Не пожелавшие нарушать «антифашистское единство» анархо-синдикалистские «лидеры» все равно были выброшены из республиканского правительства, которое приступило к уже неприкрытым атакам на либертарное движение. Испанская партия перешла в безнадежный эндшпиль, растянувшийся почти на 2 следующих года. Загнанные в рамки профсоюзного сектора экономики и сражавшиеся на фронтах анархисты были намертво пристегнуты к дававшему все больший и больший крен кораблю Испанской республики и, в конце концов, пошли ко дну вместе с ним. И самой меткой эпитафией к данным историей, но неиспользованным шансам и к несбывшимся, похороненным надеждам испанского анархизма может считаться крылатая фраза Абада де Сантильяна, слишком поздно призывавшего «вернуться к принципам» (131):

"Мы знали, что невозможно победить в революции, если прежде не одержать победу в войне, и всем пожертвовали ради войны. Мы принесли в жертву даже саму революцию, не поняв, что эта жертва означает также принесение в жертву целей войны" (132).

 

ПРИМЕЧАНИЯ

(1)  См.: Дамье В.В. Гражданское общество и традиции социальной самоорганизации // Основные этапы формирования гражданского общества в странах Западной Европы и России в XIX – XX вв. М.: ИВИ РАН, 2007. С.43.

(2) См.: Finet H. Identité culturelle et politique du monde ouvrier argentin, fin XIXè-début XXème // L’identité culturelle dans le monde luso hispanophone. Nancy: Presses Universitaires de Nancy, 2006.

(3) Дамье В.В. Забытый Интернационал. Международное анархо-синдикалистское движение между двумя мировыми войнами. Т.1. От революционного синдикализма к анархо-синдикализму: 1918 – 1930. М.: Новое литературное обозрение, 2006. С.94.

(4) См.: Там же; Дамье В.В. Забытый Интернационал. Международное анархо-синдикалистское движение между двумя мировыми войнами. Т.2. Международный анархо-синдикализм в условиях «Великого кризиса» и наступления фашизма. М.: Новое литературное обозрение, 2007. С.73, 79–80.

(5) Congreso extraordinario de 1936 en Zaragoza. Dictamen sobre “Concepto confederal del comunismo libertario” // Congresos anarcosindicalistas en España 1870–1936. Toulouse; Paris: Ediciones C.N.T., 1977. P.157–175.

(6) Цит.по: Paz A. Durruti en la revolución española. 2a ed. Madrid: Fundación de estudios libertarios Anselmo Lorenzo, 1996. P.443.

(7) Цит.по: Gómez Casas J. Historia de la FAI: Aproximación a la historia de la organización específica del anarquismo e sus antecedentes de la Alianza de la Democracia Socialista. 3a ed. Madrid: Fundación de estudios libertarios Anselmo Lorenzo, 2002. P.200–204.

(8) Guillamón A. Los Comités de Defensa de la CNT en Barcelona (1933 – 1938). De los Cuadros de defensa a los Comités revolucionarios de barriada, las Partullas de control y las Milicias populares. Barcelona: Aldarull Edicions, 2011. P.27–28.

(9) Ibid. P.53.

(10) Alexander R.J. The Anarchists in the Spanish Civil War. (2 vol.) Vol.1. London: Janus Publishing Company, 1999. P.113.

(11) Paz A. Op.cit. P.409.

(12) Guillamón A. Op. cit. Р.88.

(13) Цит.по: Martín Morales E. Federica Montseny. Barcelona: Labor, 1992. P.33.

(14) García Oliver J. El eco de los pasos. El anarcosindicalismo en la calle, en el Comité de Milicias, en el gobierno, en el exilio. Barcelona: Ibérica de Ediciones y Publicacciones, 1978. P.176 –177.

(15) Escofet F. Al servei de Catalunya i de la República. Paris: Edicions Catalanes de Paris, 1973. P.401.

(16) Сориа Ж. Война и революция в Испании. В 2 т. Пер. с фр. Т.1. М.: Прогресс, 1987. С.81.

(17) Pérez Cordón M. El 18 de julio de 1936 en Andalucía // Polemica: Informacion – Critica – Pensamiento. Barcelona, 1986. No.22-25. Verano (Especial 50 aniversario Revolución Española).

(18) López J. El 19 de julio de 1936 en Valencia. Quince días de incertidumbre // Polemica. No.22-25. Verano. Об июльских событиях 1936 г. в Валенсии см. также: Paz A. Crónica de la Columna de Hierro. Barcelona: Virus editorial, 2001. P.25–34; Amorós M. José Pellicer. El anarquista íntegro. Vida y obra del fundador de la heroica Columna de Hierro. Barcelona: Virus editorial, 2009. P.89–114.

(19) Chueca M. El 19 de julio de 1936 en Aragón // Polemica. No.22-25. Verano.

(20) Juliá S. ¿Feudo de la UGT o capital confederal? La última huelga de la construcción en el Madrid de la República // Historia Contemporánea. 1991. No.6. P.212.

(21) Peirats J. La C.N.T. en la Revolución Española. 4a. ed. T.1. Cali: Ediciones Madre Tierra; Asociación Artistica La Cuchilla, 1988. P.141.

(22) Guzman E. de. Asi empezó... Nuestra Día más largo // Tiempo de Historia. 1981. No.80-81. Julio – Agosto. P.146–165.

(23) Gómez Casas J. Op.cit. P.218.

(24) Цит.по: Peirats J. Les anarchistes espagnols. Révolution de 1936 et luttes de toujour. Traduit de l’espagnol. Toulouse: Editions Repères-Silena, 1989. P.159.

(25) См.: Peirats J. La C.N.T. en la Revolución...T.1. Р.158–160.

(26) См.: Gómez Casas J. Op.cit. P.220–222.

(27) Paz A. Op.cit. Р.509–512.

(28) García Oliver J. Op.cit. P.183.

(29) Alexander R.J. Op.cit. Vol.2. London, 1999. P.741.

(30) Bernecker W.L. Anarchismus und Bürgerkrieg: Zur Geschichte der sozialen Revolution in Spanien 1936–1939. Hamburg: Hoffmann und Campe, 1978. S.215.

(31) Amorós M. Durruti en laberinto. 2 ed. Barcelona: Virus editorial, 2014. P.21.

(32) Стоит отметить, что заявление Каталонского регионального комитета НКТ от 20 июля было выдержано в весьма неопределенных формулировках. В нем ничего не было сказано о каких-либо планах на будущее; говорилось лишь о необходимости «разгромить фашизм: уничтожить реакцию», для чего следует оставаться «с оружием в руках». Было решено возобновить работу трудящихся булочных, молочных и рынков с тем, чтобы обеспечить население продовольствием. См.: Guillamón Iborra A. La Revolución de los Comités. Hambre y violencia en la Barcelona Revolucionaria. De julio a diciembre de 1936. Barcelona: El Grillo Libertario; Aldarull Edicions, 2012. P.52–53.

(33) Ibid. P.58–61, 71–72.

(34) Amorós M. La revolución traicionada. La verdadera historìa de Balius y Los Amigos de Durruti. Barcelona: Virus editorial, 2003. P.101. Гарсиа Оливер в мемуарах заявляет, что не помнит, кто именно выступал от имени этой делегации.

(35) См.: García Oliver J. Op.cit. P.184–188; Paz A. Op.cit. P.508–512; Guillamón Iborra A. Op. cit. P.58–61, 71–72; Дамье В.В. Забытый Интернационал. Т.2... С.320–325.

(36) Guillamón Iborra A. Op. cit. P.71–72, 82. Как отмечает Гильямон, протокола дискуссий на пленуме 26 июля нет, и ход их неизвестен. Но хотя в резолюциях подчеркивается, что решение принято единодушно, есть информация о том, что дебаты были и что коллаборационистская позиция комитетов НКТ и ФАИ встретила сильную оппозицию (Guillamón A. Barricadas en Barcelona. La CNT de la victoria de Julio de 1936 a la necesaria derrota de Mayo de 1937. Madrid: Ediciones Espartaco Internacional, 2007. Р.61). Утверждается даже, будто возмущенная делегация Нижнего Льобрегата покинула заседания, заявив, что не признает принятого решения.

(37) Отметим, что хотя Гарсиа Оливер мемуарах упрекал Дуррути в том, что тот не выступил на пленуме в поддержку его позиции, в действительности сам он выступал не только от своего имени, но и от имени всей группы «Мы», то есть включая и Дуррути. Об этом свидетельствуют воспоминания еще одного члена «Носотрос» Рикардо Санса: «Как группа, мы не стали оказывать давление на результаты [обсуждения – В.Д.]. Мы знали, что организация против диктатуры. А так получилось бы, если бы наша позиция была принята... Но в любом случае, мы не пытались форсировать решение, поскольку было другое срочное дело: Компанис согласился на то, чтобы Дуррути возглавил силы милиции, которые должны были занять Сарагосу, попавшую во вражеские руки...» (Цит.по: Fraser R. Blood of Spain. The Experience of Civil War, 1936–1939. Harmondsworth etc.: Penguin Books, 1981. P.112–113).

(38) García Oliver J. Op.cit. P.190–191; Amorós M. Op.cit. P.25-27.

(39) Gómez Casas J. Op.cit. P.221.

(40) Другой член группы «Мы», Дуррути возражал Гарсиа Оливеру: «Конечно, с точки зрения военной организации, теория Гарсиа Оливера более эффективна, чем герилья, за которую выступаю я. Но я уверен, что подобная полувоенная организация как раз во имя своей эффективности приведет к поражению революции; ведь такая организация начнет с того, что будет утверждаться во имя эффективности, станет осуществлять власть и, наконец, навяжет эту власть революции. Во имя эффективности большевики убили русскую революцию...» (Цит. по: Paz A. Op.cit. P.451). Ж. Пейратс опубликовал весной 1936 г. статью в барселонском журнале «Муй лехос», который издавался, в частности Эусебио Карбо и будущим лидером «Друзей Дуррути» Хайме Балиусом и отстаивал «отчетливо анархистскую» линию. Он обвинил Гарсиа Оливера в стремлении создать власть НКТ. На конгрессе НКТ в Сарагосе в мае 1936 г. Пейратса чуть было не лишили мандата за резкость критики в адрес Гарсиа Оливера (см.: Peirats Valls J. De mi paso por la vida [Memorias]. Barcelona: Flor del Viento Ediciones, 2009. Р.286, 291-292). Характерно при этом, что сам Пейратс считал сотрудничество с республиканскими властями ошибкой.

(41) См.: Paz A. Op.cit. P.509.

(42) См.: Guillamón A. Los Comités de Defensa... P.43 – 52.

(43) Peirats J. Mise au point sur de notes // Noire et Rouge. 1967. Juin. No.67; цит.по: Guillamón Iborra A. La Revolución de los Comités... P.52 – 53.

(44) Paz A. Viaje al pasado (1936–1939). Madrid: Fundación de Estudios Libertarios Anselmo Lorenzo, 2002. P.34.

(45) О позиции британских властей и правящих кругов в первый период гражданской войны см., например: Buchanan T. Britain and the Spanish Civil War. Cambridge: Cambridge University Press, 1997. P.44–45. Как отмечает В.В. Малай в исследовании, посвященном международным аспектам гражданской войны в Испании, британский кабинет 22 июля 1936 г. принял решение не предпринимать никаких поспешных действий и внимательно следить за ситуацией, а французское правительство вначале намеревалось продать Испанской республике вооружение, но затем отказалось от этой идеи. Главной заботой официального Лондона и Парижа было предотвращение распространения конфликта за пределы Испании; о вмешательстве речь не шла. См.: Малай В.В. Гражданская война в Испании 1936–1939 годов и Европа. М.: Наука, 2011. С.46–47.

(46) См. подробнее: Дамье В.В. Забытый Интернационал. Т.2... С.81–82, 91–96, 101–104.

(47) Espagne: Les événements du 8 Janvier 1933 // Service de Presse. Secrétariat Ibérique de l’A.I.T. Barcelone, 1933. No.8. 15 janvier. P.1. Бюллетень Иберийского секретариата Международной ассоциации трудящихся редактировался секретарем Э. Карбо.

(48) См. циркуляр Национального комитета о подготовке конгресса НКТ от 20 апреля 1933 г.: Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф.534. Красный Интернационал профсоюзов. Оп.7. Документальные материалы секций Профинтерна и профсоюзных организаций отдельных стран. Д.299. Отчеты и письма руководства УВКТ и производственно-отраслевых федераций Испании в Исполбюро Профинтерна и профсоюзы СССР. Л.21.

(49) Montseny F. Mis primeros cuarenta años. Barcelona: Plaza & Janes Editores, 1987. P.87.

(50) Gómez Casas J. Op.cit. P.241.

(51) Paz A. Viaje al pasado... P.32–34.

(52) Цит.по: Portella Coll J. Liberto Callejas, l’anarquista incommovible. Ciutadella de Menorca: Edició de Luis Camarero i Xavier Castell, 2012. P.53–54.

(53) Peirats Valls J. De mi paso... P.297.

(54) Paz A. Durruti... P.511–512 (книга была впервые издана в 1977 г.) «Создание Центрального комитета милиций Каталонии не было само по себе ошибкой, равно как и согласие на сотрудничество с другими революционными силами, такими, какими могли быть социалистические тенденции в ВСТ и ПОУМ, – продолжал Абель Пас. – Что, вероятно, следует считать ошибкой, так это сохранение в неприкосновенности правительства Женералитата...» Позднее, в 1979 г., после публикации воспоминаний Гарсиа Оливера, Абель Пас, тем не менее, высказал мнение, что и принятие предложений Гарсиа Оливера не стало бы настоящей анархистской альтернативой сохранению «антифашистского фронта ради демократического сотрудничества», поскольку все равно привело бы к утверждению новой власти – бюрократии НКТ и ФАИ. По его мнению, революция могла идти вперед только при полном переходе всех общественных функций в руки самих вооруженных трудящихся и их органов – квартальных революционных комитетов, организаций по снабжению продовольствием и самоуправления на производстве (см.: Paz A. A propósito de “El Eco de los pasos”: Contra la burocracia y el “liderismo natural” // Historia Libertaria. Madrid, 1979. No.4. Marzo – abril).

(55) García Oliver J. Op.cit. P.177.

(56) Ibid. P.184.

(57) Пейратс, занимавший в 1947 и 1950 гг. пост генерального секретаря НКТ, утверждает, что именно с этих заседаний началось отступление от принятой федералистской практики, которое продолжалось затем на протяжении всей гражданской войны. Формально все выглядело очень «демократично»: с 19 июля 1936 г. по 26 ноября 1937 г. состоялось 17 национальных пленумов региональных федераций НКТ, десятки региональных пленумов местных и окружных комитетов и несколько региональных конгрессов. Национальный комитет НКТ разослал с ноября 1936 г. по октябрь 1937 г. 110 циркуляров синдикатам, а с 4 октября по 17 ноября 1937 г. 14 циркуляров местным федерациям и окружным комитетам. Однако, продолжает Пейратс, на деле в период гражданской войны «федерализм был полностью задавлен. Это обилие циркуляров, направляемых Национальным комитетом синдикатам, демонстрирует, что была сооружена машина по даче указаний. Это неправильно, когда вышестоящий комитет напрямую и столь часто связывается с низовыми организациями и использует промежуточные комитеты в качестве почтальона. Нормальны отношения высших комитетов с промежуточными путем прямой связи. То же самое можно сказать об обилии Национальных пленумов, особенно если их мотив не исходит от действительной основы организации – общего собрания членов. Национальный комитет созывает эти пленумы через циркуляр с повесткой дня. Если это должно означать, что Национальный комитет устанавливает саму повестку дня, то мы скажем, что это антифедералистская практика. Нормой является формирование повестки в соответствии с предложениями, исходящими от синдикатов. Но и это еще не самое худшее. Национальный комитет признает, что его циркуляры направляются “местным и окружным федерациям или синдикатам, в соответствии с деликатностью повестки дня”. Это означает, что если повестка дня “деликатная”, то циркуляр до синдиката не доходит. Следовательно, “деликатные” вопросы, стоящие перед организацией, разрешаются комитетами путем участия “широких встреч активистов” старой гвардии. Итак, организация, в которой высказываются и решают только активисты, – это организация активистов, элит или, если угодно, организация, где решает только меньшинство» (Peirats J. Los anarquistas en la crisis pólitica española. Buenos Aires: Libros de Anarres, 2006. P.222–223). Одобрение решений комитетов «задним числом» находилось в полном противоречии с федералистскими нормами и принципами анархо-синдикалистской организации.

(58) Paz A. Viaje... P.34.

(59) Ibid. P.36. В статье, опубликованной в 1979 г. в журнале «Историа либертариа», Абель Пас называет пленум 23 июля «собранием активистов, представлявших самих себя» (см.: Paz A. A propósito de “El Eco de los pasos”...).

(60) García Oliver J. Op.cit. P.188.

(61) Leval G. Das libertäre Spanien. Das konstruktive Werk der Spanischen Revolution (1936 – 1939). Hamburg: Verlag ASSOCIATION, 1976. S.67.

(62) Ibid. S.76. Пейратс приводит в своих мемуарах красноречивый эпизод июльских дней 1936 г. Ему позвонил один из ведущих активистов ФАИ Оспиталета Ж. Шена и сообщил, что он должен представлять ФАИ в местном революционном комитете. «ФАИ, ничуть не меньше? – с иронией спросил Пейратс. – Ты же прекрасно знаешь, что мне скажут снизу». – «Сейчас речь идет не о верхах и низах, а о том, чтобы спасать революцию и отвести опасность, которая угрожает нам из Сарагосы», – ответил ему Шена. См.: Peirats Valls J. De mi paso por la vida... P.298.

(63) Mera C. ¿Se renunció a la revolucion? Entrevista para revista “Presencia”, diciembre de 1966 // Mera C. Guerra, exilio y cárcel de un anarcosindicalista. 2 ed. Madrid: LaMalatesta; Solidaridad Obrera, 2011. P.440 – 441.

(64) Amorós M. José Pellicer... P.97.

(65) См.: Paz A. Crónica de la Columna de Hierro...

(66) Amorós M. José Pellicer... Р.120.

(67) Peirats J. Les anarchistes espagnols... P.97–98.

(68) Цит. по: Fraser R. Op.cit. P.72.

(69) Borkenau F. The Spanish Cockpit. An Eye-Witness Account on the Political and Social Conflicts of the Spanish Civil War. Ann Arbor: University of Michigan Press, 1963. P.133

(70) Редким исключением является исследование-хроника Гильямона «Революция комитетов» (2012), в которой он приводит информацию о совещании Национального комитета НКТ 29 июля 1936 г., опираясь на этот документ. См.: Guillamón Iborra A. Op. cit. P.92–93.

(71) Временный генеральный секретарь НКТ Давид Антона получил от правительства Испанской республики официальное предложение о сотрудничестве с ним и другими антифашистскими силами. Вопрос был вынесен на обсуждение национального пленума региональных федераций, который собрался 28 июля в Мадриде. В каталонской делегации вновь вспыхнули споры, но в итоге предложение об установлении либертарного коммунизма было отклонено под тем предлогом, что НКТ находится в меньшинстве за пределами Каталонии. Участники стали обсуждать формы взаимодействия с правительственными инстанциями. На следующий день дискуссии продолжились на расширенном заседании Национального комитета НКТ (cм.: Ibid. P.92).

(72) Acta de la reunión del Comité Nacional celebrada el dia 29 de julio de 1936. P.1 // Internationaal Instituut voor Sociale Geschiedenis (IISG, Amsterdam). CNT (España) Archives. 79B. Actas y resoluciones, plenos y reuniones. 1936. No.1. Acta de la reunión del Comité Nacional. 29-7-1936.

(73) Ibid. P.1-2. Национальный пленум региональных конфедераций НКТ 4 августа 1936 г., как явствует из протокола его заседания, констатировал, что официального предложения о вступлении в Национальный антифашистский комитет пока не поступало, но при получении такового Национальному комитету НКТ следует принять в нем участие, при условии, что это не ограничит «свободу действий» НКТ. Генеральным секретарем был избран Орасио Прието (см.: Acta del Pleno Nacional de Regionales convocado por el Comité Nacional en Madrid el 4 de agosto de 1936 // IISG. CNT (España) Archives. 79B. Actas y resoluciones, plenos y reuniones. 1936. No.2. Acta del pleno nacional de regionales, Madrid. 4-8-1936.

(74) Guillamón A. Los Comités de Defensa... P.107.

(75) Peirats J. Les anarchistes espagnols... P.168.

(76) Сообщение ЦК компартии Испании // Вестник Архива Президента Российской Федерации. СССР и гражданская война в Испании: 1936–1939. М.: Архив Президента Российской Федерации, 2013. С. 36. (док. №9).

(77) См.: Gómez Casas J. Op.cit. P.226.

(78) Guillamón Iborra A. La Revolución de los Comités... P.135–136, 142–148.

(79) Ibid. P.108.

(80) Ibid. P.149–152. Как отмечает в этой связи Гильямон, встреча показала, что «ЦКАМ и его пакты антифашистского единства встречают растущее сопротивление со стороны квартальных комитетов, которые отстаивали классовую войну».

(81) Sanz R. El sindicalismo y la politica. Los “Solidarios” y “Nosotros”. Toulouse, 1966. P.271.

(82) Ibid. P.297–298.

(83) Amorós M. Durruti en el laberinto... Р.55.

(84) Paz A. Durruti... P.561.

(85) См.: Lorenzo С.M. Les Anarchistes espagnols et le pouvoir, 1868–1969. Paris: Editions du Seuil, 1969. P.123–124.

(86) Paz A. Viaje al pasado... P.67.

(87) Alcón M. Recordando el 19 de julio de 1936: Intuición de la militancia anonima // Espoir. CNT-AIT. Organe de la VI Union Régionale de la CNTF. Toulouse, 1975. No.687. 20 juillet.

(88) Подробнее см.: Дамье В.В. Забытый Интернационал. Т.2... С.338–351.

(89) Campos S. Una Vida por un Ideal. P.65 (Biblioteca Virtual, 2006). [URL: https://issuu.com/kclibertaria/docs/una_vida_por_un_ideal_-_severino_ca/1 ; дата обращения: 07.07.2016].

(90) Richards V. Lessons of the Spanish Revolution (1936–1939). 3rd. ed. London: Freedom Press, 1983. P.69. Отчеты бывших министров были опубликованы после их отставки.

(91) Коморера был членом Объединенной социалистической партии Каталонии (ОСПК), которая фактически являлась каталонским филиалом компартии.

(92) См.: Guillamón Iborra A. La guerra del pan. Hambre y violencia en Barcelona Revolucionaria. De diciembre de 1936 a mayo de 1937. Barcelona: Dskontrol; Aldarull Edicions, 2014.

(93) Mintz F. La autogestión en la España revolucionaria. Madrid: Trafiocantes de Sueños, 2006. P.140.

(94) Дамье В.В. Забытый Интернационал. Т.2... С.350, 354, 360, 362.

(95) См.: Amorós M. La revolución traicionada... P.143–170. Правительство Ларго Кабальеро, объявив 27 января 1937 г. о включении всех ополчений в «Народную армию», шантажировало «милиции» угрозой прекратить поставки оружия и боеприпасов тем подразделениям, которые откажутся от этой «милитаризации». Руководство НКТ и ФАИ уговорило большинство ополченцев согласиться на вхождение в качестве регулярных частей в республиканскую армию, пообещав им сохранение командиров-анархистов и известную автономию во внутреннем порядке. Однако даже после этого анархо-синдикалисты жаловались на саботаж в снабжении анархистских подразделений, и в конце февраля 1937 г. пленум ФАИ и конгресс каталонской НКТ угрожали выходом из правительства, если эта практика не прекратится.

(96) Guillamón A. Los Comités de Defensa... P.107. Контрольные патрули были образованы в августе 1936 г. в качестве вооруженных милиций, поддерживающих порядок в тылу. В них состояли активисты различных антифашистских организаций, но главным влиянием пользовались анархо-синдикалисты, группировавшиеся вокруг квартальных «комитетов защиты». В конце января 1937 г. члены ОСПК и ВСТ объявили о своем выходе из контрольных патрулей.

(97) Guillamón A. Los Amigos de Durruti. Historia y antología de textos. Barcelona: Aldarull; Dskntrl-ed!, 2013. P.117.

(98) Шубин А.В. Великая Испанская революция. М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2011. С.407.

(99) Le Combat Syndicaliste. Organe officiel de la Confédération Générale du Travail Syndicaliste Révolutionnaire. Limoges, 1936. No.185. 4 décembre. В ходе похорон бойца ополчения, убитого «антифашистскими гвардейцами», члены «Железной колонны», подразделения под командованием Торреса – Бенедито и члены НКТ были обстреляны пулеметным огнем. По данным, которые приводит Р. Александер, погибли 30 членов «Железной колонны» и ранены более 60; пострадали также 38 бойцов колонны Торреса – Бенедито (Alexander R. Op.cit. P.230).

(100) Peirats J. La C.N.T. en la Revolución... T.2. P.126–128.

(101) Bosch Sánchez A. Guerra y revolución social, guerra y economía // Fa setanta anys. La guerra civil al País Valencià (1936–1939). Eds. A. Girona Albuixech, J. Navarro Navarro. València: Publicacions de la Universitat de València, 2009. P.74. В феврале 1937 г. произошли также столкновения со смертельными исходами в Каркайшенте (Каркахенте).

(102) Dolgoff S. The Counter-Revolution and the Destruction of the Collectives // The Anarchist Collectives. Workers’ Self-Management in the Spanish Revolution. Ed. S. Dolgoff. Montréal: Black Rose Books, 1974. P.45–46.

(103) Mintz F. Op.cit. P.101.

(104) Российский государственный военный архив (РГВА). Ф.35082. Оп.1. Д.73. Л.162–160 (нумерация страниц обратная). Автор благодарит военного историка Алексея Мастеркова за предоставленную копию документа.

(105) Британский историк П. Престон датирует убийство 9 анархо-синдикалистов в Вильянуэва-дель-Алькардете концом 1936 г. В действительности, были убиты 16 человек; инцидент произошел 16-17 марта 1937 г. См.: Ruiz Alonso J.M. La Guerra Civil en la provincia de Toledo.T.1. Ciudad Real, 2004. P.482–483.

(106) См.: Preston P. El holocausto español: Odio y exterminio en la Guerra Civil y despues. Barcelona: Debolsillo, 2013. P.512–523.

(107) Anarchistische Texte 29. Die Spanische Revolution IV. [Das Sekretariat der Internationalen Arbeiter-Assoziation in Spanien] Revolution und Gegenrevolution. Die Ereignisse des Mai 1937 in Katalonien. Berlin: Libertad Verlag, 1982. S.7 (первое издание: Revolution und Gegenrevolution. Die Ereignisse des Mai 1937 in Katalonien. Hrsg. von den Deutschen Anarcho-Syndikalisten. Barcelona: ASY-Verlag, 1937).

(108) См.: Souchy A. Nacht über Spanien. Anarcho-Syndikalisten in Revolution und Bürgerkrieg 1936-39. Ein Tatsachenbericht. 3 Aufl. Grafenau-Döffingen: Trotzdem-Verlag, 1987. S.192; Schmigalle G. Anarchistische Lyrik im Spanischen Bürgerkrieg // LiLi (Zeitschrift für Literaturwissenschaft und Linguistik). Göttingen, 1985. Nr.60. XV. S.86. Информация о расправах в Море публиковалась в газетах «СНТ» и «Кастилия либре» 29 мая 1937 г.

(109) Preston P. Op.cit. P.513.

(110) О Франсиско Марото см.: Amorós M. Maroto, el héroe. Una biografía del anarquismo andaluz. Barcelona: Virus editorial, 2011.

(111) См.: IISG (Amsterdam). IWMA Archive. Extraordinary Congress, Paris, 1937. No.21. Rapport moral par P. Besnard, membre du Sécretariat. P.85–89.

(112) Souchy A. Nacht über Spanien. S.196.

(113) Preston P. Op.cit. P.531.

(114) Souchy A. Op.cit. S.196.

(115) Anarchistische Texte 29. Die Spanische Revolution IV. S.8; Souchy A. The Tragic Week in May. Barcelona: Edición de la Oficina de Información Exterior de la CNT y FAI, 1937. P.8–9.

(116) Prudhommeaux A., Prudhommeaux D. L’Espagne libertaire. Bordeaux: Groupe Sébastian Faure de la Fédération Anarchiste, 1974. P.20–21.

(117) Российский исследователь А. Фёдоров, суммируя данные, приводимые в работах Г. Леваля, Р. Александера, В. Бернеккера, Ф. Минтца, Х. Касановы, приводит значительный разброс числа созданных «коллективов»: от 300 до 450 в Арагоне, от 60 до 400 в Каталонии, от 350 до более 900 в Леванте, от 240 до 450 в Кастилии, от 120 до 900 (?) в Андалусии, от 30 до 120 в Мурсии, около 100 в Кантабрии и около 30 в Эстремадуре, с общим числом 1,8 – 3 млн. членов. См.: Фёдоров А. Социальный эксперимент в Испании // Сборник материалов IV Международных Кропоткинских чтений: к 170-летию со дня рождения П.А. Кропоткина (Материалы и исследования). Дмитров: Музей-заповедник «Дмитровский Кремль», 2012. С.105–106. При этом следует, однако, иметь в виду, что отнюдь не все их этих «коллективов» создавались членами НКТ и ФАИ.

(118) См.: Дамье В.В. Забытый Интернационал. Т.2... С.341–342, 349–350.

(119) Acta de la 2a. Sesion del Pleno regional de sindicatos de Cataluña. Barcelona. 26-10-1936 // IISG (Amsterdam). Archivo de la Confederación Regional del Trabajo de Cataluña. 34A. Actas, dictámenes e informes. 1936–1938. No.2. Actas de congresos y plenos regionales. 1936–1938.

(120) Tavera S., Ucelay-Da Cal E. Grupos de afinidad, disciplina bélica y periodismo libertario, 1936–1938 // Historia Contemporánea. Leioa, 1993. No.9. P.180–181. Согласно протоколу заседания конгресса, на котором состоялись выборы секретаря Каталонского регионального комитета, за В. Маса голосовали 142 синдиката с 188.460 членами, за других кандидатов «умеренного» толка (Х. Корбелью, Г. Леваля, Ж. Эсглеаса, Ж. Доменека, М. Вильяра, Ф. Миро) – 27 синдикатов с 55.398 членами, за А. Хилаберта – 53 синдиката с 133.482 членами, за других «радикальных» кандидатов (М. Алькона, Ж. Шену, Ж. Пейратса и С. Кампоса) – 23 синдиката с 67.260 членами, за иных кандидатов (С. Мартинеса, М. Буэнакасу, А. Магринью, М. Переса) – 9 синдикатов с 20.083 членами. 2 синдиката воздержались (12a. Sesión del Congreso regional de sindicatos de Cataluña. P.4–5 // IISG (Amsterdam). Archivo de la Confederación Regional del Trabajo de Cataluña. 34A. Actas, dictámenes e informes. 1936–1938. No.2. Actas de congresos y plenos regionales. 1936–1938). Суммируя эти цифры, можно сделать вывод, что «радикалы» пользовались поддержкой синдикатов с 200.872 членами при общем числе 464.813 членов в синдикатах, принявших участие в голосовании (более 40%).

(121) Acta de la octava sesión del Congreso regional de sindicatos de Cataluña. P.3–11 // IISG (Amsterdam). Archivo de la Confederación Regional del Trabajo de Cataluña. 34A. Actas, dictámenes e informes. 1936–1938. No.2. Actas de congresos y plenos regionales. 1936–1938.

(122) Acracia. CNT-FAI. Lerida, 1937. No.175. 15 de febrero. P.1.

(123) El dilema: Fascismo o Revolución Social //

(124) Esfuerzo. Periodico mural de las Juventudes Libertarias de Cataluña. Barcelona, 1937. No.1. 2a. semana de marzo. Esfuerzo. Periodico mural de las Juventudes Libertarias de Cataluña. Barcelona, 1937. No.3. 4a. semana de marzo.

(125) Guerra a la política // Esfuerzo. Periodico mural de las Juventudes Libertarias de Cataluña. Barcelona, 1937. No.5. 2a. semana de abril.

(126) Amorós M. La revolución traicionada... P.195.

(127) Материалы пленума см.: Guillamón A. Los Comités de Defensa... P.181–207.

(128) Amorós M. La revolución traicionada... P.201–204.

(129) Guillamón A. Los Comités de Defensa... P.151.

(130) См. сноску 104.

(131) Abad de Santillan D. En torno a nuestros origenes libertarios // Timón. 1938. No.2. Agosto. Переиздано в сборнике: Abad de Santillan D. El anarquismo y la revolución en España. Escritos 1930/38. Madrid: Editorial Ayuso, 1976. P.363–377.

(132) Abad de Santillan D. Por qué perdimos la guerra. Una contribución a la historia de la tragedia española. Madrid: G. der Toro, 1975. P.144.

 

Опубликовано в сборнике: Гражданская война в Испании: Известное и неизвестное. М.: ЛИБРОКОМ, 2017. С.60-102.