Букчин заслуженно считается крупным мыслителем и писателем конца ХХ века. Однако, его идеи о связи между социальной экологией, анархизмом и профсоюзным движением, будучи противоречивыми, а иногда и откровенно ошибочными или нечестными, заслуживают нашего пристального внимания.

Любая общественная система связана с определенной экономической моделью. Капиталистическая рыночная система, при которой огромное большинство из нас живет сегодня, связана с традиционной капиталистической моделью экономики. Система государственного капитализма (авторитарный "коммунизм", как в бывшем "СССР", Китае или на Кубе) связан с моделью централизованного планирования. Точно также либертарный коммунизм (многие предпочитают прямо называть его "анархией") связан с либертарной моделью экономики.

Представляем вниманию читателей классическую статью Отто Гросса, в которой анархист-психоаналитик ещё за годы до Вильгельма Райха, Герберта Maркузе, Эриха Фромма или Рональда Лэйнга описывает революционный потенциал психоанализа. В статье "О преодолении кризиса культуры" Гросс писал о конфликте "между своим и чужим, между врожденным и внушенным, между благоприобретенным и навязанным", о трагическом содержании этого конфликта "индивидуальности с вторгшимся в ее внутренний мир авторитетом" и о том, что психология бессознательного "призвана стать ферментом бунта внутри самой психики, освободить индивидуальность из плена собственного бессознательного. Она призвана сделать людей внутренне способными к восприятию свободы и тем самым призвана стать предтечей революции".

Современный профессиональный футбол предельно коммерциализирован, а в среде болельщиков нередко преобладают ультраправые настроения. Но это далеко не всегда было так. Футбол был прочной составной частью рабочей культуры во многих странах, и в истории различных клубов можно обнаружить самые разные элементы анархизма. До сих пор существуют клубы, чьи болельщики отождествляют себя с анархистскими идеями. Вот лишь некоторые из многочисленных фактов.

Их лица спрятаны за шарфами, противогазами и мотоциклетными шлемами. По ТВ показывают, как они разбивают автомобили, бросают камни в полицию и жгут шины на улицах Сан-Паулу и Рио-де-Жанейро. Бразильские политики утверждали, что они представляют собой угрозу национальной безопасности. Кто же на самом деле эти протестующие, которые собираются устроить бунт на чемпионате мира, как только первая игра стартует 12 июня?

Читая сообщения о том, что полиция где-то в очередной раз жестоко разогнала демонстрантов, нередко натыкаешься на такие выражения, как "чрезмерное насилие". Подобная аргументация всегда казалась мне весьма двусмысленной: с одной стороны, она вроде бы осуждает репрессии со стороны власть имущих, с другой, однако же, признает и допускает сам принцип применения насилия со стороны государства, создавая иллюзорную веру в то, что оно может быть и вполне адекватным, не "чрезмерным".

"После покушения сербского националиста Принципа на австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда и его жену 28 июня 1914 года в Сараево угроза военного конфликта великих держав стала актуальной. Теперь должно было решиться, была ли воля народов к миру сильнее, чем националистический шовинизм, одержат ли идеалы гуманистического социализма победу над международными интересами капитала", – вспоминал о начале Первой мировой войны немецкий анархо-синдикалист Аугустин Сухи (1).

20 марта 2014 г. в Берлине скончалась Карин Крамер (урожденная Хёпфнер) -- известнейший анархистский издатель Германии. Она родилась 9 ноября 1939 г. в семье, имевшей левые политические традиции. Дед Карин работал в Берлине садовником и в 1920-х годах был уволен за то, что нелегально разбрасывал по ящикам социал-демократические листовки.

Видный нидерландский анархист Фердинанд Домела Ньювенхюйс (1846 - 1919) написал этот антимилитаристский текст к Парижскому международному революционному конгрессу 1900 г. Некоторые из приводимых в нем аргументов (к примеру, об экономической прибыльности сохранения мира или дарвинистский тезис о том, что на войне гибнут "лучшие" представители человеческого рода) сегодня выглядят, по меньшей мере, наивно. Но главный тезис старого анархиста по-прежнему актуален: "Война -- это нападение на нашу свободу, на все человечество; и мы, во имя цивилизации, защищаем человечество от пушек и ружей его угнетателей".

Милостивый государь,

Вы пишите мне о том, чтобы я высказался по случаю Северо-Американских Штатов с Англией "в интересах христианской последовательности и истинного мира", и выражаете надежду, "что народы скоро проснутся к единственному средству обеспечить международный мир". Я питаю ту же надежду. Питаю эту надежду потому, что ослепление, в котором в наше время находятся народы, восхваляющие патриотизм, воспитывающие свои молодые поколения в суеверии патриотизма и, между тем, не желающие неизбежных последствий патриотизма-войны, дошло, как мне кажется, до той последней степени, при которой достаточно самого простого, просящегося на язык каждого непредубежденного человека, рассуждения, для того, чтобы люди увидали то вопиющее противоречие, в котором они находятся.

Несколько слов о сутках, проведённых в кибуце Самар

Члены кибуца Самар вежливо отказываются от каких либо идеологических определений. Они не слишком заняты теорией и не вполне осведомлены о новых тенденциях в современном активистском дискурсе. Для них "коммунизм" -- это всё ещё что-то про Сталина, а "анархисты" -- это те, кем их самих называли, когда они взбунтовались против надоевших принципов кибуцного коллективизма.

Революция потрясла все классы и слои российской социальной жизни. Широкое волнение охватило все уровни российского общества, став результатом трех столетий угнетения царским режимом.

В ходе революционного взрыва это волнение стало той силой, которая сцементировала разнородные элементы в могучий единый фронт и уничтожила здание деспотизма за три дня – краткий революционный период, беспрецедентный за всю историю. 

Бунтари Красного Мая 68-го называли Сартра и Камю среди своих любимых авторов. "Камю, как никто другой, работал, чтобы развенчать нотаблей политики и их аппарат, и поэтому он стал так важен для молодежи, которая отвергла вербовку, дисциплину, и в конечном счете то, что он назвал цезаристским социализмом. Он умрет, не узнав майского бунта, который он приветствовал бы с энтузиазмом и судил бы сурово" [1], - писал в 1977 г. старый французский анархист Морис Жуайо. Сартр также полностью поддержал бунтарей 1968 г.

Написанная в 1925 г. статья отражает позицию Аргентинской региональной рабочей федерации (FORA) в ее полемике с традицией европейского революционного синдикализма.

Анархизм – не доктрина ученых и не лабораторное открытие, анархизм – это социальное движение угнетённых и эксплуатируемых против угнетёния и эксплуатации. С философами или без них, анархизм как революционное движение, призванное цементировать все общество на новых экономических, этических и политических основах, не исчезнет, по той простой причине, что он не был рождён магическими формулами того или иного мыслителя и не зародился в какой-нибудь библиотеке древних томов.

О том, как врезаются в мозги традиции, нормы и истины

Дискурсы, категории, стандарты: Господство в голове

Всемогущий рынок и  институционализированное господство (прежде всего, государство и легитимированные им институты) непосредственно видимы и ощутимы. Но это еще далеко не все виды господства, которым подвергаются люди. Однако другие формы господства труднее распознаваемы, поскольку они носят более скрытый характер. Они рядятся в одежды собственного мнения или вовсе неощутимы. Одним из таких замаскированных видов господства является управление мышлением, оценками и собственной идентичностью с помощью дискурсов, истолкований и ожиданий.

В 1888 году в Барселоне была основана газета "Тьерра и либертад" ("Земля и воля"). Начиналась она как еженедельник, но с течением времени изменила свою периодичность. Уже вскоре она стала ежедневной -- первой ежедневной газетой испанского анархизма. Издаваемая иногда подпольно, на протяжении минувших 125 лет она не прекращала распространять анархистские идеи.

Буржуазный нео-анархизм

Осмысленная дискуссия о значении анархистских идей для современных индустриальных обществ должна в первую очередь, во имя ясности, выявить различия между сегодняшним «нео-анархизмом» и классическим анархизмом Прудона, Бакунина, Кропоткина, Малатесты и их последователей. За редкими исключениями первый порождён посредственным и поверхностным характером идей, предоставленных современными теоретиками анархизма.